Сальто назад (СИ)

  
ГЛАВА 11
 
А НУ КА СОЛНЦЕ ЯРЧЕ БРЫЗНИ
 
7 марта 1980 г. Москва. Шамраев и Светлов.
Ещё относительно молодой и почти не женатый капитан УБХСС Марат Светлов, после поздравления немногочисленных женщин отдела, пребывал в приподнятом настроении. 7 марта в стране день всеобщего поздравления слабого пола коллегами сильного пола. По календарю праздник завтра, но это будет уже домашний, семейный обряд с выбиванием ковров, приготовлением пельменей и прочими мужскими чудачествами в деле домашнего хозяйства. Некоторыми женщинами в основном разведенными, такой праздник воспринимался как издевательство, но остальное население относилось к нему благосклонно. Мужикам нравилось, что к вечеру в городе появлялось обилие женщин согласных на многое, а женщинам — просто нравилось, что их поздравляли и хвалили. Советским женщинам вообще надо мало. Вот и собирался товарищ капитан познакомиться с какой-нибудь симпатичной дамочкой и провести ночь в её объятиях. Тем более что рабочий день по случаю большого праздника закончился уже в обед. В Управлении остался только дежурный, а все остальные или пили по кабинетам, или разбежались поздравлять «дам сердца».
После удачно проведенной операции по икорной контрабанде, было получено столько свидетельских показаний и совершенно неопровержимых улик, что замминистра рыбной промышленности уже не сможет отвертеться. Оставалось только передать дело в прокуратуру. Настроение у Светлова было по-весеннему радостным. Хотелось любви и ласки. «Может жениться?» — вдруг пронеслась в его голове мысль.
Он уже был дважды женат, оба раза удачно, но с его работой женщины не выдерживали долго и начинали обижаться, высказывать какие-то претензии, в общем, всячески портить редкие минуты отдыха. Поэтому год назад при последнем разводе, он решил, что больше не стоит связываться с Гименеем. Чего только по весне в голову не придёт.
— Поэтому путь наш в кабак! — капитан не заметил, что последние слова он произнёс вслух.
— Здравия желаю, господин капитан, — тут же знакомый голос отвлёк Светлова от матримониальных размышлений. — Марат, поздравляю тебя, как любимца всех красавиц с днём солидарности женщин с нами мужиками.
— Корявая у тебя какая-то шутка получилась, — Хмыкнул Светлов. — Где, товарищ майор, собираетесь водку пьянствовать и беспорядки нарушать?
— Да, вот, думаю, не пойти ли нам таким гарным хлопцам, в «Арбат»? — при этих словах взгляд Шамраева стал каким-то особым, что-то странное мелькнуло в его глазах. — Сегодня там девочки в варьете праздничную программу дают.
— Да, думаю, на дрессированных тёлочек посмотреть будет неплохо. А ты, ваш бродь, деньгами не богат? А то мы тут одно дело раскрутили, но премия будет, когда прокуратура заключение даст, а пока финансы поют романсы.
— Да, уж! У нас начальство лучше о холопах заботится. Нам месячное жалованье к празднику выписали. Так что гулять сегодня будем на мои. Тем более, мне с тобой посоветоваться надо.
— Игорёня! Ну, что за херня! Сегодня праздник, а ты всё о работе и о работе!
— А что делать, Марат? Мне Бояров лично пообещал ссылку в народное хозяйство с отсечением головы, если я не выдам ему результат через… вот уже осталось только четыре дня.
— Тогда пошли пешком! Тут до «Арбата» около получаса по Бульварному кольцу, вот как раз будет время нам с тобой погуторить о твоей проблеме.
Высокий и подтянутый Шамраев в сочетании с низкорослым, но плотным и подвижным Светловым создавали довольно комичную пару. Оба были «по гражданке», оба двигались слаженно, как будто специально подстраивались друг под друга. Хорошо, что к вечеру мартовские лужи, образовавшиеся под первыми тёплыми лучами весеннего солнца, прихватил лёгкий морозец. Идти было хоть и скользко, зато не слякотно.
У колоннады районной больницы Светлову надоело ждать, и он повернулся к другу, сосредоточенно выбирающему, куда поставить ногу, чтобы не шмякнуться среди грязной наледи.
 
