Выкупленная жизнь (СИ)

Что с ним делали все эти месяцы? И каким образом можно было вылечиться от неконтролируемых вспышек гнева? Может, он сбежал из психбольницы? Мне захотелось позлорадствовать на этот счёт, но я воздержалась, причём вовсе не из сострадания, а от предвкушения, как приведу в действие свой коварный план.
Автомобиль пришлось остановить примерно за сотню метров до обрыва, так как дорога была загорожена валунами.
— Дальше пешком. — пояснила я.
— Что это за место? — полюбопытствовал ничего не помнящий о прошлой жизни Дилан.
— Идём к обрыву. — позвала я и двинулась вперёд. — Помнится, ты говорил, что тебе некуда деваться? Вот и шагни в обрыв.
— Что за шутки, Диана? — недоумённо спросил он, продолжая, тем не менее, следовать за мной.
— Страшно? — с вызовом спросила я.
— Ты хочешь моей смерти?
Я промолчала, вспомнила, как уже проворачивала эту шутку с Сашкой. Вокруг стояла непроглядная темень, поэтому я даже не пыталась сдерживать свою довольную широкую улыбку.
— Скажи? — потребовал он, считая, по-видимому, что от моего ответа будет зависеть его судьба.
— Я просто хочу, чтобы ты сделал шаг туда. Иначе зачем было говорить мне эти громкие слова: «Я без тебя не смогу», «Куда мне деваться без тебя»? Так что давай без соплей.
— Я понял тебя. — он не стал медлить, переступил через валун и исчез в черноте обрыва.
«Хоть что-то осталось в тебе от прежнего Дилана» — пронеслось у меня в голове.
Я нарочно выждала несколько мгновений и шагнула вслед за ним.
— Как это возможно? — не понимал он.
— Я думала, ты хотя бы на уровне ощущений сможешь уловить нечто знакомое, но, видимо, твоё волчье сознание тоже мертво. — рассуждала я вслух. — Увы, если даже это не заставило тебя вспомнить, то больше ничто не поможет. Это место называется Верхний Волчок, родина всех полуволков, членов клана. Идём.
— Я ничего не вижу.
— Ты прожил здесь столько, что должен ориентироваться с закрытыми глазами. Я покажу тебе твой дом.
— Я долгое время пытался вспомнить хоть что-нибудь. Бесполезно.
— Это я уже поняла. Так зачем ты пришёл ко мне?
— Я не могу без тебя. Знаю, это звучит глупо… Поначалу, когда я только очнулся после комы, мне всё казалось ненастоящим. Я не верил, что ты — моя жена, и твой приторно ласковый тон пугал. А ещё этот, якобы, друг, который постоянно отирался в квартире. Что ещё мне было думать?
— В то, что Максим — твой сын, ты тоже не верил?
— Не знаю. Тогда мне хотелось найти хоть какие-то связи с прошлой жизнью, доказательства, что я — это я.
— А попросить меня показать фотографии было нельзя?
— Я видел их. Себя я на них не узнал.
— Нда… — недовольно ухмыльнулась я. — Пожалуй, ты и правда ошибся телом. Памяти о прошлой жизни в тебе нет, а значит, и привязанностей тоже. Так не всё ли теперь равно, рядом я или нет?
— Не всё равно. — почти шёпотом ответил он. — Ты снишься мне каждую ночь, что мы…
Мы подходили к одному памятному месту, где одним ружейным выстрелом была изменена моя судьба и судьбы близких мне людей.
О чём хотел сказать мне Дилан, я знала заранее, поэтому остановилась и не постеснялась перебить его:
— Здесь в тебя стреляли. Раньше на этом месте была площадь. Охотники прилюдно казнили пойманных волков, даже если те уже приняли человеческий облик. Тебя тоже собирались забить насмерть. Мы с твоим отцом отбили тебя у них, затащили в машину и увезли. Ты чудом остался жив. Впрочем, ты-то остался, а вот человек, которого я любила, — нет…
— Это я, Диана. Это, правда, я.
— С чего ты решил, что ты — это, правда, он? Вот так взял и за полгода превратился в другого человека? — строго спросила я.
— Я не хочу быть чудовищем. — был ответ, и в это уже можно было поверить.
Просто человек, который поселился в теле моего мужа, захотел нормально жить и… любить. А раз единственная женщина, способная возбудить его телесную оболочку, — это я, то деваться некуда: приходится соблазнять меня самым подлым образом: давить на жалость. И единственным правильным решением было бы помучить подлого мерзавца, но здесь я и сама была не без греха: в сексуальном плане меня тоже привлекал только Дилан. Треклятый изверг-тиран.
