Дракон, который боялся летать (СИ)

Эмма своего мужа, похоже, любила. «Почему? — думал Сильвен, вспоминая, как обращался с волшебницей Алан Газаль. — Он совершенно ей не подходит»
Что делать, было непонятно. Но, как часто в таких случаях бывает, ответ нашёлся сам собой. Точнее, случился: ручка снова прочертила жирную линию по бланку, но на этот раз Эмма его выбрасывать не стала и за новым не потянулась — она обмякла в кресле, глаза закатились, голова запрокинулась.
Выругавшись, Сильвен бросился к ней.
…Закат на побережье Лазурного моря — зрелище по-настоящему волшебное, его воспели все до единого каэльские поэты. А ещё туристы, охотно приезжающие сюда в отпуск. Король Роберт был равнодушен к первым, зато последних всячески поощрял, и за два года его правления не осталось ни одной бухты, где бы кто-нибудь не снимал себя на фоне кровавого неба, или не вёл репортаж, или… Чем там ещё блогеры занимаются?
У Сильвена был здесь собственный пляж — подарок Роберта на какой-то из дней рождения. Наверное, на последний или предпоследний, потому что дракон запомнил слова короля: «Раз расстояние теперь для тебя не проблема, ты можешь отдыхать здесь в любую минуту, когда захочешь». В итоге Сильвен был тут всего раз — на том самом дне рождения. Клочок песка, море, горы… Можно было бы построить виллу, поставить шезлонги, устраивать пенные вечеринки. Но Сильвен ненавидел море. На Роба он тогда за подарок обиделся, однако, как водится, ничего не сказал. Решил продать потом, когда время будет. Деньги лишними не бывают, а земля у моря стоит дорого.
Однако времени не нашлось, а о пляже Сильвен вспомнил, когда перебирал в голове вещи, которые всем девчонкам нравятся. Выходило, что всем нравится море. И закат — это общее удовольствие.
Тут даже Сильвена пробрало, когда он сидел и смотрел, как медленно — но всё равно стремительно — тонет в море солнце. Небо шло волнами: алыми, золотистыми, лиловыми. А когда солнечный свет совсем угас, всё вокруг осветила мгновенная зелёная вспышка — мираж, оптическая иллюзия, за которой туристы сюда и едут.
Сильвен выдохнул и зажмурился. Теплый ветер ласково гладил щёки, совсем рядом дышало море, и, если забыть, что это вода — много-много враждебной воды — можно было даже найти его прекрасным.
— Вы что, похитили меня?
Вздрогнув от неожиданности, дракон обернулся.
— Ну что вы, Эмма, я всего лишь решил, что спать за столом вам будет неудобно. Я принёс вам шезлонг.
— Точнее, меня на шезлонг, — пробормотала Эмма. Хмурясь, она посмотрела на небо. И резко выдохнула: — Господи, как же красиво!
Небо переливалось всеми оттенками красного и фиолетового, а в разрывах облаков, словно в окна, смотрела тьма, и ярко, завораживающе мерцали крупные звёзды. «Всем девчонкам нравится», — с усмешкой подумал Сильвен.
— Голова болит, — тихо пожаловалась Эмма.
Сильвен, потянувшись, встал.
— У меня есть на этот случай отличное зелье…
— Не надо!
— Почему?
Эмма хмуро посмотрела на него.
— Потому что это окажется сыворотка правды. Или приворот? По-вашему, я не вижу, что вы очень стараетесь присоединить меня к своей коллекции?
Как грубо! Сильвен вдохнул свежий морской воздух и решил, что злиться не будет. Он достал из холщовой сумки пластиковый стакан, налил туда зелье, подумал и добавил немного сладкой газировки. Протянул Эмме.
— Вкус у него так себе, но с лимонадом, надеюсь… Прекратите, госпожа. Всё что хотел, я от вас узнал. А приворотами занимаются такие, как вы.
— Как я?
— Да. Волшебники. Драконам это обычно не требуется — мы и так слишком заметны и очаровательны.
— Вы очень высокого о себе мнения.
— А вы о себе — слишком низкого, — вздохнул Сильвен и сел рядом на песок.
Стремительно темнело. С моря подул прохладный ветер, поднял волны, и те принялись яростно биться о берег.
— С чего вы взяли? — тихо спросила Эмма. Стаканчик она взяла, но пить не спешила.
— Вижу, — пожал плечами Сильвен. — Вы меня боитесь. Хотя наверняка знаете, что я пальцем не успею вас тронуть, как вы меня свяжете.
