Мент. Инспектор угрозыска (СИ)

— Здорово! — радостно сказал я. — Ещё одна хорошая новость за сегодня.
— Жора, ты, если какая-то помощь понадобится — Рахили моей скажи. Она поможет тебе твою семью встретить. Убраться там или сготовить…
— Договорились, Давид! — кивнул я, прикидывая план действий: как найму извозчика и приеду на вокзал, встречать своих, как привезу сюда, где и как расположу.
Какое-то время, до свадьбы, посплю на кухне, ничего страшного, хотя бы для соблюдения приличий… Потом… Потом быт наладим во всех его проявлениях.
  
Глава 24
 
Утром я заскочил сначала к себе, на Петровку, где получил от дежурного пакет. Судя по адресату на нём — это была обещанная записка от профессора Шалашова.
Я вскрыл пакет и прочитал документ от первой буквы до последней.
Евгений Васильевич оказался молодцом, записка была написана строго по существу, ничего лишнего, никакой воды — только факты и в качестве подарка — предлагаемые меры для исправления ситуации. Осталось только передать бумагу Феликсу Эдмундовичу и ждать его реакции. А она обязательно последует, я в этом не сомневался. Уж больно толково был составлен документ, любого проймёт.
Я позвонил в приёмную наркома, где меня без всяких проволочек записали на завтра.
Ну вот, подобно барону Мюнхгаузену начну следующее утро с подвига. Авось дальше шестерёнки государственного механизма завертятся и приведут к нужному результату. А что, если удастся спасти хотя бы часть драгоценных реликвий, уже можно сказать, что не зря получаю не шибко большую оперскую зарплату и продпаёк. Хотя, собственно, не корысти ради работаем, а за справедливость и соблюдение норм социалистической законности.
А пищи для размышления в бумагах было много. Фигурировшая в документе стоимость утраченного имущества обязана произвести впечатление, от количества ноликов кругом пойдёт голова не только у человека моего уровня, а и у наркома. Даже не сотни тысяч, а миллионы, причём в иностранной валюте.
Я буду не я, если кое кто в Гохране слетит с насиженного места. Да при таких масштабах, даже пресловутая «вышка» — не наказание! Только расстрел через повешение!
Одно плохо — на подобные должности нужны толковые кадры, а в стране с ними пока жуткий напряг. Как ни крути, надо снова обращаться к спецам из «бывших».
Хотя чего это я?! Очень многие из них отнюдь не «бывшие», они — настоящие, те, кто поверил в будущее страны. В общем, наши люди, не взирая на прежние чины и положение в Табели о рангах. Кстати, совсем недавно узнал для себя, что этот разработанный ещё Петром Первым документ… женского рода. То бишь: табель — она!
Век живи — век учись!
Кстати, о женщинах, вернее, о дамах с низкой социальной ответственностью. Облава назначена на вторую половину дня, ближе к тому часу, когда проститутки выходят на свою охоту. Ну, а мы поохотимся на них…
Чтобы не пропустить главное веселье, я отправился на Большой Гнездиковский, прямиком к Коле Панкратову.
Он обрадовался моему приходу.
— Молодец, вовремя пожаловал. У меня через десять минут инструктаж всех задействованных в операции. Я начну, а ты, если что, внесёшь свою лепту.
— Без проблем! — кивнул я.
Постепенно холодный актовый зал, выбранный для места сбора агентов угрозыска и милиционеров, которых решили привлечь к облаве, заполнился почти до упора.
При виде такого количества людей, я мысленно вздохнул — вероятность утечки информации на сторону возрастала, нам физически не отследить эту уйму народа. Понятно, что девяносто процентов из этих крепких мужиков и парней — в доску свои, надёжные, как швейцарские часы, по завету классика можно делать гвозди из этих людей… Однако специфика нашей работы такова, что всегда были и есть те, кто не прочь подзаработать на стороне, особенно в наши теперешние голодные дни.
Единственный способ хоть как-то предотвратить «слив» — озадачить всех прямо перед облавой. Никогда б не подумал, что искренне обрадуюсь тому, что мобильники появятся спустя много десятков лет, хотя обычно мне их физически не хватало чуть ли не каждую минуту.
 
