В стране троллей. Кто есть кто в норвежском фольклоре

 Т. Киттельсен. Хюльдра. 1887-1892
Иногда хюльдра ищет себе пару не в лесу и в горах, а приходит на деревенские танцы: от кавалеров отбоя нет, можно поплясать вволю, да и женишка присмотреть. Развеселится хюльд­ра, а хвост возьми да и выгляни из-под юбки. Если заметит это па­рень, может прочитать молитву, и тогда хюльдра сразу исчезнет, а может ей вежливо шепнуть, что, мол, юбка-то сбилась или что подвязка съехала. В этом случае хюльдра мило улыбнётся и перед тем как пропасть, пообещает награду. И не обманет: наутро най­дёт парень у дверей своего дома жирную корову, овцу или козу. Ищут-ищут хозяина — никто скотину не признаёт. Значит, хюльдра отблагодарила. Из подобных историй видно, что тактичность и веж­ливое обращение ценят не только человеческие женщины.
Благодарит хюльдра не только за вежливое обращение, но и за услуги. Позволит ей охотник у костра погреться да ещё на губной гармошке сыграет — повеселит от души, или отдаст куртку, если нечем ей ребёнка укутать, — и удачная охота ему обеспечена. Рыбака хюльдра порадует хорошим уловом, пастуху, одолжившему повозку, подарит корову, а доярке, с которой делит сетер, в доме приберёт.
Щедро платит хюльдра за оказанное внимание, но обид не прощает. Если хюльдре отказать, она может отомстить: хлестнуть хвостом, так что останется голубая отметина или бородавка, предсказать, что не будет человеку больше удачи, или напророчить скорую смерть. Всё, что она говорит, сбывается. Многие из тех, кто не угодил хюльдре, становились на всю жизнь сумасшедшими или чахли и быстро умирали. Правда, не всегда из-за её капризного и злобного характера. Некоторые сами были виноваты в обрушив­шихся на них несчастьях.
 Красавчик был Йенс Клейва. И сам знал, что красавчик. Вбил себе в голову, что все женщины по нему так с ума и сходят, едва увидят. Вот и поклялся, что не женится, по­ка все девчонки в округе по нему сохнуть не будут. Сей­час он водил за нос шестерых, так-то. «А седьмой будет Маргит Ботен», — решил он и принял­ся, как был, в одной рубашке, вырезать большую иво­вую свирель.
 Вдруг как треснет что-то над ухом: «Трах!». Йенс вскочил. А перед ним — девушка. Красоты неска­занной, в жизни таких не видывал. «Что это ты строгаешь, Йенс?» — спрашивает. «Да вот свирель. Хочу попытать, не выйдет ли из неё ка­кого мотивчика».
 «Попытка не пытка, Йенс. А тебе и вовсе плёвое дело». Давай, Йенс, будь достойным кавалером! Да не тут-то было, чёрт возьми! Красавица так на него смотрит, прямо пожирает глазами. Он покраснел, губы его не слушаются. Всё, что он смог выжать из свирели, было жалкое:
 «Пф-пфи-пфи-ти-ти!» «Да уж, — сказала она, — много поту, да мало проку. Дай-ка я теперь попробую». И тут свирель будто сама по себе запела. Йенс и размяк как хлебный мякиш. Играла девушка так, что и Йенс, и сви­рель плакали.
 И Йенсу страсть как захотелось взять её в жёны, да и де­вушка вроде бы не прочь. На том и порешили. Только поставила она три условия. Коли Йенс их выпол­нит, будет она принадлежать ему со всеми своими угодьями. Первое: до свадьбы не спрашивать, как её зовут, второе: не рассказывать никому о том, что с ним случи­лось, ни одной живой душе. Третье же условие было: встретятся они через год, не раньше, и он слово даст, что её дождётся.
 «Хорошо, — сказал Йенс, — уговор есть уговор». Вытащила красавица что-то из кармана и смазала сви­рель, «Если любишь меня, принесёшь с собой эту сви­рель, когда свидимся в следующий раз». «В этом можешь не сомневаться», — обещал он. Не успела девушка уйти, как Йенс побежал по округе с хутора на хутор. Хвастался да хвалился без зазрения со­вести. Мол, берёт за себя девушку, да не какую попало, а самую настоящую богачку. У неё и хутор, и земли, и большие леса, а уж коров без счёта. В их долине ни од­на ей в подмётки не годится. Да и плевал он теперь на всех!
