«Давай полетим к звездам!»
Внутрь отсека ворвался яркий поток солнечного света. Икристыми звездочками закружились в лучах мелкие пылинки. Как корабль перед стартом не чистили, а пыль все равно осталась...
Я высунул голову в открытый люк.
Черная бездна. Звезд почти не видно - над “носом” корабля висит огненный шар Солнца. А прямо у меня над головой нависает испещренный кратерами и рытвинами светло-серый потолок - Луна.
...Мурашки по коже. Сердце испуганно охнуло. Гогочущий фашист целит из “Вальтера”. “Не струшу!”...
Двинулся вперед, высунулся из люка по плечи.
- Я - “Флаг-один”, выхожу из корабля, - придерживаясь обеими руками за кромки люка, протиснулся наружу. Люк широкий, но и скафандр “толстоват”.
Отыскал глазами закрепленную на бытовом отсеке телекамеру и помахал рукой. Все хорошо, Земля. Космонавт Леонтьев справился с волнением, и чувствует себя отлично. Как на прогулке по Александровскому парку около Кремля.
Осмотрелся. “Знамя” и серебристая панель обтекателя, закрывающего лунный корабль и ракетный блок “Д”, казалось, сияли в солнечных лучах: не просто отражали солнечный свет, а будто сами изнутри светились. Эх, мне бы сейчас бумагу и карандаш!
Ракетно-космический комплекс похож на коротенький поезд. Сначала идет орбитальный корабль “Знамя”: шар бытового отсека, фарообразный спускаемый аппарат, цилиндр приборно-агрегатного модуля, усеченный конус энергетического блока - набор соединенных друг с другом геометрических “фигур”. Далее расположен обрезанный конус переходной “юбки”, плавно перетекающий в цилиндрический “стакан” большого переходника. Внутри “стакана”, как в гараже спрятан мой лунный корабль - “Лунник”. Венчает всю конструкцию ракетно-космического комплекса маневровый “паровозик” - бочкообразный ракетный блок “Д” с раструбом маршевого двигателя.
Я принялся перебирать руками по скобам и медленно перемещаться вдоль бытового отсека к спускаемому аппарату. По проложенной между отсеками “лесенке” добрался до приборного отсека. Потом “промаршировал” по скобам ракетного блока “Д” до входного люка в лунный корабль.
Когда работаешь в открытом космосе, совершенно забываешь и об опасности, и о том, где ты находишься. Думаешь о совершенно конкретных вещах: здесь нужно ухватиться за скобу, тут лучше закрепиться фалом, а вон там вообще придется перевернуться вверх ногами. Вылетает из головы, что ты сейчас абсолютно беззащитен. Если мельчайший метеорит “прошьет” скафандр - смерть наступит за секунды или в лучшем случае минуты. Ты просто не успеешь вернуться в герметичный объем отсеков “Знамени”. Если оторвешься от корабля, уйдешь в свободный полет, - тоже гибель. Скафандр не имеет двигателей, чтобы ты мог прилететь обратно к ракетно-космическому комплексу. Пять или шесть часов мучительного ожидания смерти в парении над Луной - и удушье, тепловые потоки, космическая радиация гарантированно тебя прикончат.
Все эти мысли гонишь прочь из головы. Малюсенькая букашечка в снежно-белом скафандре ползет вдоль веретена сцепленных в “ракетный поезд” космических “вагончиков”. Ей нет дела до окружающей бездны, до мириад галактик, звезд и планет. Букашечке нужна всего лишь малость: переместиться из пункта А в пункт Б, из бытового отсека “Знамени” в посадочный корабль.
- “Заря”, я - “Флаг-один”. Добрался до люка “Лунника”, -сообщил в микрофон. Глянул на часы. Хороший результат: восемь метров я прошел за пятнадцать минут. Спринтер Леонтьев готов к космической олимпиаде.
- Поняли, “Флаг”, - отозвался Половец. - Вытирай ноги и заходи!
Я не мог сдержать улыбки. Молодец, Пашка! Одна вовремя сказанная шутка дороже десяти казенных слов.
Ногами вперед осторожно нырнул внутрь “Лунника”. Доказано: в невесомости в любое помещение удобнее входить именно ногами вперед.
Кабина была освещена. Первое, что бросилось в глаза -бумажный плакат, закрепленный над пультом - “Добро пожаловать, Алексей!”. Маленький подарок от ребят-монтажников с Байконура. Казалось бы мелочь, а приятно.
