Друзья или семья (ЛП)

Я прошла по длинной подъездной дорожке к двери гаража. Машины моего отца там не было. Интересно, как долго он будет отсутствовать? Интересно, он снова в Мексике? Мне нужно было найти немного крекеров, чтобы оставить их маме.
В спешке я повернула ручку и шагнула внутрь.
— Кто там? — позвала моя мама из кухни.
Мое сердце замерло в груди, когда моя рука соскользнула с дверной ручки. Она качнулся из пределов досягаемости и врезался в стену с другой стороны. Тот ничтожный шанс, что я, возможно, на цыпочках поднимусь по черной лестнице и исчезну, будто ничего не случилось, исчез.
Из кухни в гостиную вперевалку вошла мама. Она проснулась, и это было хорошо, верно? Мне не придется звонить доктору Грину. Она вся вспотела. Ее глаза вылезли из орбит.
— Что ты там делаешь? — потребовала она ответа.
— Я… ух… кажется, я что-то слышала, — сказала я. Я позволила лжи слететь с моих губ, слишком напуганная, чтобы беспокоиться о том, что именно. — Я слышала мяуканье за окном. Я пошла проверить.
— Ты нашла кошку?
Неужели она мне поверит?
— Я не видела ни одного, — сказал я. — Я проверила кусты. Так вот почему ты встала? Ты меня там слышала? Извини. Я не хотела тебя пугать.
Ее бледное лицо исказилось, тусклые глаза уставились в стену.
— А где твой отец?
— Его здесь нет, — сказал я. Неужели она действительно не знает!? — Он сказал, что у него еще одна командировка.
Ее рот сжался, складки на губах стали глубже. Волосы вокруг ее лица были убраны назад. Конский хвост был недавно уложен, но волосы слиплись, как будто она не потрудилась их расчесать. Когда она в последний раз его расчесывала? Это было настолько тяжело для неё, что она проигнорировала необходимость использования расчески?
— Ты голодна? — тихо спросила я, не уверенная в выражении ее лица. — У меня есть время, прежде чем пойти подготовиться к школе. Я могла бы сделать яичницу-болтунью и тосты.
Она покачнулась на ногах, так что я испугалась, как бы она не упала.
— Я думаю, что хочу…
Она наклонила голову, ее глаза расширились, глядя на мое тело. Это смутило меня. Смотрит ли она на меня сейчас? Неужели она, наконец, сосредоточилась на мне? Может быть, лучше и усерднее — это работало.
Так я думала, пока не почувствовал легкую вибрацию телефона у себя на груди. Я опустила взгляд, и экран телефона засветился, выдавая его местоположение на фоне моего сердца. Звонил Натан.
— Что это такое? — Голос моей матери был напряжен от смущения и грохочущего гнева.
— Ничего, — ответила я, прикрывая грудь, чтобы скрыть свечение. — Просто… — я не могла придумать, что бы соврать. Я вообще не могла думать. Наблюдал ли за ней Натан? Что случилось? Зачем ему звонить? — Кое-что для школы, — сказала я.
Ее руки сжались в кулаки. Ее глаза сузились, глядя на мою грудь.
— Покажи мне.
Я вздрогнула. Скрыть это было невозможно. Звонок Натана перешел на голосовую почту. Либо он видел, что происходит, либо проверял меня, чтобы убедиться, что я в безопасности. Попробует ли он позвонитьеще раз через несколько минут?
Мои пальцы дрожали, так как я не могла придумать причину, чтобы не показать ей, и даже если бы я отказала, это не имело бы значения. Она может наказать меня, и что тогда? Доктор Грин велел делать все, что она скажет, лишь бы это не было связано с душем или чем-то столь же опасным. Телефон не был опасен.
Я сняла телефон с груди и протянула ей.
Она прищурилась, глядя на айфон в розовом футляре.
— В школе не дают сотовых телефонов. Где ты это взяла?
— Я имела в виду, — сказала я, пробуя придумать что-то другое, — что нашла его в школе. У меня не было времени сдать его в приемную, поэтому я держала его до понедельника, когда мне представится такая возможность.
Она выхватила телефон у меня из рук. Она постучала по нему, освещая поверхность.
Текстовое сообщение заставило телефон зажужжать в ее руках. Сообщение появилось на экране прямо перед ее лицом. Она пробежала глазами слова.
— Сэнг, — прочитала она, и ее голос был полон гнева и чего-то еще… удовлетворения? — Возвращайся поскорее, когда сможешь. У меня есть кофе, который ты любишь. — Ее голова наклонилась ко мне, ее глаза. — Кто такой Натан?
 
