Выкупленная жизнь (СИ)

Мой взгляд упал на балкончик, находившийся в конце коридора. Я вышла, чтобы проветрить голову от противоречивых размышлений. Ветер задувал чуть ли не со свистом, как будто наказывал меня за легкомыслие, старался что-то доказать, внушить.
За спиной послышалось частое шарканье чьих-то тапок. Я вздрогнула, а потом сама же удивилась собственной пугливости.
— А, это вы…
— Глупая, глупая ведьма. — невнятно произнёс юродивый, который попался нам с Диланом в день приезда.
Я никак не могла вспомнить, как его зовут: «Иннокентий? Аркадий? Чёрт, вылетело из головы…»
— Савватей. — как бы угадав мои мысли, сказал он.
«Как он понял?» — сама себе задала я вопрос.
— Я много чего понимаю. — снова был ответ, хотя я ни слова не произнесла вслух. — Если сделаешь это, умрёт твой ребёнок, твой муж, ты сама и весь клан.
— Не понимаю, о чём вы.
— Я и говорю: глупая. Ты сама убиваешь своей чернотой всё белое, что у в тебе есть. — медленно, но довольно чётко и без прежнего заикания выговорил он.
— Бред какой-то! — я собралась уйти с этого злосчастного балкона.
— Одумайся. Избавишься — вся жизнь твоя рухнет, и на сей раз бесповоротно.
— Откуда вы знаете?
— Я много чего знаю, это моё предназначение.
— Кто вы? — боялась озвучить свои догадки я.
Юродивый издал утробный звук, отдалённо напоминающий смешок. Да, передо мной действительно стоял человек (или не человек), который был сердцем клана, шаманом, верховным из верховных, можно звать его как угодно.
— Да. — подтвердил мои выводы он.
— Я поняла вас, можете не объяснять. Но почему все зовут меня ведьмой?
— Подрастёшь — узнаешь, всему своё время, у тебя будет длинная история. Иди и скажи мужу, что всё поняла, успокой его.
— Он уже спит.
— Нет.
Я вспомнила, зачем несколько месяцев назад искала встречи с этим человеком:
— Да, с вами хотела поговорить Лариса.
— А, назойливый призрак… я закрыт для неё, она получила то, чего просила, пусть теперь не жалуется.
— Она умоляла помочь ей.
— Себе сначала помоги. — ушёл от темы Савватей.
Не ожидала подобных речей от человека, заключённого в скрюченное, вечно трясущееся и плохо управляемое тело. Оказалось, Савватей вовсе не ненормальный, просто с его всеобъемлющим даром иметь здоровое тело вовсе не обязательно. После разговора с ним мысли в моей голове прояснились, сомнения исчезли. Удивительно…
Я вернулась в номер. Дилан лежал тихо, но было слышно, что дышит он ртом, а не носом, а значит, он не спал, а, скорей всего, плакал в подушку. Я села на краешек его кровати.
— Я не буду этого делать, можешь успокоиться.
Он даже не шевельнулся.
— Ну, прости… — я не стала прикасаться к нему. Решение моё было вынужденным, ни к чему было притворяться, что я раскаиваюсь, и ублажать его своей нежностью.
Его рыдания, наконец, вырвались наружу, а я просто сидела и чувствовала лишь переутомление и желание забыться, некоторое время пожить чьей-нибудь чужой, спокойной, жизнью. Но впереди меня ждал очередной неизбежный кошмар и новые трудности.
Спать я легла на соседнюю постель. От недосыпа болела голова, и это долго не давало мне уснуть. Вот такой замкнутый круг.
Рано утром я поднялась, чувствуя раздражение во всём теле, как будто очутилась не в своей шкуре, худо-бедно привела себя в порядок, забрала сумку и ушла. Дилана к тому времени уже не было в номере, видимо, он не захотел меня видеть.
Плохо было уходить, так и не помирившись, запоздалое волнение нахлынуло на меня с двойной силой, по дороге в порт я не могла отделаться от навязчивых мыслей. Я вспомнила, каким чудом для меня казалось рождение Максима, а при осознании того, что скоро появится второй, нежеланный, зачатый по глупости ребёнок, меня едва ли не выворачивало наизнанку.
