Нотнерт (СИ)

− Я могу выходить из палаты?
− Я и раньше не запрещал Вам этого, Реджина. Изоляцию от социума подразумевает исключительно изолятор, прошу прощения за тавтологию. Вы можете спокойно выходить из палаты и проводить время в общем зале или выходить из здания и сидеть в парке на территории клиники. Можете и всегда могли вот уже несколько месяцев. − В ушах загудело, сердце, казалось, вот-вот вырвется из груди. − Как я говорил, все здесь, − Робин мягко прикоснулся к ее лбу и она, словно пораженная током, отпрянула от него.
− Реджина?
− Я не люблю, когда ко мне прикасаются без разрешения.
− Прошу прощения за нарушение личного пространства, − доктор попытался скрыть обеспокоенность во взгляде, но ему это плохо удалось. Такая ее реакция была для него совершенно неожиданной.
− Расскажите мне, пожалуйста, о Вашем отношении к тактильности.
− Не выношу чужих прикосновений.
− Какие эмоции они у Вас вызывают? Отвращение? Страх? Злость?
− Скорее брезгливость, − брюнетка поморщилась.
Это был явно не тот ответ, который врач ожидал услышать. Удивительно, психиатры считаются людьми, которые читают других, словно открытую книгу. Обладая таким удивительным даром наверняка можно было научиться владеть мимикой и языком тела, но прочитать доктора Локсли было так же легко, как наизусть рассказать таблицу умножения.
− Вы боитесь микробов? − усмехнулся врач, пытаясь разрядить повисшее в воздухе напряжение.
− Нет, я уверена, Вы мыли руки.
− Что же тогда?
− Я не знаю. Не люблю и все. Так же бывает?
«У всего есть причина» − подумал Робин. − «и в Вашей брезгливости тоже, мисс Миллс», но в слух произнес лишь:
− Конечно. Давайте вернемся к книгам. Что Вы думаете о Ницше?
Пару дней Робин высматривал из окна гуляющих по парку пациентов, но так и не увидел среди них мисс Миллс. Медсестра, наблюдающая за ней, сообщила, что брюнетка ни разу не согласилась на прогулку, аргументируя это тем, что, мол, она не уверена, что это безопасно.
− К ней стала заглядывать Ливи. Наша зеленоглазая фея. Они часто о чем-то увлеченно разговаривают, но сама Реджина так и сидит, будто взаперти.
− Похоже на какой-то внутренний блок… − Робин задумчиво провел ладонью по лицу.
− Она всегда жила в изоляторе. Возможно, ей не легко даются перемены?
− Нет. Здесь что-то другое.
Робин заглянул в палату к Реджине и увидел, как брюнетка, склонившись над столом, водит кисточкой по бумаге.
− Она попросила порисовать, Вы говорили, что такие просьбы можно исполнять.
− Можно и даже нужно, Вы большая молодец, Айви. Девушка довольно улыбнулась, поглядывая на пациентку.
− Она не такая страшная, как все говорят. Когда я рассказала, что Вы прикрепили меня к ней, меня будто на смертную казнь отправляли… Страшные вещи рассказывали, о каких-то убийствах, сломанных шеях и кровавых палатах. Робин молчал и Айви приняла это за знак, что она может продолжать делиться наблюдениями:
− Реджина охотно идет на контакт, если ты не проявляешь негативного отношения к ней. Она всегда достаточно мило со мной общается. Я не представляю, что она способна сделать то, о чем все говорят… − Айви передернуло, − как мне кажется, эта женщина − уникальный симбиоз ума и красоты. Возможно, в людях говорит зависть?
− Людям свойственно делать поспешные умозаключения, основывая на скудных данных и на ограниченности собственного мышления. − Робин все еще задумчиво следил за брюнеткой, когда она подняла голову и встретилась с ним взглядом. Мужчина кивнул ей и Реджина, улыбнувшись, кивнула ему в ответ, − а еще, Айви, людям свойственно идеализировать других, особенно, если к этим другим появилась симпатия. − Робин улыбнулся, переводя взгляд на медсестру. Айви зарделась, пряча глаза, − Наша профессия обязывает нас быть объективными. Поэтому на вопрос могла ли мисс Миллс быть опасной для себя и других в прошлом, я ответил бы «возможно», ведь об этом есть документальное подтверждение. Способна ли она на это сейчас? Мой ответ «вряд ли». Реджина, не могли бы вы подойти к нам?
