По грехам нашим. В лето 6732 (СИ)
Главная же головная боль — это предотвратить разорение Руси от монголов! Не то, чтобы я уже такой попаданец, кто живет только ради изменения истории. Мотивация, которая двигает мной, связана личными интересами. Я просто хочу, чтобы жили мои дети и те люди, к которым я уже прикипел.
Если не изменить существующие тенденции развития Руси, то ее просто не станет. Будут это монголы, или германцы, или датчане и прочие шведы, булгары, поляки или литва — не важно! Никто не пощадит слабого, если тот не станет рабом! Как бы не противились пацифисты, именно сила оружия и дух человека, использующего его, определяли историю и величие государства. Слабые же государства только подчиняются сильным. И государство сильное не только людьми, но и системой.
Вот Речь Посполитая, которая претендовала на роль великой европейской державы, была богата и военными традициями и сильными людьми, но система была недееспособная. Я не против демократии, как и либерализма. Вот только считаю, что в любой системе важно иметь возможности быстро принимать решения. И российский абсолютизм, несмотря на многие его перегибы, оказался более решительной и стройной политической и социальной системой, чем польско-литовская.
Так и в этом времени, с которым я уже сроднился, необходимо менять систему, иначе Русь проиграет. Одним из немногих аргументов в закромах тех исследователей, что утверждают об отсутствии ига, или же его плодотворного влияния — это то, что Русь только благодаря разорению получила шанс на выстраивание новой системы и выхода из периода феодальной раздробленности.
Я считаю, что систему поменять можно, вот только нужна личность, которой будет под силу изменить устаревшее лествичное право. Злополучный съезд князей в Любече перечеркнул правовые возможности князей на объединение русских земель. Известные мне князья, как великий князь Юрий, или Василько не подходят для роли знамя единой Руси. Первый, как мне кажется, слабый, второй — сильно далек от великого княжения, да и предан своему дяде. Ну время еще есть…
За последние месяцы произошли некоторые события, о которых стоит упомянуть. Прежде всего, булгарский купец по льду рек прислал целый караван, что впору было задуматься о причинах. Не бывает столько сыра без мышеловки поблизости! Двести овец, да семьдесят коней, хороших коней, а с три десятка из них и вовсе — превосходные туркменской пароды. Теперь селекция лошадей стала во весь рост. Скоро жеребята и от Араба родятся, а тут еще такие лошадки. Легкая кавалерия в нашем воинстве будет лучшей.
Однако, стоит задуматься над мотивацией Атанаса. Первое — меня явно хотят задобрить. Не верю я в такую щедрость от купца, а вот тонкий расчет от эмиссара булгарского эмира — да. Второе, что еще запутаннее, — человек Атанаса непрозрачно так намекнул, что булгарские две сотни воинов могут стать моими, причем полностью оплаченными самим эмиром. В щедрость власть имущих может поверить только беспечная мышь. Однако, могут быть ситуации, в которых обе стороны и мыши и коты могут быть полезны друг-другу, например отогнать других мышей и котов.
Еще одним событием была торговля с мордвой, которые так же по снегу, в начале февраля, пришли с караваном. Главным их товаром была пушнина. Рухляди было много, я был готов скупить ее всю. Как оказалось — зима страшна для людей. Шубы были у единиц, другая теплая одежда порой была представлена одним кожухом на овчине на всю семью. Удивлением для меня было и то, что многие и в холодную погоду ходили в онучах или лаптях. И это при том, что овец становилось все больше, да и охотники трудились и часто добывали бобров и пушнину.
Поэтому, когда пришли гости из уже знакомого племени мокши с рухлядью, я не жалел денег на покупку выделанных шкур. По крайней мере, считал необходимым одеть людей, которые при мне приобретали новый статус. Лишиться людей, которые определяют всю создаваемую экономическую систему поместья, из-за простуды и обморожения — расточительность небывалая! Поэтому, даже пришлось идти на некоторое напряжение с другими боярами, которые так же хотели приобрести товар мордвы. Я же оказался в более выгодном положении, когда решился все же продать немного оружия из формировавшегося арсенала. Отправляясь в путь, воодушевленные мокша пообещали, что обязательно привезут в два раза больше рухляди в следующий раз.