 Такой Йенс стал важный, ходит руки в карманы, толь­ко о свадьбе и думает каждый Божий день. Уж об этой свадьбе заговорят! Перед свадебным поездом — шесть музыкантов, два с барабанами, четыре — со скрипками. Четыре здоровяка в модных шляпах всю дорогу палят из пистолетов, а шестеро прислужников подают пива и браги без меры. Потом он и невеста садятся на холёных коней, а на головах у них подве­нечные короны сверкают. Народу за ними видимо-не­видимо: все собрались подивиться, вся округа, и стар и млад...
 
 Вот так Йенс сдержал своё обещание. Настал заветный день, год истёк: взял он свирель и пошёл на то же место, где встретил красавицу. Сел и ну дуть. А свирель-то пересохла. Тьфу, что за напасть! Только шипит и хрипит. Будто что-то обо что-то царапает — и выходит: «Йенс-хвастун! Йенс-дурак! Йенс-пустобрёх! Йенс — телячий потрох!»
 «Трах!» — вдруг треснуло над ухом, девушка тут как тут. Глаза сияют, провела руками по темечку, золотую копну волос надвое разделила, на грудь себе положила, — так и сверкают волосы на солнце.
 «Ну, теперь-то я могу узнать твоё имя?» — спросил Йенс. «Зовусь я Хюльдрой, — ответила она. — И вот что, Йенс, я тебе скажу. Такого разгильдяя и болтуна, как ты, я се­бе в мужья брать не хочу, зря ты мной хвастал. И сам ты — как твоя растрескавшаяся свирель!» «Ах так! — закричал Йенс. — Не очень-то и хотелось! Да у меня таких, как ты, на каждом пальце по дюжине. И все без хвостов!»
 «Да я-то не такая! Вот я тебе покажу!» — рассердилась Хюльдра.
 Подхватила она руками свой хвост да как огреет Йенса по ушам — он и с ног долой.
 Эту оплеуху Йенс на всю жизнь запомнил. Глухой, поло­умный, ходит он с сумой по хуторам, побирается. А де­вичья любовь так его и колет. Куда бы бедняга ни при­шёл, везде находится одна воструха, которая непремен­но спросит: «Что, Йенс, много красоток на твоём хуто­ре?» И Йенс аж весь просияет: «О да, они там такие ладные да статные!..»
 Т. Киттельсен
Йенса Клейву можно пожалеть. И не только за то, что он потерял рассудок. Будь он чуть-чуть благороднее, как счастливо бы сложилась его жизнь! Если на хюльдре жениться, то она приносит в усадьбу сказочное богатство и процветание. Сама хюльдра толь­ко о том и мечтает, чтобы выйти замуж за человека, но ей нужна его помощь, помощь из нашего мира. Есть определённые условия, ко­торые следует выполнить, — ведь она принадлежит к другому миру, соответственно, ей нужно помочь «пересечь границу». Да и хвост в мире людей ей совершенно ни к чему.
Так вот, если охотник или пастух, увидев хюльдру, понима­ет, что жить без неё не может, нужно ему сначала лишить ее возмож­ности вернуться в волшебный мир. Самый распространённый спо­соб — перебросить через её голову стальной предмет, чаще всего нож. (О волшебных свойствах стали см. статью «Скрытый народец».)
Любопытно, что способ этот работает и в «обратную сторону», то есть с помощью ножа можно вернуть взятое в мир хюльдр. В Согндале был парень, который как-то встретил свадебный поезд с невестой-хюльдрой во главе. Она так ему понравилась, что он не раздумывая перекинул через неё нож. Свита тут же пропала, а невеста запросилась обратно — она, видимо, и так ехала на свадьбу с человеком. Он согласился её отпус­тить при одном условии: она отдаст ему свою сва­дебную корону.
 Корона невесты(фотография)
Корона невесты — важная часть национального свадебного костюма. Она делается из дорогих металлов и представляет значительную цен­ность. Это венец, к которому прикреплены уходящие вверх лучи-ветки до 40 см длиной. На них — маленькие перекладинки с висящими пла­стинками-листочками, каждая блестит и звенит при движении. Счита­ется, что такую корону носит Дева Мария. В день свадьбы невеста как бы на один день становится ею — или, во всяком случае, уподобляет­ся ей по чистоте, юности и богатству украшений. Кроме того, корона из серебра должна защитить её от посягательств скрытого народца. А поскольку вещь эта очень дорогая, то иметь её могла позволить се­бе далеко не каждая семья. Как правило, свадебные короны одалжи­вали у соседей, а то и в другой деревне.