Устроился в кабине. Прижал и загерметизировал входной люк. Включил наддув кабины воздухом. Когда воздушной смеси стало достаточно для дыхания, я открыл иллюминатор гермошлема и бодро отрапортовал:
- Переход в “Лунник” закончил, приступаю к проверке бортовых систем.
Пять минут на отдых - расслабился, даже глаза прикрыл. Земля не беспокоила. Поняли, что после такой эмоциональной встряски - перехода из корабля в корабль - мне нужен хотя бы крошечный перекур.
А потом опять пошло и поехало...
Следующие пару часов трудился, как вол. Земля выдавала тестовые команды, а я самым тщательным образом их выполнял. В конце концов, консилиум управленцев и конструкторов в Центре управления полетом дал “добро” на высадку. “Передавай привет Луне, Леша!”
...Расстыковка “Знамени” и “Лунника”... Сработали пиропатроны, отделяющие верхнюю часть оболочки ракетного блока “Д” от нижней. Внизу круглого иллюминатора, который находился прямо передо мной, по стеклу коротко полыхнули желто-малиновые вспышки. Мгновением позже пружинные толкатели на корме “Знамени” распрямились, выталкивая “Лунник” из верхней части оболочки. По направляющим, похожим на лыжи, лунный посадочный корабль “выехал” в космическое пространство.
Мне показалось, что невидимый гигантский нож рассек ракетно-космический комплекс перпендикулярно его оси на две части - космический корабль “Знамя” и “Лунник” с ракетным блоком “Д”. Посадочный корабль словно вылетел на свет из длинного темного туннеля. Будто распахнулись створки огромных ворот в пространстве над головой, и в них ворвался ослепляющий солнечный свет. Полетели прочь от корабля металлические рельсы-направляющие, кружась на фоне звездного неба серебристыми стрелками.
Макарин включил двигатели в носовой части “Знамени”. Космический корабль вздрогнул и стал уходить в сторону, удаляясь от “Лунника”. В ярком свете солнечных лучей я отчетливо увидел его округлую корму и удлиненные сопла двигателей. От кормы отделилась и медленно поплыла над лунной поверхностью коническо-цилиндрическая “юбка” уже ненужного переходника.
Четыре стойки-“ноги” посадочного устройства “Лунника” раскрылись в рабочее положение. “Ноги” были не видны из моего иллюминатора. Поэтому Олег развернул “Знамя” и приблизился к лунному кораблю со стороны кормы. Я защелкал тумблерами на пульте, и “Лунник” принялся вращаться вокруг продольной оси, словно закружился в танце.
- “А поворотись-ка, сынку”, - услышал я в динамиках бодрый голос Олежки. - Хорош гусь!
“Знамя” завис на расстоянии примерно метров двадцать пять - тридцать от меня, и Макарин в иллюминатор видел и посадочное “шасси”, и весь лунный корабль в целом:
- Леша, с “ногами” у “Лунника” полный порядок. Все четыре раскрыты в рабочее положение. Знаешь, на что сейчас похож твой корабль? На четырехногого паука, который сидит верхом на цилиндрическом стакане!
- А “Знамя” похож на большую бутылку! - я выглянул в иллюминатор. - Большая зеленая бутылочка!
- Какие-то у вас странные ассоциации возникают, коллеги, - раздался в наушниках веселый смешок Володьки Шаталина.
Два часа Земля милостиво выделила нам на отдых. Мы могли переговариваться и друг с другом, и с центром управления полетом. Настроение было замечательное, веселое. Много шутили и смеялись. Но, - убейте меня, - я совершенно не могу вспомнить, о чем же мы тогда говорили! Шутил, улыбался, болтал с Олегом и с Землей, но мысли были уже совсем о другом. О том, что мне предстояло сделать в ближайшие часы.
Ровно в девять вечера по московскому времени мы начали посадочные операции.
Чеслав Волянецкий и другие - 5
(рабочие записи)
“ПОКОЙ НАМ ТОЛЬКО СНИТСЯ”
Уником взрывается переливчатой трелью на грани ночи и утра. Я вскидываюсь со сна и в поисках вопящей коробочки лихорадочно шарю рукой по столику около кровати. Ага, вот он, родимый. Большим пальцем нажимаю клавишу соединения, одновременно бросая короткий взгляд на засветившийся маленький экранчик. Милентьев. В такую-то рань...