Итак, как бы там ни было, я решила отказаться от аборта, принять данность. В принципе, меня всего лишь заставили сделать то, что я уже начинала понимать своим умом. С Диланом, правда, получилось некрасиво: он-то здесь был ни в чём не виноват, а я, как нарочно, терзала его.
 
Все они были правы: со мной что-то не так. Как сказал юродивый, я сама убиваю своей чернотой всё белое. Любитель метафор и иносказаний. Раньше я считала, что, если о чём-то говорят метафорически, значит, это что-то неважное, и его просто хотят приукрасить. У колдунов и шаманов, видимо, иной расклад, они любят искать смысл в мишуре и запутывать легковерных простачков.
Вернуться в реальность меня заставило сильное и уже почти тошнотворное чувство голода. Я уже стояла возле двери подъезда с ключами в руке, вдруг развернулась и направилась в магазин, на последние финансы купила чипсов и твёрдого вяленого мяса, которое в детстве мы прозвали мясом «тролля».
Дома я на удивление застала Максима не за компьютерными играми, а за чтением комиксов, которые он при случае активно выпрашивал у нас с мамой. Моего двухдневного отсутствия он фактически не заметил, зато дал мне на проверку свои аккуратно заполненные прописи, чтобы показать, какой он молодец. Вечером мы смотрели у меня в комнате какой-то боевик, который выбрал Максим, я уснула, не досмотрев его даже до половины. Мой сон был настолько крепким, что даже Максиму было не под силу разбудить меня, я словно провалилась в небытие до утра.
С понедельника у нас снова началась трудовая неделя: я отправилась на работу, а Максим — сначала в школу, потом на продлёнку, а после неё на секцию каратэ. Я понимала, что с возвращением Дилана в нашу жизнь Максим начал чувствовать себя забытым, очень обижался на меня за то, что уделяю ему мало внимания, ревновал, психовал. Однако он очень быстро приноровился обходиться без моего постоянного контроля: днём наслаждался самостоятельностью, а вечером рассказывал о своих успехах. Честно говоря, меня такое положение дел расстраивало, я боялась, что мы сильно отдалимся друг от друга, а тут ещё эта беременность так не вовремя. Возможно, когда-нибудь потом я захотела бы второго ребёнка, но не в ущерб воспитанию сына. И ладно бы у нас была крепкая дружная семья, а тут… карточный домик на ветру.
Весь день я была всецело погружена в работу, даже не вспомнила, что записана на аборт в 14 часов. Я благодарила свой плотный график за то, что не давал времени думать о всякой ерунде. Даже тот факт, что за мной постоянно следили, никак не влиял ни на качество моей жизни, ни на моё поведение.
Вечером в магазине ко мне подошёл некто, кого я хоть никогда и не видела вживую, но отлично знала по фотографии из обчищенного мной когда-то бумажника, кто это. Зато он, по всей видимости, рассчитывал на эффект неожиданности.
— Здравствуйте, — заговорил молодой человек с очаровательной улыбкой, — позвольте, я помогу вам донести до дома пакеты?
Я сделала вид, что ничего не подозреваю о его намерениях и позволила поухаживать за собой. От моей милой доверчивой улыбки человек осмелел, во взгляде его промелькнул торжествующий огонёк, как будто рыбак поймал рыбу на крючок. Мы вышли, перекинулись парой комплиментов.
— Как вас зовут? — спросил он.
Я решила, что для меня нет смысла притворяться дальше, до дома оставалось идти всего ничего.
— Да можно на «ты», тем более моё имя тебе, как и твоё мне, прекрасно известно. Выкладывай, что тебе от меня нужно?
— Так сразу, без вступлений? — картинно заломил бровь он.
— Ты же сын своего отца, не так ли? А он был редкостным подонком. Кстати, я сосчитала ребят, которых ты нанимал следить за мной, их было восемь, все спалились. Ты девятый. Ты долго кружился вокруг да около, так что будь добр, не тяни.
Человек ничего не ответил. Похоже, достойно ответить ему мешало банальное отсутствие жизненного опыта.
«Ничего, — подумала я. — всё ещё впереди для тебя, дружочек».
— Давай пакеты. Если пришёл отомстить за отца и убить меня, то хотя бы руки будут свободны.
Он неподдельно растерялся, но пакеты не отдал. Я щёлкнула пальцами около его лица.