По грехам нашим. В лето 6732 (СИ)

Но я уже многое сделал, по крайней мере, сильно ослабил натиск со стороны германских рыцарей. Да — я только участник событий, и победа была не боярина Корнея, а князя Вячко, но и это многое. А еще в Торопце ходили разные слухи, которые сводятся к тому, что полоцкий князь из смоленской династии ростиславовичей погиб, но смог разбить германских рыцарей, чем выиграл еще больше времени для Вячко, тем более, что тот, скорее всего, примет вассалитет Юрия владимирского. А вот за Полоцкое княжество разгорается новая борьба, где есть как минимум четыре действующих персонажа. Это Вячко, который был сыном полоцкого князя Бориса. Ростиславовичи же представляются маловероятными претендентами на стол в Полоцке, так как их уже и так мало, да и ослабели после битвы на Калке и вот этого поражения под Ригой. Тем более, что остатки войска Святослава Мстиславовича после смерти своего сюзерена поспешили принять присягу уже от удачливого Вячко.
Еще одним претендентом остается Брячислав витебский — так же из «рогволодовых внуков» полоцкой династии изяславовичей, но он не имеет серьезной силы. Нет под рукой дружины, способной противостоять угрозе, ни вдоволь серебра. Я же ставил на литовского князя Миндовга. Этот основатель Великого Княжества Литовского еще в той истории, что я знаю, смог договориться с полоцкими элитами, пообещав не вмешиваться в их дела, а его преемники и вовсе включили Полоцк в свою державу. У него и силы есть и возможности. Да и не сказать, что полочане вот так уж сильно против племени литва.
На всем этом фоне усиливается власть Юрия Всеволодовича и его рода. Я был бы и не против того, чтобы этот князь подмял под себя Русь и собрал все силы в кулак. Но не та личность, уже испытав немало поражений, Юрий не победитель. Может его брат Ярослав, но с ним я еще и не был знаком. Так или иначе, но история уже движется другим путем и не понятно еще, куда это заведет.
Однако, еще больше я рассчитываю на мирное прогрессорство. Добыча и производство железа, стекла, бумаги. Развитое сельское хозяйство позволит прокормить и воспитать больше воинов, отвлечь людей на научные изыскания, торговля и как следствие — рост общего благосостояния.
Вот как там дела в поместье? Очень рассчитываю, что урожайность этого года еще больше и перебьет прошлогодние показатели — и земли больше разработали, и новые виды овощей, семенной фонд в разы лучше используемых ранее, орудия труда так же. Нет — все было бы замечательно, если не моя беготня по походам. Нужно ее прекращать. Есть воины, воинская школа работает бесперебойно. Уже есть идеи что-то вроде частной военной компании, выполняющей заказы на наем отрядов. Как Гильермо — наемник и не знает другой жизни и таких как он и Франческо, по его рассказам, в Европе ну очень много — только плати, а вот платить найдем чем. И даже наемникам неважно, кого резать — хоть католиков, хоть и мусульман с православными.
— Ну, яко же усе? — в палаты вошел князь, который вышел и не стал участвовать в процедуре принятия наследства. Я и не слушал, что перечислял слуга, но грамотку он все же выписал, а я решил, что все приобретенное действительно пойдет на воинскую школу, не буду ничего брать на другие направления, да и усадьбу Глеба продам, а людей в Унжу перевезу. Найдется чем их занять.
— Так, великий князь, — я поклонился низко в пояс. — Дозволь и мне сказать. Хлеба треба нам.
— Хлеба не дам, — отрезал князь. — У Ригу везу хлеб, ну токмо сторгую десяток подвоз.
Вот так, ты ему служишь, а он — не дам, но, продам, да и еще не много. Ясно, что хлеб, привезенный в Ригу — серьезный аргумент для положительного результата переговоров с Вячко.
На том и поспешил расстаться с великим князем — глаза б мои его не видели.
Возвращался в лагерь, как триумфатор. Многие при виде нашей процессии, где впереди шел я с Бером, а позади тянулись подвозы, груженные хлебом, искренне радовались. Нам хватит его в лучшем случае на неделю, если растягивать. Да и своего немного есть, может, и еще где купим. А дома отъедимся. Как бы медленно мы не шли, но когда-то же дойдем и дома. Как уже хочется домой!
 
