Собиратель душ (СИ)

Когда я пою, часто закрываю глаза. Сосредотачиваюсь, так сказать, на тексте и смысле. Вот и сейчас закрыла. А когда открыла, мне показалось, что я попала в инсталляцию из книги Парфюмер. Да, ту, самую, где на казни главный герой запустил в толпу платочек с запахом абсолютного обожания и любви. Не, ну не до такой степени, конечно. Пока. Но разница была лишь в том, что все гости еще были более-менее одеты. При этом все поголовно целовались. Причем вне зависимости от расы, пола, возраста — просто с тем, кто стоял рядом. Ребанный йот! Ардана шутница, конечно, как мне из этого кольца тесных межрасовых контактов вылезать? Впрочем, в стороне, где было больше мужчин, нежели дам, вполне возможно проскочить между ног, скукожившись в три погибели. И в ближайший ход лабиринта! Только вот у меня самой платье едва в двери проходит.
Ага. Я своевременно вспомнила, что пока Кошачий глаз меня шнуровала, с интересом рассматривала конструкцию юбки и обнаружила, что буквально один шнурок крепил ее к верхней части, остальную работу по удержанию проделывал корсет. Судорожно пошарила рукой в основании юбки — вот оно! Дернула, хватка на талии резко ослабла. Я почувствовала себя стриптизершей в торте, только мне надо было не выпрыгнуть из него, а залезть обратно. Еще и шнурок поплотнее затянула, а ну как кто-нибудь заглянет. И, толкая кольца подъюбника изнутри, голубым шелковым холмиком поползла нафиг из этого царства плотских радостей. Направление приходилось уточнять, выглядывая снизу одним глазом. Тем более, что события развивались логически, быстро и неотвратимо грозя перерасти в свальный грех, и я помимо воли думала, какие слова песни могли привести к такому эффекту. Она же безобидная! О любви, о последней встрече… Хотя тут, скорее всего, просто зерно упало на благодатную почву: вампиры вообще отличаются среди прочих рас своей сексуальной раскованностью. Но остальные-то чего? Тоже заразились неудержимым вампирьим либидо? Интересно, а тех, кого нет в зале, тоже накрыло? Стоп, остановись, фантазия, я не хочу это даже представлять! И точно знаю, чем сейчас занимаются, по крайней мере, двое из отсутствующих мужчин.
Пока я протискивалась между парочками, меня пару раз злобно пнули, чтобы не мешалась, невольно придав ускорения. И никто, НИКТО не обратил внимания на небесного цвета шалаш, расшитый янтарем, целеустремленно ползущий по бальному залу. Из-за этого проклятого камня, кстати, конструкция получилась весьма увесистой, и перла я ее на собственных плечах. Устала страшно. Дерево с подарками недовольно загудело, ка большой колокол, когда я на полном ходу в него врезалась. Странно, вроде бы я брала левее. Сверху что-то рухнуло, стеклянно зазвенев, сзади охнули. На кого-то из гостей свалился шар с подарком. Порыв вылезти и помочь пострадавшему прекратили чавкающе-хлюпающие звуки, превратившие стон боли в сладострастный. Нет, участвовать не буду, даже если там не сношаются, а банально кого-то жрут. Атмосфера в зале стала жаркой во всех смыслах, музыканты давно уже не играли, но некие отголоски мелодии с испанским колоритом звучали в ушах и, наверное, не только у меня. Я вся взмокла, пока добралась до нужного угла, где призывным магическим сиянием звала меня заветная дверца.
Выскользнуть из юбки, оставив ее в зале, было делом нескольких секунд. Что дальше? Дальше к Людмиле и собираться, чтобы моего следа не было в основных коридорах замка. Хотя до оборотницы, вероятно, следует пробежаться открыто. Пусть подозревают посольскую чету в моем похищении. Или добровольном отъезде.
Из юбок на мне осталась только пара нижних, практически непрозрачных, но чрезвычайно тонких. Однако от холода я уже не страдала и, резвой ланью пролетев положенные лестницы и переходы, уже через каких-то пять минут тарабанила в дверь комнаты четы Улидинар.
Людмила открыла мне сразу, ее улыбка моментально увяла, когда она рассмотрела, в каком виде я к ней прилетела.
— Что случилось? Где платье? — единственный вопрос, который она смогла выдать, не нарушая правил этикета.
 
