Мент. Инспектор угрозыска (СИ)

Пальба со стороны врага прекратилась, походу, сражаться с нами больше было не кому, но я всё-таки выждал чуток для осторожности, потом вскочил и, согнувшись в три погибели, добежал до бочек, где узрел следующую картину: внизу, застыв в разных позах лежала четвёрка покойников, а единственный уцелевший катался по земле, схватившись за окровавленную голову.
Появился санинструктор — суетливый дядька в возрасте, однако я не подпустил его к раненому, пока не обезоружил злодея: вдруг гадёныш ломает комедию? От этой братвы всего ждать можно.
Перестрелка стала последним эксцессом, дальше облава пошла без сучка и задоринки. Часа через два мы уже приступили к первым допросам.
Я сразу настроился на долгую и изнурительную работу, ведь нам пришлось иметь дело с весьма специфическим контингентом. Большинство проституток были стрелянными воробьями и знали почём фунт изюма. Таких на понт не возьмёшь.
Конечно, «спецкамеры» сыграли свою роль, так что дамы кололись охотнее, чем обычно, но уже на пятом допросе я ощущал себя так, словно выпил полную пачку «озверина». Лишь былой профессионализм, который, как шутят у нас, не пропьёшь, помогал держаться хладнокровно и не реагировать на откровенные подначки дам особо лёгкого поведения.
Вопреки распространённым представлениям, красоток среди них было на удивление мало: коренастые, какие-то угловатые, с плохой кожей, замаскированной толстым слоем пудры. Неважно одетые, неряшливые, с грубыми, почти матросскими манерами, многие малограмотные или совсем неграмотные. У половины сифилис, у другой — триппер и прочие венерические заболевания. Чуть ли не поголовно сидели на марафете.
В общем, «фам фаталь» среди них не наблюдалось. Просто удивительно, как клевали на них клиенты…
Я усомнился, что мы действительно закинули невод в нужном месте, однако Коля Панкратов лучился оптимизмом и заверял, что результат будет. Правда, из осторожности не уточнял какой.
На часах было почти десять вечера. Я давно не ел, в животе одна кишка играла на другой, сомнения росли всё сильнее. Мы только что отправили в камеру барышню, строившую из себя генеральскую дочь, а по факту — девицу двадцати лет, сбежавшую из деревни от отца-пьянчужки.
— Зови следующую! — устало приказал Николай конвойному.
Тот кивнул и привёл на допрос очередную проститутку, одиннадцатую за сегодня.
Девушка была высокой и стройной, её волосы были заплетены в длинную русую косу. Довольно миловидное личико, умело очерченные брови, помада далеко не вульгарного оттенка, да одежда не ней, хоть не новая, но подобранная со вкусом.
Стоило мне поглядеть на вошедшую, как оперская чуйка подсказала — это оно!
— Ну, проходи, садись, красавица, — предложил Коля.
Девушка медленно опустилась на скрипучий табурет. Мы специально выбрали такой, чтобы допрашиваемые чувствовали себя как можно неуютнее, но визитёршу это явно не проняло. Держалась она уверенно и я бы даже сказал — с достоинством.
— Что-то лицо мне твоё незнакомо, — задумчиво протянул Панкратов. — Новенькая?
— Можно и так сказать, — тихо ответила она.
— Зовут как?
— Шварц Виктория Генриховна.
— Так и запишем, — кивнул Коля, занося ФИО девушки в протокол.
Пока он записывал её данные, девушка сидела, не меняя позы, с удивительно прямой спиной и слегка поднятым подбородком.
Если многие её товарки во время допроса порой не знали, куда деть руки, она гражданка Шварц по-прежнему оставалась хладнокровной и невозмутимой.
— Год рождения…
Она назвала. Надо же… а мы, выходит, почти ровесники.
— Давно промышляете этим, с позволения сказать, ремеслом? — продолжил выпытывать Коля.
К чести арестованной, строить из себя дурочку она не стала.
— С год примерно, — подумав, произнесла проститутка.
Коля хотел спросить что-то ещё, но я его опередил. Пришло моё время включаться в игру, и предстояло нащупать тактику ведения допроса. Девушка совсем не походила на тех товарок, которых мы допрашивали до неё.
