Мутная вода (СИ)
В глазах Дыма, застывших буквально в паре сантиметров от Калашникова заискрились сумасшедшие огоньки. При этом лицо его как будто ввалилось, осунулось в этом мертвенном, фиолетовом свете.
— Загадывай желание! — Рявкнул Дым, с невообразимой силой тряхнув Калаша, отчего тот почувствовал себя ребенком, попавшим в лапы маньяка. — Им нужны преемники. Впервые Зона не смогла определиться сама.
— Кому? — Взбудораженно прошептал Калашников. — Успокойся, тихо. Я всё сделаю. — Заговорил он с Дымом, как с умалишённым — тихо и сдержанно, намеренно не показывая страха.
— Им, — уже спокойнее ответил Дым и ослабил хватку ровно настолько, чтобы Калаш смог свободно дышать, но не сумел убежать.
— "О-Сознанию"? — В нетерпении заорал Калаш, перекрикивая звуки гремящих над ухом выстрелов.
Лицо Дыма, залитое струйками пота, исказила полуулыбка.
— Загадывай.
— Зачем ты убил своих союзников? — Пошел ва-банк бизнесмен, стараясь избавиться от ощущения полного, необъяснимого сюрреализма. Ему хотелось понять, о ком идёт речь. Любопытство с головой поглотило его. Как будто вокруг не гибли люди, а Дым не держал его за грудки. — Ты вербуешь людей в «Монолит»?
— Нет, — прохрипел Дым и рассмеялся. — Погибшие братья — это жертва. Только через кровь и Выброс приходит знание, бандит… Сколько бы костюмов ты не сменил и не нацепил дорогих бирюлек, в душе ты остался тем пацаном, мечтавшим о полете в космос.
— Откуда тебе известно? — Калашников похолодел.
— Нам известно лишь то, что известно тебе… — Прошептал Дым, приблизившись к самому уху бизнесмена. — Всё, о чём ты грезил, все, кого ты любил. Твои страхи и предназначение. Зона знает всё…
Мысли роились в голове Калашникова, он хотел больше ответов, но Дым неожиданно обмяк и повалился к его ногам. Из-за спины «монолитовца» возник Кося с ножом в руках.
— Вовремя зрение вернулось, скажи? — Захихикал он, и Калашников в отчаянии закрыл лицо руками, как разочарованный ребёнок, лишившийся чего-то важного. Знание в очередной раз увели у него из-под носа.
— Кося, ну кто тебя просил? — Гримаса невыносимого мучения исказила интеллигентное лицо Калашникова.
«Придётся найти ответы самому, — спокойно произнёс голос в его голове. — Иди ко мне».
Осев на корточки от бессилия, Калашников заплакал. Зачем он сюда стремился? За ответами? Как бы не так. Вместо ясности он получил ещё больше загадок…
Тем временем, Исполнитель Желаний, пройдя все фазы Выброса, потихоньку снова возвращался к своему привычному оттенку индиго.
Слова Дыма никак не шли из головы Калаша. Бизнесмен думал, что желание было загадано в тот момент, когда он впервые коснулся ладонью Монолита. Тот завибрировал и в тот же миг воссиял «сверхновой» звездой, ослепив Калашникова. Дальше — пустота. Гул на одной ноте, переходящий в белый шум. Голова его почти разорвалась от боли, и он погрузился в спасительный обморок. Но нет.
«Что же помешало? Я должен быть в сознании?» — Мысли метались, отскакивая, как стеклянные шарики от черепной коробки. Калашников пришёл в отчаяние…
— Как это бывает? Что я должен сделать?! Расскажи мне! — Впадая в состояние, близкое к катарсису, бизнесмен поднял глаза на этот загадочный и безмолвный кусок живого камня, пульсирующий всеми оттенками синего.
Кварцевая, гладкая поверхность Исполнителя вдруг подернулась глубокими бороздами и пошла трещинами.
— Смотрите, он обновляется! — Закричал тощий, бледный "фанатик", беспечно вышедший из своего укрытия. И, упав ниц перед своим "богом", он принялся бить земные поклоны. Представление длилось не долго, потому как Шмель, быстро сориентировавшись, устранил врага точным выстрелом в затылок.
Прозрачные фасции, проявившиеся на месте надломов, потянулись к Калашникову, сгребая его в смертельные объятия. Шмель же вовремя отскочил в сторону, тщетно поливая огнем Исполнитель Желаний. Ни одна из пуль так и не достигла цели — они застывали в полете, увязая в ткани пространства и падали на землю с глухим звоном.