Первым из своего, как я называю, малого совета, я встретил Ермолая, и он был ну очень задумчивым. И было удивительно, что спросил он не о том, что хотел князь, и как прошла наша встреча, друга заботило совсем не то.
— Корней Владимирович, боярин, треба одвуконь сотней домой поспешать, — угрюмо и как-то безапелляционно сказал Ермолай.
— Что так? — спросил я, понимая, что ничего логичного я не услышу. Сам хотел домой, но бросать всех и все и лететь на крыльях любви к своей Божане — не правильно это. Не поймут.
— Треба, — лаконично ответил Ермолай.
  
Интермедия 5
 
Интермедия 5
Янгул Сибатор слушал посланника булгарского правителя. Последнее время дела в племени идут не очень хорошо. Русичи все больше забирают самую плодородную землю. Уже выбили мари из долины реки Унжи, поставили Городец, который так же на землях, что еще десять лет назад были марийскими, а сейчас не могут селиться рядом в трехдневном переходе, иначе можно нарваться на отряд русичей, которые не сильно церемонятся.
И вот Янгул Сибатор слушал посланника того, кто был самым сильным и мог поставить на место русичей и не давать им и дальше ставить города на землях мари. Так думал молодой и излишне импульсивный мариец.
— Ты найдешь там столько серебра, сколько не потратишь и лет за десять. Зерна там — на три года кормиться всему твоему народу. Коней, каждому мужчине из твоего рода и десяти других родов хватит. Оружия хватит, чтобы возвысится над всеми соседями, и мы не станем забирать его у вас. Нам же нужны только ремесленники, — увещевал вождя тайный посланник из Великой Булгарии. — А еще тебе будет прощен долг хараджи и джизьи на год вперед.
Молодой вождь, взявший бразды правления у своего отца, погибшего на охоте, мечтал о том, что он станет великим воином и поведет свой народ к всеобщему благосостоянию. Он уже слышал о несметных богатствах одного боярина в Унже. Вождю даже доставили несколько бутылок очень крепкого вина, которое он пил целый день и натворил столько плохого, что до сих пор себя корит. Одно то, что он изнасиловал молодую девушку из очень влиятельного рода, прибавило проблем на всю жизнь. Она ему категорически не нравилась, но часто попадалась на глаза, желая заинтересовать молодого парня, как учил ее отец. Вот и попалась. Теперь Янгул Сибатор постоянно себя корил за то, ведь пришлось жениться, а ему по-настоящему нравилась другая девушка.
Вот, был злой парень. Да он и по личным мотивам был готов уничтожить всех в этой Унже. Вот только остальным уважаемым людям и воинам нужно объяснить причины похода. Главный посыл для своей пропаганды Сибатор — сын Янгула взял из речей тайного посланника от булгар. Если мы нападем, то легко добьемся добычи и сможем кормить свои роды больше трех лет. И награбленного хватить на несколько лет торга с булгарами. Молодые парни сразу загорелись от обещания дать каждому боевого коня, кроме всего прочего. Роптали только старики, пытаясь урезонить молодость, но и они, узнав о прощении долгов по дани Булгарии, приняли сторону агрессивно настроенных соплеменников.
Начались сборы. К походу решили присоединиться многие, посланник так же привел три сотни неплохо вооруженных пеших воинов. Вот только отдавать под командование молодому вождю эту силу никто не собирался. Задача отдельного отряда состояла в том, что бы украсть всех ремесленников поместья Корнея, как уже все называли самое крупное поместье в окрестностях Унжи.
 
Собралась, по меркам времени, внушительная сила. Полторы тысячи человек — это много, особенно для такого малозаселенного региона. Конечно, многие воины были плохо вооружены. У кого был топор, но не было и щита, кто был вооружен только копьем, но были и войны в кольчугах и на конях. Не все поднялись в набег на русичей, но, пожелай кто напасть на марийские поселения — защищать их придется малыми силами.