Высшая математика (СИ)

— Если бы я сам не захотел остановиться, то нашёл способ, как тебя развести, и ты бы сделала всё, что мне надо было.
Меня бросило в жар от его слов, и я сразу ушла в протест:
— Нет! — процедила сквозь зубы, сузив глаза.
— Хорошо, нет, — согласился мгновенно, но по самоуверенному лицу видела, что так не считал. И к ужасу поняла, что и сама не уверена в своей правоте. Это его наглая упёртость против моего почти полного отсутствия опыта и раньше пугала, а в таком ключе вызывала панику.
Но, с другой стороны, разве он не остановился? Остановился ради меня. Не попробовал ничего предпринять. Ушёл практически сразу, стоило даже не отказать, а испытать шок. Это ведь, наоборот, значило, что он со мной считался? Растерялась. Разговор вышел не таким, каким запланировала. На все у него нашлись оправдания, и звучало между строк это слишком идеально — "я хочу тебя, но готов ждать, несмотря на то, что могу взять" или это во мне говорили сейчас гормоны, когда представляла, как бы меня разводил, что сама согласилась?
Я не о том думаю!
А Матвей, будто чувствуя, что броня треснула, больше шутливым тоном продолжил:
— Если ты всё равно меня не простила, придётся применить секретное оружие, — и полез в карман куртки. Что там ещё? На всякий случай нахмурила брови, наблюдая. Оружием оказался квадратик шоколадки, как в наше первое свидание-прогулку.
— Всё! Это последний аргумент, если и он не поможет, мне останется только привязать себя к тебе и таскаться следом, пока тебе не надоест обижаться. Что выбираешь?
Закатила глаза на безвыходные условия. В этом весь Матвей. Но лёгкая улыбка всё же промелькнула, и, заметив её, парень стал дожимать:
— Она с орешками, кстати! — а взгляд хитрый-хитрый, — прощён?
— Нет! — упрямо ответила, но шоколадку забрала и продолжила путь снова в сторону парка. Хватит спектакль устраивать для прохожих.
Догнал, но больше не трогал. Моя заготовленная речь теперь выглядела блёкло и не к месту, поэтому молчала, зато показательно распаковала шоколадку и дольку за долькой съела. Матвей говорил на нейтральные темы, но, так и не дождавшись от меня реакций, тоже замолчал, посматривая, как исчезает извинительная шоколадка.
— Вкусно?
Покосилась на него и кивнула, растягивая губы в показательной улыбке.
— Но я всё ещё не прощён?
Отрицательно помахала головой из стороны в сторону, засовывая последний кусочек в рот. Но, надо признать, после объяснений как-то отлегло, и моё поведение показалось самой себе действиями маленькой девочки. Ну, предложил. Ну, отказалась. Он ушёл. Из-за чего трагедия-то? Главное ведь, что согласился, даже переубеждать не стал. Хотя какие там разговоры, когда, как дурочка, чуть не расплакалась от одного слова. Полностью оправдала своё прозвище. Малявка. Но признавать этого не хотела, прям как та самая малявка.
В конце концов, Матвей не выдержал или почувствовал, что осталось только напускное, остановил, разворачивая к себе:
— Всё, прости ещё раз, и давай закроем эту тему. Хорошо?
Потупила взгляд и кивнула. Выдохнул и обнял. Приобняла в ответ, прижимаясь носом к груди. Матвей поцеловал аккуратно в щеку, а затем глубоко вдохнул.
— Ты что меня понюхал? — подняла глаза.
— Ты пахнешь шоколадкой. Даже не поделилась со мной. Придётся мне теперь облизываться, — и, подтверждая слова, облизал медленно губы, опуская взгляд на мои. Двусмысленно. Повторила за ним. Он это принял за ответ и поцеловал. Сладко, как та шоколадка, что подарил.
Спустя полчаса наши отношения вернулись на ту планку, где находились до дня рождения Влада, хотя лёгкий осадок всё же остался. Но, с другой стороны, теперь у нас была первая настоящая ссора. Мы еще немного погуляли в парке, съездили в кино и посидели в кафе. Время близилось к 3 м, когда Матвей сообщил.
— Марин, у меня тренька скоро. Зайдём ко мне за вещами, а после я тебя провожу. Я здесь не далеко живу.
— Не далеко? — огляделась.