— Муж твой где? — пропыхтела я, пытаясь самостоятельно добраться до шнуровки корсета.
— А зачем это тебе мой муж? — подозрительно прищурилась волчица, складывая руки на груди.
— Чтобы не вошел сюда, конечно! — терпение мое было на исходе. Ну, блин, серьезно, потрясение за потрясением! — Помоги расшнуровать!
Людмила поборола мнительность и кинулась помогать. Хорошая ты моя девочка, пусть роды у тебя будут легкими. Вокруг слегка раздавшейся талии девушки засверкали зеленые искорки. Людмила по-девчоночьи хихикнула.
— Ой, прости, малыш толкнулся.
— Так рано? О-ох… — корсет, наконец, позволил выдохнуть и перестал подтягивать переполненный желудок. Теперь сложно было сказать наверняка, кто из нас двоих беременный.
— У оборотней беременность протекает быстрее, мы носим дитя семь месяцев, — умиротворенным полным довольства голосом ответила отчаянно краснеющая Людмила, стараясь не смотреть на то, как я выпутываюсь из остатков одежды. В ее руках уже появилось то, что было приготовлено нами на смену — чистые нижняя сорочка и юбка. Чисто чтобы не голышом добираться до моих покоев.
— Ладно, давай сюда мешок, — скомандовала я, облачившись в предложенное и сворачивая собственный наряд тугим узлом. Косточки корсета пришлось безжалостно сломать, леди Ди аж возмутилась: «Хайе, да что ж ты делаешь, это платье было произведением искусства, вандал!». Это еще что, мрачно подумала я, вынимая из волос многочисленные шпильки.
«Эй-эй, а если иллюзия тоже получится с короткими волосами?! Подожди, не стриги все!» — заорала эльфийка, приостанавливая мою руку, которой я уже тянулась к острым ножницам.
Людмила и вовсе зажмурилась, чтобы не видеть такого издевательства над собой. Ну да, у нее коса вон, аж до самой попы висит, толстая, блестящая. Но без волос запах от тюка с одеждой не будет достаточно насыщенным!
— Людочка! Ты готова? — раздался за дверью голос эльфа. Блин!
Щелкнули ножницы, в кулаке осталась прядь, выстриженная под корень из самого густо заросшего места на затылке. Я поцеловала ошарашенную оборотницу в щеку, шепнув «спасибо», и нырнула в шкаф. А что делать, если именно там в ее покоях находился нужный мне вход в магический лабиринт.
Я неслась по волшебным коридорам, не чуя ног. Эх, сюда бы нашего физрука, уж стометровку я точно пробежала на «отлично»! Эрни заранее снабдил меня светящимися палочками, а я разложила их в стратегически важных местах. Ту, что была спрятана у покоев императора, я уже потратила, потому и приглашала его к себе.
В покои я влетела, почти не запыхавшись.
«Раздевайся,» — напомнил голос леди Ди.
В смысле? Может, наоборот?
«А ты хочешь, чтобы иллюзия была одета в ту же одежду, в которой ты сбегать собралась? Чтобы легче было искать? Тогда, конечно, одевайся!» — издевательски продолжила она. Нормально сказать никак? Устала я, и уже не отличаюсь умом и сообразительность.
Пока избавлялась от Людмилиных вещей и разжигала снова камин, дабы избавиться от улик, я старалась выровнять дыхание. Мало ли, как сработает песня, если голос будет прерываться? Итак. Все готово. Я смотрю на себя в гигантское зеркало в гардеробной. Волосы распущены по плечам, так что выстриженного места не видно. Глаза горят, румянец после пробежки во всю щеку, губы алые, будто я их искусала. Сама себе понравилась, честное слово!
Итак. Делаем ставку на классику, волшебство и немного Стругацких. Песня из фильма Чародеи была выбрана как раз за свой сакраментальный смысл — меня должен заменить зеркальный двойник. Кто из нас настоящий? Я-то знаю, а вот вампир пусть разбирается собственноручно. Впрочем, это так, для подстраховки, кто его знает, как на него действуют местные лекарственные средства.
 
— Тень ночная смутная дремлет на полу…
Я не сводила глаз с блестящей серебристой поверхности зеркала, сосредоточенная на исполнении. Закрыть глаза не рискнула, даже моргать старалась пореже. Лишь покачивалась в такт мелодии. И в какой-то момент мне показалась, что отражение немного запаздывает. Как будто по ту сторону рамы стоит некто, пытающийся повторить все в точности, но не успевающий это сделать. Ну что, получилось?