Определив для себя, «как самого умного», необходимость обуть всех поселян, я выбрал семью, которой хотел поручить изготовление валенок. Описав некоторые основы валяния шерсти, я оставил семью с планом через неделю предоставить мне первые две пары валенок. Прошло полтора месяца и… ничего! Процесс оказался таким сложным и неоднозначным, что вся семья бьется над процессом, но ничего не получается. При этом, обвинить в лености будущих, как я планировал, ремесленников, не было повода. Три дня назад я еще раз описал процесс уже своей «палочки-выручалочки» — изобретателю Никифору и направил к озадаченному главе семьи, слены которой только что не матерятся на меня за то, что отвлек их от всех дел своей блажью. Подождем, может что и измыслят.
А завтра уже 1 марта — а это новый год, как для местного летоисчесления, так и для меня в этом мире. Что сделано? Много! Главной проблемой, прежде всего моей, как было, так и остается, личная внутренняя неорганизованность. Хватаюсь за все, никакого плана не придерживаюсь, переписывая оный каждую неделю. У людей сложилось мнение о моем сумасбродстве. Шинора постоянно докладывает, что «боярин то чудной», «изнов умыслил блаж боярин». Многие не понимают значимости всего происходящего в мастерских. В целом же, по докладу, так сказать жандарма-Шиноры, народ не ропщет, и плохого не измышляет — видят, что жизнь стала лучше, сытнее и веселее. Ярмарку до сих пор обсуждают. Но звоночки социального недовольства присутствуют. Находятся те, что говорят, будто именно они кормят целое воинство, а не будь его, зажили бы вообще по-княжьи. Но я принимаю это как небольшую погрешность. Все начинания всегда вызывают недовольства. «Не дай вам Бог жить во время перемен», — говорил Конфуций.
Что же получилось из горы проектов? Получилось лить сталь. Не самую лучшую. Уже больше, чем полгода бьемся над улучшением качества и увеличением количества стали. Получается же иногда весьма годная, которую бережем, но сколько не анализируем — не понимаем, что мешает нам делать всегда качественно. Пробовали каменный уголь, который привозили булгары, но получилось еще хуже. Не смогли держать нужную температуру, которая была выше требуемой. Да и ивы, которые обжигали на уголь уже на несколько километров по обоим берегам Унжи, проредили, и проблема топлива становится важнейшей. Пробуем другие деревья. Прежде всего, березу, за что получил людское возмущение. Оказывается, поселяне с немалым удовольствием едят перемолотую кашицу из коры березы.
Мельница работает исправно и качественно, но зима делает уж слишком большие каникулы для мельника. И водяное колесо уже меняли, прежнее сломалось.
Со стеклом все так же со скрипом. Я, подозреваю саботаж. Увеличительное стекло для подзорных труб вообще никак. Даже отложил этот проект в сторону, чтобы не заниматься излишним прожектерством. Стекольные ювелиры завалили население браслетами и бусами и все качественно не освоят изготовление посуды. Ненадежный Вацлав — единственный, кто умеет делать если не все, то почти все.
Пробовали делать зажигалки. Получалась такая дрянь, что и эта затея канула в лету. Среди нерешенных задач на данный момент оставалась и бумага. Я решил, что самый умный и пошел путем создания японского варианта бумаги из тонкого листа древесины. Такая «бумага» вызывала только усмешки местного «Кулибина» Никифора. Тогда я решил все же внедрять проверенный способ и сейчас ждем ледохода для установки еще одного водяного колеса для мастерской по изготовлению бумаги и скупаем у населения тряпичную ветошь.
Порох же я получил, ну или что-то похожее на него. Однако, нужного качества угля было мало, селитры было крайне мало, а серы ничтожно мало. Ставить пороховую мельницу пока не думаю из-за постонного ее простоя. По моим приблизительным подсчетам получилось не более чем на десять выстрелов из пушки, а еще нужны эксперименты. Да и пушка получилась не важно, и у меня были сомнения в ее эффективности вообще. Замахнулся же я сразу на единорог — образец российской артиллерии XVIII- начала XIX века. А получился не красивый мифический зверь, а некая ехидна. Дал уже задание Жадобе переманить хоть какого мастера литья куполов. Ждем-с. А так хотелось рыцарей из картечи сотнями валить…