— Игорёня! Хватит интриговать! Я в нетерпении, и мне тоже есть что рассказать.
— Сейчас… — Шамраев находит удобный бугорок и перепрыгивает большую лужу. — Всё-таки март — не время для прогулок.
— Короче, слушай. Помнишь, три года назад горела «Россия»?
— Конечно, помню. Неужели нашли виновников, но не знаете, как их привлечь? — Светлов понимающе хмыкнул и тоже сиганул через лужу.
— Нет, дело в другом. Накануне болгары получили сигнал, что пожар случится. Через Живкова даже предупредили нашего «бровеносца», но тот не прореагировал. Болгарин не пошёл на встречу и тем себя спас. Это первое, но это не всё. Помнишь, как в том же году была серия терактов в Москве?
— И хотел бы забыть, да не смогу. Мне тогда всю малину обломали… Всех на уши поставили, а у меня тогда роман наклёвывался. М-м-м… — Светлов прикрыл глаза, демонстрируя тогдашнее состояние.
— А знаешь ли ты, друг мой, что между всеми этими событиями общего?
— Ну-у-у, с первыми-то понятно, — протянул Светлов. Вот пожар не вписывается ни в каком варианте. Что, неужели, тоже армяшки?
— Все четыре события связаны, и даже скажу больше, есть ещё пара или тройка подобных чудесных предупреждений, которые нам удалось отследить.
— То есть, связаны они не исполнением, а попытками как-то повлиять на события.
— Слава богу! Дошло! — громко выдохнул Шамраев. — Что-то ты тупишь сегодня.
Оставшуюся часть пути он рассказывал приятелю о наработках по делу ветеранов и как раз закончил, когда они нырнули под глобус с рекламой «Аэрофлота». Яркий свет ресторанного вестибюля резко контрастировал с сумерками улицы. Народу, как всегда, было много, но красные корочки открывали двери и не таких заведений.
— Товарищи, вы где предпочитаете? — Услужливо прогнулся швейцар в форменной фуражке. — На антресоли хорошо для разговоров, зато внизу варьете… Сегодня у нас программа «Танцы народов мира» френч-канкан. Девочки готовились. В девять начинают. Можете пока перекусить. Солянку брать не советую, не удалась. А вот осетрина… М-м-м, по самому высшему разряду.
— Да мы и сами френч-канкан могём! — толкнул приятеля в бок Шамраев. — Мы осмотримся чуток и выберем, хорошо, товарищ? Потом вашего метра поймаем, и пусть он только попробует… Сегодня у вас кто по залу?
— Бобков, — швейцар немного стушевался. — Сашей зовут.
Приятели едва смогли сдержать смех, услышав такое неожиданное совпадение [57].
Минут через пять они уже сидели в «Лабиринте» и смаковали осетрину под ледяную «Столичную».
После второй стопки, Светлов решил вернуться к обсуждаемому вопросу.
— Игорёня, давай, докладай, что тебе от меня-то надо? — приятное тепло побежало по жилам и настроение заметно поднялось.
Шамраев продолжал тщательно пережёвывать нежную мякоть царской рыбы. Он никак не мог придумать, чем соблазнить старого приятеля, чтобы тому было интересно ему помогать.
— Марат, честно тебе скажу, сам не знаю, что мне от тебя надо. Наверное, умного совета. Бакланов, ну тот, что со мной в паре работает, предпочитает шашкой махать, но в таком деле толку от этого ровно ноль. А ты, мужик с головой, — подпустил леща Шамраев. — Всегда любил задачки решать.
— Чтобы задачку решить, — польщённый Светлов взял запотевший хрустальный графинчик и разлил ещё по пятьдесят. — Надо для начала условия узнать. Рассказывай, к чему вы, в конце концов, пришли с твоим Баклановым.
Сейчас ты мне всё расскажешь, потом мы будем френч-канканом любоваться, чувих симпатичных подцепим и рванём гусарить. А в это время мозг без помех будет работать, и завтра с утра я тебе что-то наверняка посоветую. Устраивает?
— Ну, ты мастер цели ставить! — рассмеялся Шамраев. — По рукам!
Он закусил очередной порцией осетрины.
— В общем, дело остановилось на том, что вышли мы через ветеранов-лётчиков на одного пацана из Новосибирска. Деды сказали, что от него им всякая чертовщина антинаучная шла. Но самое странное, всё сбывалось. Наша контора глубокого бурения проследила за пацаном. Ничего странного не обнаружила. Никаких связей с заграницей, никаких контактов. Даже, когда ветеранам приглашение из Болгарии пришло, мы посоветовали ветеранам отказаться в его пользу. Естественно, мы за ним следили. Вот там начались интересные дела. Болгары устроили встречу с Вангой, слышал, наверное, про эту шарлатанку? Потом с Живковым. Правда, о чём они говорили, мы узнать не смогли, но догадаться не сложно. Потому что уже осенью пришло личное приглашение товарища Живкова, Борису Рогову поработать в институте суггестологии.