Сальто назад (СИ)

Уже когда мы остались вдвоём, я решил расставить все точки над ё.
— Милая Леночка, я тебя пока так и не вспомнил. Извини. Мне кажется, что это не важно. Ты мне нравишься. Я очень хочу, чтобы ты рассказала про всё, что было между нами. Не бойся ничего.
— Я и не боюсь, — Лена вдруг резко передёрнула плечами. — Просто мне стыдно, что я так с тобой поступила, или поступаю, или поступлю… не знаю даже как сказать. Но ты сам виноват. Ты же меня научил всяким штучкам. Я понимаю, что тоже виновата, что не должна была тебя слушать, но я тебя любила, а ты был опытнее. Мне было так хорошо с тобой… — Она ещё несколько минут выкрикивала несвязные оправдания-обвинения.
Вдруг меня осенило, — Ты встретила «мужчину мечты»? Из-за этого такой накал страстей?
— Да… Боря, милый, я перед тобой так виновата… — она стиснула кулачки перед грудью, как бы умоляя о снисхождении и милости к падшим. — Мне сейчас кажется, что мы с браком поспешили. Давай поживём отдельно. Может быть до лета. Если всё будет нормально, то…
В общем, утром она собрала вещи, и я проводил её до квартиры её мамы.
Лариса Николавна была очень огорчена таким развитием событий.
— Ленка, ну я тебе задам! — Доносились до меня крики из-за закрытой двери, пока я спускался по лестнице. На душе у меня было муторно. В горле стоял ком. Хотелось продышаться, но, как ни старался, ничего не получалось.
  
ГЛАВА 2. ПОД ДРУЖЕСКОЕ РЖАНИЕ
 
15 ноября 1979. Новосибирск. Борис
К середине ноября зима у нас полностью вступила в свои права. Новосибирск погрузился в снежную пучину. Ни дворники, ни городские коммунальщики не успевали за ночь сгрести снег. Даже самая передовая советская снегоуборочная техника не справлялась с дикой нагрузкой этого года. А снежная лавина всё продолжала укутывать город, тщетно надеясь успокоить человечье племя. Зато мороз запаздывал. Какие-то 10–15 градусов ниже нуля, что для Сибири — пустяк.
* * *
— Боря, ты помнишь, что у меня скоро День рождения? — голос в трубке ласково обволакивал. — Ты должен быть!
— Как я могу забыть такое событие, — нагло вру я, поддерживая игривый тон. — А твой муж против не будет?
— Какой-такой муж? — Тришина, делано удивляется. — Ты что ли не в курсе? Мой муж объелся груш. Скоро год уже как я гордая разведёнка. Даже фамилию на девичью поменять успела, — смеётся Леночка. — Представляешь? Этот медведь-бурбон-монстр посмел на меня руку поднять! Нет, ты можешь представить? На такое хрупкое и нежное создание… Никогда ему не прощу… Ка-а-азёл!
— Ах, какой нехороший! — я голосом выражаю крайнюю степень осуждения. — Ударить такую красивую, утончённую, всю такую растакую… Наверное, он тебя застукал за музицированием с каким-нибудь симпатичным талантливым музыкантом?
— Если бы застукал, я бы ещё бы поняла. Так ведь нет! Ему какая-то сука трепанула. Этот отелла недоделанный сразу кинулся с кулаками… Ходила потом с бланшем. Можешь такое представить? Ну, не козёл?! Ладно, ну его… Хватит о печальном. Короче, приходи, мне надо с тобой посоветоваться. Очень-очень. В качестве подарка можешь притащить бутылочку хорошего болгарского вина. Жену можешь с собой прихватить. Мы хоть познакомимся. Посмотрю, кому так повезло.
— Хе-хе, — наступила моя очередь усмехнуться. — Моя тоже свалила. Так что мы с тобой коллеги в каком-то смысле.
* * *
В этот раз праздник у Тришиных скромен. Всё проходило в узком кругу. Все были свои, почти родственники. После, как всегда, щедрого застолья, я позвал подружку прогуляться. Вдруг у меня в голове всплыла картина первого нашего поцелуя. Яркое эмоциональное событие пробилось даже сквозь амнезию.
Мы медленно шли под ручку среди снегопада. Леночка рассказывала удивительную историю нашей короткой, но такой яркой любви. Рассказ о моих сексуальных подвигах очень меня взбодрил, хотя я ни как не мог привыкнуть к роли прыткого ловеласа.
— Стоило нам только приехать в Ленинград и войти в снятую квартиру, ты как тигр набросился на меня, сорвал с меня одежды и сладко мучил часа три, не переставая.
 