— Значит так, Виктория Генриховна, вы ведь понимаете, почему оказались у нас? — скорее утвердительно произнёс я.
 
— Догадываюсь, — впервые на лице допрашиваемой показалось слабое подобие улыбки.
— Не буду читать вам нотации и интересоваться, как вы докатились до жизни такой, — продолжил я, отмечая удивлённую реакцию проститутки на слово «нотация».
Она явно не ожидала услышать его от меня или кого-то из моих коллег.
— Вы, наверное, тоже, как сейчас принято говорить — из бывших? — внезапно спросила арестованная.
Я изобразил на физиономии неопределённое выражение, которое могло обозначать что угодно. Открыто врать девице, пусть даже и проститутке, было как-то не комильфо. К тому же всегда есть вероятность «запалиться» — я не настолько хорошо знал все реалии прошлой жизни и потому мог проколоться на какой-нибудь ерунде.
— Вы сказали — тоже? — вместо ответа заметил я.
— Мой папа когда-то работал в министерстве путей сообщения… Был большим чиновником.
Она нервно усмехнулась, вспоминая.
— И где он сейчас?
— Умер от испанки в прошлом году, — спокойным тоном ответила арестованная.
— Очень жаль.
— За то время, что его с нами нет, я успела с этим смириться, — вздохнула Шварц, а потом внимательно посмотрела на меня:
— Но вы ведь не о моём отце хотите поговорить?
— Конечно, — подтвердил я.
Внезапно меня осенила идея. Я понял, как можно настроить собеседницу на нужный лад. Прямая лобовая тактика в этом случая гарантировано даст сбой. Необходимо расположить гражданку Шварц к себе и настроить на откровенный разговор.
— Виктория Генриховна, хотите чаю? — с радушной улыбкой поинтересовался я.
— Чаю? — Проститутку мой вопрос застиг врасплох.
Она оторопело захлопала глазами.
— Да, горячего чаю, причём, с сахаром, — с той же улыбкой произнёс я и, не дожидаясь ответа, толкнул тоже порядком опешившего Колю в бок.
— Николай, организуй нам всем чайку, пожалуйста.
— Быстров, ты что — офонарел? — прошипел напарник.
Я склонился над его ухом и прошептал:
— Так надо, Коль. Не спорь, пожалуйста.
— Тебе видней…
Сыщик вздохнул и, подхватив пустой чайник, отправился набирать воду.
Пока его не было, мы с гражданкой Шварц немного поиграли в гляделки, изучая друг дружку. При этом я старался вести себя так, словно нахожусь под очарованием собеседницы и вообще галантный кавалер хоть куда.
Вряд ли клиенты Виктории Генриховны демонстрировали джентльменское поведение. Уж я-то на такую публику насмотрелся.
Коля вернулся и поставил чайник на спиртовке. И пусть он при этом ни сказал ни слова, его злой вид говорил лучше всяких слов.
— Вы не переживайте, — вдруг произнесла проститутка. — Я не больная. Вчера была у врача.
— Слава богу! — со смешком выдохнул Коля. — А то я уже боялся, что потом придётся всю посуду три раза кипятить.
Я строго посмотрел на него.
— А что… Я ничего, шучу, — виновато произнёс сыщик. — Сейчас вода закипит и почаёвничаем.
Я нарочно не стал развивать тему, принявшись болтать о пустяках, пока мы не выпили по чашке чая.
Коля, не выдержав, сбегал куда-то и притащил горсть слипшихся конфет, похожих на знаменитую «Дунькину радость» из моего детства.
Виктория Генриховна демонстрировала такие манеры, словно была не уличной проституткой, а как минимум выпускницей из института благородных девиц. Мы с напарником всячески потакали ей в этом, превратив допрос чуть ли не в великосветский раут.
Наконец, когда по моим прикидкам клиент «дозрел», я сделал пробный шар.
— Виктория Генриховна, нам очень нужна ваша помощь…
— Моя помощь?! — чуть не поперхнулась чаем проститутка.
— Да, ваша! — подтвердил я. — Дело в том, что на днях пропала одна женщина. Есть предположение, что её похитили.
Я сделал паузу.
— По нашим сведениям кто-то в Москве поставил на широкую ногу похищение молодых и красивых женщин, которых потом силком заставляют работать в каком-то закрытом для случайных людей доме терпимости.