Страх сковал тело и разум бизнесмена. Почувствовав себя беспомощной марионеткой, он на подгибающихся ногах, против своей воли приблизился к Монолиту.
Длинные, тонкие, почти эфемерные сгустки энергии проходили сквозь Калашникова, опутывая его по рукам и ногам.
Не сомневаясь ни секунды, он вспомнил загадочные слова Дыма о "полном слиянии" и почти с облегчением шагнул навстречу накрывающему его видению.
***
Что есть жизнь? Бесперебойное функционирование систем в бесконечном, отлаженном ритме, не прерывающемся ни на секунду? Физическое бытие, одновременно хрупкое и идеально выстроенное миллиардами лет эволюции? Это плоть, кровь и лимфа, заключенные в пористую оболочку кожи? Это органы, саморегулирующие работу друг друга под руководством тонкого дирижёра — мозга — управляющего всеми процессами, проходящими внутри организма?
«Не только». — Ответите Вы и будете правы. Жизнь не то, что вмещает наше тело, не циклы сна и бодрствования, не дыхание и не обменные процессы, поддерживающие наши органы в живом состоянии. То — жизнедеятельность, а не Жизнь (та самая, с большой буквы), к которой мы стремимся и которую создаём.
Вегетативное, физическое существование — ничто без высшей нервной деятельности. Без нашего ментального «я», с его стремлениями, рефлексией, способностью желать чего-то, печалиться и радоваться, любить и сопереживать.
«Пока горит огонь, сосуд не пуст», — прошептал пересохшими губами Калашников, качаясь на волнах бреда, услужливо подброшенного его подсознанием…
Он видел паренька — худого, светлолицего — отмеченного Зоной, как и он сам. Жаждущего, метущегося, погоняемого вперёд смутными предчувствиями и странными снами. Когда пришёл его час, он не принял Дар Зоны, отринув его столь резко, что монстр, принесший его на секунду опешил.
Зашипев от боли, он хотел отомстить парню, но не смог сдвинуться ни на миллиметр. Ноги его приморозило к деревянному полу. Пальцы похолодели, а по хребту пробежали мурашки.
"Давно забытое чувство", — усмехнулся монстр, усилием воли сбрасывая минутный морок.
Он смотрел на тщедушного подростка, и не понимал, как тот осмелился противостоять Тёмному Страннику.
"Как ты сумел?" — Мутант разглядывал паренька как дикую макаку — со смесью опасения и любопытства.
Злобно зыркнув на своего мучителя, прикованный к постели подросток нелепо замычал.
"Что ты такое?" — Ощутил он странную, почти человеческую эмоцию. Что это: страх, интерес, азарт коллекционера?
Разум монстра ликовал: "Тот самый мальчик пробудился. Он смог".
«Бойся данайцев, дары приносящих», — крутилось у Калаша в голове, будто засасывая его в водоворот. Но то был не бред, не сон и не обморок, а Высшее Откровение, почти Евангельское, ибо у каждой новой веры всегда есть свои последователи и пророки…
Зона уже давно перестала быть просто объектом. Будучи живой и переменчивой, она чувствовала и развивалась, принося свои плоды. Как и мы сами, приходя в этот мир: любя, размножаясь и уходя в землю пеплом и прахом. Цикл бесконечен.
Микрокосмос её организма со временем породил жизнь. Слегка извращённую, странную, непонятную человеческому уму. Но есть ли в том вина Зоны, или все же дело в человеке, развитом недостаточно, чтобы осознать и подстроиться под процессы, бурно проходящие в ее разуме и чреве?
Калашников надрывно всхлипнул, отстраняя все человеческое, что было в нём, что теплилось и жило, изредка щекоча его нутро сомнениями, мечтами и прочими исключительно «людскими» эмоциями. Будто непроницаемый купол накрыл эти чувства, освобождая дорогу новому ощущению глубинного единства с самой Матерью-Зоной.
А потом сознание выключилось, и откровения полились как из рога изобилия. Он не знал, как их трактовать и как с ними справиться. Способен ли его человеческий мозг стать вместилищем такой бездны информации? Выдержит ли он или сойдёт с ума, как Васильев? Тот самый Дима Васильев, которого он никогда не знал, но с которым был един сейчас, напитываясь его чувствами, проходя ЕГО путь от беспечного подростка до могущественного, темного мутанта, само существование которого удерживает равновесие Зоны…