 
Брюнетка положила кисть в стаканчик и, закинув длинные волосы за плечо, не спеша подошла к проему.
− Да, доктор Локсли? Здравствуйте, Айви.
Девушка ослепительно ей улыбнулась и кивнула. А Робин, спрятав руки за спину тихо обронил:
− Ближе.
− Ч…что?
− Подойдите ближе.
Реджина на мгновение замерла у двери, но переступила порог и вышла из палаты.
− Айви говорит, что Вы никогда не исследовали территорию больницы и так и не решаетесь этого сделать.
− Да, я была не самой образцовой пациенткой, не заслужила прогулок.
− Ну что ж, значит, будем нагонять упущенное. − Доктор галантно подставил ей руку.
− Не боитесь, что я сбегу? Или наброшусь на кого-нибудь? − Реджина взяла его под руку, намертво вцепляясь пальцами в халат.
− Это вопрос доверия, Реджина. Я Вам доверяю.
Она покачала головой, опуская глаза. Как он не понимает? Она − последний человек, которому можно доверять.
− Эй… − Робин искоса посмотрел на нее, − я обещаю, что ничего плохого не случится. Я абсолютно в Вас уверен.
Некоторое время брюнетка настороженно смотрела на мужчину, словно взвешивая все «за» и «против».
«А Вы − единственный человек, в котором абсолютно уверена я», − подумала она, но вслух произнесла лишь:
− Хорошо…
В нос ударил запах лета. Легкий ветерок обдувал ее лицо, игрался с ее темными локонами. Она прикрыла глаза, и довольная улыбка тронула ее губы. Как долго она просто стояла, прикрыв глаза и наслаждаясь этим моментом Реджина не знала, а Робин с улыбкой наблюдал за замершей пациенткой.
− Эй, Вы забавляетесь! − Реджина легонько толкнула его в плечо.
− Вовсе нет, − Робин даже не стал прятать самодовольство, − я просто наблюдаю.
Она вновь окинула взглядом место, где она оказалась. Для других пациентов это пространство показалось бы ничего не значащим, но Реджина впервые за несколько лет оказалась вне белых стен своей маленькой комнатушки, и для нее все было в новинку. Маленькими шажочками она преодолела расстояние от двери до высокой решетки, которая располагалась немного поодаль по периметру лечебницы. Она жужжала.
− Реджина… нет… − Робин вмиг перехватил ее руку, мягко обхватив предплечье − не нужно.
Реджина вздрогнула, скорее от неожиданности, нежели от прикосновения врача. Его теплая мягкая ладонь приятно грела кожу и ощущалась так правильно, будто ей там самое место. Теперь он стоял сзади нее, его дыхание щекотало ее шею, по коже побежали мурашки, пульс участился. Реджина замерзла, как каменное изваяния, боясь нарушить ту хрупкую гармонию, которую неожиданно ощутила. Но Робин неверно истолковал ее реакцию:
− Прошу прощения, − Локсли выпустил ее руку из своей и отошел в сторону, − решетка под напряжением, я не успел предупредить.
− Не так уж и велико Ваше доверие, очевидно. − Хриплым голосом отозвалась пациентка. Сердце с громким «ух» разочарованно упало в пятки. Что за чертовщина только что произошла?
− Я не говорил, что одобряю. Но есть вещи, на которые я повлиять не могу.
Огорчение обрушилось на девушку, словно цунами и виновата в этом была вовсе не дурацкая решетка. Она лишь в очередной раз напомнила Реджине кто она такая – монстр, запертый в клетке, чтобы не навредить другим, нормальным людям. Чудовище, которому чуждо всё человеческое.
− Мы не могли бы вернуться обратно? Мне кажется, на сегодня мне хватит впечатлений.
− Слушаю и повинуюсь, − улыбнулся доктор, − после Вас.
Они вернулись в палату, Робин сел на свое привычное место, Реджина устроилась на кровати, и они снова разговаривали о ее прошлом, о ее настоящем, о книгах, о людях и обо всем понемногу. Но долгое время Реджина не могла отделаться от мысли, что ей чего-то не хватает. Она с интересом его слушала, но единственное, о чем она думала − момент, когда он взял ее за руку, пытаясь уберечь от курсирующего по металлу тока. Момент, когда чье-то прикосновение вызвало у нее не отвращение, брезгливость или страх, а приятное волнение где-то глубоко внутри.