Моя рука взметнулась к губе, прижимаясь к зубам. Мой язык словно приклеился к верхней части рта. Что же мне делать? Что же мне делать? Может, мне убежать? Если я вернусь к Натану, сможет ли он помочь?
Мама указала на меня концом трубки.
— Где ты это взяла? Ты его украла? Или купила на деньги, которые ты украла?
Я моргнула, сбитая с толку этой новой информацией.
— Какие деньги?
— Ты знаешь, какие деньги.
Я сверкнул на нее глазами.
— У меня нет денег.
Она усмехнулась.
— Ты хочешь сказать, что этот парень купил тебе этот телефон? Ты это хочешь сказать? Что ты должна была сделать, чтобы заставить его купить тебе такой?
Я начала качать головой, но у меня не было ответа на вопрос, который она оставила открытым. Либо кто-то достал его для меня, либо я украла что-то, чтобы получить его. Какой ответ был лучшим?
— Я не могу в это поверить, — сказала она. — Я пыталась. Я сделала все, что могла. И вот. Прокралась в дом. Пахнет как мальчишка. Сотовый телефон. Лжет. Бродяга из этого района. Когда мы переехали сюда, я поняла, что это было ошибкой. Я не знаю, что с тобой делать, — выплюнула она. Ее пальцы вцепились в телефонную трубку. Она взмахнула рукой, указывая на кухню. — Давай, иди.
Мои глаза широко раскрылись. От меня пахло мальчиком? Я не могла сказать точно, но, возможно, я несла с собой запах кипариса Натана. Это было самое худшее, на чем она меня когда-либо ловила, и я ничего не могла сказать, чтобы это исправить. И что теперь? Рис? Разве я не должна встать на колени, как сказал Кота? Может, мне подождать, пока она поставит меня на колени, а потом сбежать? Если я не отвечу на звонок, они придут за мной, когда обнаружат меня на коленях.
Я прошла через кухню, как она велела. Вместо того чтобы искать табуретку или хватать рис, она продолжала показывать в направлении своей спальни. Я неуклюже двинулась вперед, не отрывая глаз от телефона. Мне почти хотелось взять у нее трубку и позвать на помощь, но я также хотела избежать худшего из возможных исходов. Если я буду сопротивляться, она может вызвать полицию. Я должна была ждать и верить, что если мальчики обнаружат, что я попала в беду, они найдут лучший способ вытащить меня..
Я стояла как раз в дверях ее спальни. Мать оттолкнула меня в сторону. Ее прикосновение к моей руке заставило меня съежиться от страха. Как отличались ее прикосновения от прикосновений Натана или Виктора.
Она подошла к стенному шкафу и открыла дверь слева. Она остановилась, запрокинув голову. Что-то застало ее врасплох. Несколько минут она смотрела в пустоту. Дверь загораживала мне обзор. Это ее шкаф или его? Я не могла вспомнить. Я была почти уверена, что это его. Было ли там беспорядок?
Ее лицо было покрыто розовыми пятнами. Ее глаза и ноздри раздулись. Она резко повернулась ко мне.
— Ты солгала о своем отце. Он не в командировке.
Я отступила назад, мой рот приоткрылся от удивления.
— Что… что ты имеешь в виду? — Конечно, это так. Он оставил записку на моей двери.
Она толкнула дверь, чтобы открыть ее полностью. Я осталась позади, боясь того, что там было.
Мать бросилась ко мне, схватила меня за ткань топа и дергала, пока он не порвался у меня на плече. Я вскрикнула, в основном от удивления. Мой голос задохнулся. Я споткнулась рядом с ней, заглядывая внутрь.
Шкаф был пуст. Единственными оставшимися вещами были две пластиковые вешалки, на одной из которых висел старый, поношенный коричневый пиджак, настолько истончившийся на локтях, что его нужно было заштопать. Полка над стеллажом была пуста, пол чист, аккуратно пропылесосен.
 
Ее рука продолжала сжимать мой топ.
— Куда же он пошел?
Я покачала головой, слезы застилали мне глаза…