Публика собралась спокойная, почти все знали друг дружку и в ожидании начальства переговаривались с шутками и прибаутками. Львиная доля курила, и потому в зале было невозможно продохнуть из-за едких клубов табачного дыма.
Будь моя воля, приравнял бы махорку и прочий самосад к химическому оружию! Впрочем, к «Мальборо» и прочим «Кентам» тоже не испытываю особой приязни. Не зря в моё время запретили курение в кабинетах.
Наше появление с Колей не осталось незамеченным. Я сразу ощутил на себе десятки самых разных взглядов: от любопытных до не очень приязненных. Видать, всё-таки успел кому-то перейти дорогу. Ну… бывает, чего уж!
— Ша, товарищи! — первым заговорил Панкратов. — Прошу прекратить шум и гам!
Разговоры, смешки и даже тихий шепоток, стихли.
— Позвольте представиться, Николай Панкратов, агент уголовного розыска, в настоящее время исполняю обязанности субинспектора МУУР. Как вы понимаете, вас здесь собрали не просто так. Руководство согласовало на сегодня большую операцию по задержанию лиц женского пола, которые занимаются торговлей своим телом. То есть ловим проституток, товарищи!
Зал зашумел.
Успокоив народ, Коля продолжил:
— Данное профилактическое мероприятие проводим на двух основных улицах Москвы: Цветном и Страстном бульваре. И самих проституток и их клиентов доставляем сюда, в МУУР. Если попадутся подозрительные лица, обязательно проверяем у них документы и тоже задерживаем до выяснения всех обстоятельств. У нас нужным образом подготовлены для этой публики камеры, — он подозрительно улыбнулся. — Сейчас я назначу ответственных и распределю обязанности между группами. Товарищ Быстров, у вас есть что дополнить?
Я пожал плечами.
— Пока нет.
— Тогда прошу слушать меня внимательно и не перебивать! — Николай достал из прихваченного с собой портфеля несколько печатных листов бумаги и принялся громко зачитывать их содержимое.
Чем дольше я его слушал, тем сильнее убеждался, что Панкратову пришлось изрядно попотеть прошлым вечером, дабы досконально подготовиться к операции. Чувствовалось, что в нём погибает хороший организатор.
Минут через сорок все детали были утрясены, и группы по очереди стали отбывать на места распределения.
— Я на Страстной, — повернулся ко мне Коля. — Ты как — со мной?
— С тобой, конечно, — подумав, сказал я.
Собственно мне не было особой разницы. Моя работа начнётся чуть погодя, когда «обезьянник» набьётся нужным контингентом.
Тут я вспомнил про его загадочную улыбку.
— Кстати, что за камеры ты приготовил? Больно вид у тебя при этом был странный… — поинтересовался я.
— Камеры как камеры, — снова ухмыльнулся Коля. — Только санитарно обработанные.
В мозгу у меня щёлкнуло.
— Погоди, ты что — хлорку туда поставил? — догадался я.
— Вроде того, — подтвердил догадку Панкратов. — Только не поставил, а распорядился тщательно промыть с использованием санитарных средств. Как говорится, гигиена превыше всего. Но ты прав, запашок там сейчас такой, что дамочки потом будут «благоухать» ещё пару дней, после того, как выйдут на свободу. Заодно и посговорчивей станут. Они про нашу «дезинфекцию» хорошо знают…
— Ну Коля… Ну, ты даёшь! — покачал головой я. — Не боишься народ потравить?
— Этих бл… то есть женщин лёгкого поведения, хлоркой не проймёшь. Можно разве только ипритом травануть, да и то — не факт. Не переживай, Быстров, пострадавших не будет, я тебе обещаю!
На Страстной бульвар нас довёз выделенный под подобные нужды грузовик, видавший ещё русско-японскую. Стоило ему притормозить, как сидевшие в кузове агенты угрозыска резво попрыгали на землю. Мы с Панкратовым последовали их примеру.
Коля сладко потянулся.
— Всё, брат Быстров. Сейчас из-за тебя такая каша заварится — неделю расхлёбывать будем.
Я оглядел фронт предстоящей работы: наша группа начинала от Пушкинской площади, а со стороны снесённого в моём времени Страстного монастыря, который занимал немалую часть площади, выдвигалась другая. Кроме того было выставлено отнюдь не жиденькое милицейское кольцо оцепления, сквозь которое при всём желании было бы трудновато просочиться.