— Ленка, ты врёшь! — Я помню её склонность к приукрашиванию.
— Ничего подобного! — От возмущения она резко останавливается. — Как на духу! Всё так и было. А когда мы вечером вернулись из театра… Кстати, ты тогда с Полуниным всё точь-в-точь угадал. Так вот, мы опять, как кролики, полночи. Я кончила раз пять, наверное, один раз даже сознание потеряла. Представляешь? Открываю глаза, такая вся така-а-а я, в прострации, а ты рядом — голый… достоинство торчит. Ужас! Прикинь? Я на себя посмотрела, а я и сама тоже… Обхохочешься.
Помнишь, как мы на Новый Год любовью занялись, и тут предки заявились. Я ору, мама орёт, папка ругается, и только ты ничего не понимаешь. Хи-хи-хи.
— А я почему ничего не понимаю-то? — я удивлённо перебиваю подружку.
— Так ты внизу лежишь, у тебя перед носом только моя красивая попа.
— Нет, ничего такого я не помню. Ты, наверное, опять меня обманываешь. — Я вздыхаю печально. Жаль, что о других сторонах моей жизни, она рассказать мне не может. Мы же с ней перестали видеться после того, как она замуж выскочила.
— Да, не повезло тебе! — Она снова начинает поливать бывшего муженька. — Жаль, что такой роскошный голос природа дала та-а-акому козлу. У-у, ненавижу.
— Да ладно тебе! Лен, расскажи лучше, где я денег взял, чтобы в Ленинград съездить. Ты говорила, что мы на самолёте летали, квартиру снимали, концерт, все дела…
— Ты и это забыл? Хорошо с тобой дело иметь. — Смеётся Леночка, пихая меня острым локтем в бок. — Вы с папой организовали оформительскую артель. Аалом деньги вам шли. Из студентов сколотил бригаду, папка тебе клиентов поставлял. Только однажды ребята накосячили. Так обделались, что папа послал и их, и тебя вместе с ними, далеко и надолго. Потом у тебя закрутилась болгарская история. Ты тоже семейного «счастья» хлебнул?
— Вроде бы и хлебнул, толку-то, я же не помню ничего, — развожу я руками. — Представляешь, я жену… ну ты поняла…, а для меня как первый раз! Я не помню, чтобы я этим делом когда-то занимался.
Ленка вдруг начинает хихикать. — Может, освежим воспоминания? Когда-то у тебя неплохо получалось. Жаль сегодня не получится. Предки дома, они нам полноту ощущений пережить не дадут. Папке такое точно не понравится.
— Может завтра?
— Завтра у меня дел по горло, уже всё расписано, не протиснуться. На такое дело надо не меньше чем полдня отвести. Я тебе позвоню, как придумаю. Надейся и жди….
— Вся жизнь впереди, — мне тут же на ум приходят строчки из песенки.
— Лен, а давай к Вадику заглянем.
— А что! Давай, если ненадолго, — Ленка вдруг лукаво стрельнула глазом. — Только, чур, с неприличными предложениями не лезть, я на тройничок не согласная.
— Ого! Ты и так уже пробовала?
Так весело подкалывая друг дружку, мы двигаемся в неверном свете уличных фонарей, искрящемся в игре снежных хлопьев.
— Вы от своих супругов сбежали, нах? — Вадим страшно удивился, увидев нас вдвоём. — Ломитесь, как биндюжники, нах. Звонок же есть. Давишь на пимпочку. В квартире раздаётся мелодичная трель. Я выхожу. Всё же просто! Деревня! Всё бы вам, нах, ногами колошматить…
— Сеновалов, что ты ворчишь, как старый дед? Собирайся и выходи. Голову надо проветрить перед тем, как слушать печальные истории наших семейных жизней, — Ленка любит иной раз завернуть витиеватую фразу. Прямо как её отец.
— Профессор, нах, я же хорошо помню, как ровно год назад мы с Олегом поздравляли тебя с законным браком и провожали, нах. В Болгарию? — Он на секунду задумывается. — Или в Румынию? А Воронину куда дел? Бросил? Смотри, если ты её обидел…
— Вадик, тормози! — я дёргаю его за рукав, пытаясь прекратить словесный поток. — Если ты не остановишься, как мы тебе что-то расскажем? Сам подумай!
Вадим обиженно умолкает.