 
— Чудовище чудовищу рознь. — после недолгих размышлений ответила я. — Может, ты и прав, я — сам дьявол во плоти: на моём счету десятки человеческих жизней. Я, честно говоря, сбилась со счёта, сколько их. Но я никогда не причиняла зла собственному ребёнку. Кстати, он сказал, что убьёт тебя, когда вырастет. И я ему почему-то верю. Сомневаюсь, что он когда-нибудь сможет простить и забыть твои… хм… твоё отношение к нам. Надеюсь, ты хорошо это понимаешь. — мы подошли к домику. — А вот и дом. — я открыла незапертую дверь, та протяжно заскрипела. — Есть фонарик? И телефон сойдёт, посвети под ноги. — луч фонарика осветил обстановку в единственной комнате избы. — Смотри, видишь клочья шерсти? Это твоя.
Моему спутнику было неприятно от упоминаний о прошлой жизни, настроение у него было какое-то подавленно-отчаянное. Говорил он в нос, сутулился и от этого казался ещё более жалким.
— Ты же знаешь, что я никогда в жизни не смогу больше превращаться? — спросил Дилан.
— Да.
— Я пью таблетки против выработки гормонов. — пояснил он.
— Многие пьют, обычное дело. Дай фонарик. Садись туда, покажи мне лицо. — сказала ему я. — У тебя есть платок или салфетка?
— Нет.
Так как моя сумка с кучей всяких полезных мелочей осталась дома, я была вынуждена обойтись подручными средствами.
— Плохо. Придётся облить тебя водкой. — и тут, разглядев в свете телефонного фонарика плоды Сашкиных стараний, я протянула. — У-у-у, неслабо он тебя. Больно?
— Шея болит. Остальное терпимо. — храбрился Дилан.
— Выпьешь? — предложила я, кивая на бутылку, прихваченную со свадебного застолья.
— Не люблю водку.
— Уже пробовал? — усмехнулась я. — Ну, нет так нет. А я выпью.
Я сделала небольшой глоток, затем намочила подол своего платья водкой и вытерла Дилану лицо. С разбитым носом и губой он выглядел совсем плохо, кроме того, мне в глаза бросилась его болезненная худоба: казалось, последние полгода он провёл не в клинике, как говорил, а на каторге.
— У тебя кто-то есть? — перешёл к щекотливым вопросам он.
Но напрасно Дилан надеялся, что подобная прямота меня смутит. В этой избе мне совершенно не перед кем было мяться и заливаться краской.
— У меня есть сын. Кто ещё у меня должен быть? — без запинки ответила я.
На Дилана мой ответ подействовал, как зелёный сигнал светофора. Если бы знала, соврала бы, что имею парочку любовников, только бы не толкал меня на грех. После бурных порнографических снов я и так с трудом сохраняла видимое спокойствие и была не готова сопротивляться соблазнам.
— Диана… — прошептал Дилан. — Я больше не могу так жить, я схожу с ума. Я готов сделать всё, чтобы ты простила меня и вернулась. — он уткнулся лбом в мой живот и вцепился руками в подол платья, весь такой покорный и разбитый. Ничто уже не удивляло меня, за долгие годы я видела Дилана всяким. Он продолжал. — В каждом моём сне ты рядом, по утрам я не хочу просыпаться, не хочу вставать… Меня так безумно тянет к тебе…
То, что Дилан тоже видел неприличные сны со мной в главной роли, сюрпризом не стало. Однако от признания в этом я ощутила возбуждение и постаралась не выдать его и дышать как можно медленнее, но от этого оно только усилилось.
Я схватила бутылку водки и сделала несколько больших глотков. Алкоголь обжёг стенки пищевода и заставил меня поморщиться. Это, как ни странно, немного отрезвило.
— Убери от меня руки. — потребовала я, но, видимо, предательское учащённое сердцебиение выдало меня.
— Я знаю, что ты тоже хочешь этого… — не унимался Дилан.
— Да. — против воли вырвалось у меня, словно в меня вселился кто-то другой.
Стена моего деланного безразличия треснула и обрушилась, сознание захлестнула новая волна возбуждения. По позвоночнику сверху вниз пробежал электрический разряд. Я поцеловала Дилана, но тут же вспомнила про его разбитую губу и отстранилась.