— Если бы. — Волшебница поёжилась. — Если бы на вас была печать — то да…
 
— Вам нравятся драконы с печатью?
Эмма покачала головой.
— Мне не нравятся драконы, которые несут угрозу. Вы и сами знаете, на что способны такие, как вы.
— Ну да. Например, утащить девушку на Лазурное побережье, пригнать ей холодильник мороженого, а ещё мяса, потому что мало ли чем она привыкла подпитывать магию? Согласен, госпожа, такие, как я, просто чудовища.
Эмма посмотрела на него и сконфуженно пробормотала:
— Я не это имела в виду.
— Я всего лишь описал нашу с вами реальность. Так что подпитывает ваше волшебство? Мясо или тортики?
Эмма сжалась, обняла колени и молчала целую минуту. Сильвен ждал.
Наконец волшебница тихо, смущённо произнесла:
— Вы же знаете, что тортики. Все маги неравнодушны к сладкому.
— По вам и не скажешь, — пожал плечами дракон, вставая.
— Во время магического истощения, — добавила Эмма. — А вы правда принесли холодильник мороженого?
— Сумку-холодильник, — усмехнулся Сильвен. — Но большую. Какой тортик предпочитаете?.. Вы зелье-то выпейте, госпожа. Выдохнется.
Маги с высоким потенциалом от истощения страдают редко. Когда Сильвен изучал эту тему — тайком, украв книгу в дворцовой библиотеке, — он никак не мог понять, что значит «истощить резерв»? Он думал, дело в том, что люди физически слабее драконов, потому, если волшебник слишком много и часто колдует, однажды он может упасть и не встать. Причина оказалась куда прозаичнее: маги просто тратят больше сил на колдовство, потому что не подключаются к магии напрямую. Все эти силовые линии, опутывающие целый мир — волшебники способны их увидеть, однако использовать, увы, нет. Точнее, да, но только пропустив через собственное тело. Да и то не каждая линия, в смысле, источник им поддаются. Поэтому волшебники с таким удовольствием в прошлом покупали драконов. Покупали, усыпляли — и тянули из них магию. С помощью артефакта это было особенно удобно, не нужно таскать с собой бесчувственное тело. Уложил его в «гроб» — точнее, криокамеру, подключился, так сказать, удалённо — и готово, пользуйся.
Волшебники с высоким потенциалом имели собственный резерв (тот же источник магии, только внутри их тел) настолько большой, что драконы им были не нужны. И, если следили за собой, не истощались никогда.
Эмма о себе, похоже, совсем не заботилась.
— Госпожа, объясните, что вы забыли в вашем Эртене? Переехали бы в столицу, устроились во дворец. Вас бы приняли с распростёртыми объятьями. И не пришлось бы горбатиться за весь отдел, как здесь. У вас был бы нормальный заместитель, следил бы за вашей энергией, носил бы кофе…
— Вайлет и так носит кофе. — Эмма вздохнула. Ореховое пирожное она ела аккуратно, вдумчиво — приятно посмотреть.
— Ещё скажите, что вы всем довольны, — хмыкнул Сильвен.
Эмма вытерла губы салфеткой, заглянула в сумку, выбрала ягодное желе и принялась его распечатывать.
— Нет. Конечно, нет. Но я замужем, и моему мужу будет сложно найти практику в столице.
— Он такой плохой психолог?
— Нет, просто родился не у тех родителей. Вам это, господин, наверняка знакомо.
Сильвен хмыкнул.
— Муж, который вас не ценит.
Эмма хмуро посмотрела в ответ.
— А вы бы, конечно, ценили. Я не знаю, зачем вам это, но представьте, что вы уложили меня в постель. Сколько мне бы потребовалось времени, чтобы вам надоесть? День? Два?
Сильвен покачал головой.
— А как же большая и чистая любовь?
— У человека и дракона?
— Ну, король же с королевой как-то справляются.
Эмма снова уделила всё внимание пирожному.
— Вы уж простите, — глядя на неё, сказал Сильвен, — что я лезу, несомненно, не в своё дело. Но это поразительно. У вас уникальный дар, высокий потенциал, вы наверняка знаете, какие возможности это для вас открывает. Но вы предпочитаете сидеть в заштатном городишке рядом с недалёким мужем, который вас бьёт, и ходить по воскресеньям в церковь, где вам рассказывают, что терпеть полезно. Я сначала решил, что вы просто глупы. Но теперь вижу — вы не глупы. Вы трусливы. Вы боитесь перемен и находите тысячу причин, почему всё должно остаться так, как есть.