— На 8 этаже — он кивнул на ближайший к нам подъезд и улыбнулся. А я напряглась. Вроде только рассуждала, что всё нормально, но паника снова затопила.
 
Парень об этом догадался:
— Я ведь 100 раз извинился, — обнял, укутывая в своё тепло, — неужели думаешь, что сейчас трезвым накинусь, стоит тебе переступить порог моего дома? Да и потом… — глянул на часы, — даже если бы хотел, у меня реально тренька, и мама должна скоро вернуться.
И будто подтверждая его слова, позади раздался женский голос:
— Матвей!
Обернулись вместе. Парень разжал объятия, но за талию обнимать не перестал. На нас шла молодая женщина. Она была невероятно красивой и ухоженной, а сходство с Матвеем просто поразительное, что сразу догадалась, это и есть его мама.
— Привет, детки! — оглядела женщина нас с интересом, останавливаясь на руке сына, которая продолжала лежать поверх моей куртки и терялась в её кармане.
— Я Инна, — представилась, — мама Матвея.
— Здравствуйте! — смущённо улыбнулась я, как-то тушуясь перед ней и мысленно обвиняя парня, в том, что не убрал руку. Это же неловко. Зато он не испытывал смущения.
— Это Марина, моя девушка, — объявил с ходу, достаточно повседневно.
— Догадалась! — кивнула мама Инна, — про презервативы говорить не буду, взрослый уже, — после этих слов я сжалась, кажется, ещё сильнее, но почувствовала, как Матвей прижал к себе.
— Мам, ты смущаешь Марину, — смутил ещё больше меня он такой фразой. А его мама искренне удивилась этим словам:
— Да? — хлопнула ресницами в его сторону, после чего улыбнулась в мою, — да я к тому, что сами разберётесь. А вообще, Матвей раньше меня ни с кем не знакомил, — быстро перевела тему, — так что прям значимый момент, получается. Неужели влюбился, наконец?
— Мам! — прервал её сын, а я не сдержала улыбку.
А она продолжила:
— Вот, а теперь, когда вы оба смущены, можно познакомиться и поближе за бокальчиком вина. Ну, вы чая. Хотя… — она изменилась в лице и покосилась на дверь подъезда, — давайте в другой раз, — замялась, — у нас дома… там, словом, не до того сейчас, — и снова лучезарно улыбнулась, сглаживая момент.
— Что дома? — голос Матвея прозвучал настороженно.
Она помялась, стрельнула в меня глазами, что я почувствовала себя лишней.
— Поговорим потом, не хочу портить вам настроение
Матвей нахмурился. Мне от её слов стало вдвойне неудобно, и я потупила взгляд.
Секундное молчание прервал на этот раз стук открывающейся двери и голос.
— Матвей, привет! — мужчина с лёгкой щетиной на лице, спортивного телосложения вышел из подъезда. К нам подходить правда не спешил, несмотря на то, что поздоровался. Он нёс спортивную сумку, заброшенную на плечо, и только махнул рукой.
— Я сваливаю! — внезапно объявил, мельком глянув на маму Матвея, — если что понадобится звони. Ну и вообще, удачи по жизни. Хороший ты пацан! — подмигнул и отправился к одной из иномарок, раскрывая багажник с брелока, чтобы забросить туда сумку, одновременно теряясь из нашего поля зрения.
Матвей махнул рукой в ответ и перевёл взгляд на мать, которая стушевалась и смотрела в противоположную от мужчины сторону.
— Понятно, — без эмоционально констатировал случившийся факт парень.
— Да всё нормально, Матвей, всё хорошо!
Меня полоснула такая знакомая фраза, а на лице женщины снова появилась улыбка, с которой она обернулась опять ко мне, — но, зато теперь можно и в гости зайти.
— У меня тренировка через полчаса, мы только за вещами, — опередил меня Матвей и, взяв за руку, повёл к подъезду вперёд своей мамы.
Пока ехали в лифте, мама Инна осыпала меня комплиментами и, типично для такой ситуации, бранила сына, что прятал от неё и не знакомил. Она улыбалась, и казалось ей абсолютно всё равно, что её минуту назад бросили. Или ей действительно было всё равно?
— Кстати, Матвей, — вдруг на лице женщины мелькнуло нечто похожее на волнение, — я вчера твоего отца встретила, он расстраивается, что ты к нему не заходишь.