Светолов Том 1 и Том 2 (СИ)

Фиби ненадолго замолкла и пригубила из кружки.
— И тогда? — поторопил я.
— И тогда... Я не берусь судить, но есть слухи, что это произошло по вине корпораций. В конце концов, если предположить, что это действительно было дело чьих-то рук, а не системный сбой, то эти руки явно принадлежали корпоратам.
— Что за сбой?
— Практически в одно время отключились все световые барьеры во всех районах Города. Целых десять минут Город стоял без защиты, представляешь? Даже бунтовщики прекратили бунтовать, и замерли, как громом пораженные, глядя на уличные экраны, на которые по всему Городу транслировались погасшие столбы СБ. Никто уже не помышлял о продолжении бунта, всех занимал один простой вопрос — что будет дальше? Что будет прямо сейчас?
— И что же было?
— Ничего. — Фиби чуть улыбнулась. — Не было ничего. Мотыльки выдвинулись вперед, вставая между людьми и предполагаемой угрозой, но она так и не появилась. Возможно, из-за того, что дело происходило днем, а днем, вроде бы как, ноктусы закрыты для прохода в обе стороны... Ну, на самом деле никто этого точно не знает, поэтому испугаться успели все. Сам посуди — барьер, который долгие десятилетия обеспечивал спокойную жизнь, внезапно исчезает. Кто угодно испугается. Некоторые даже успели за эти десять минут натурально сойти с ума...
— А потом барьеры снова включились?
— Да, заработали как ни в чем не бывало. И, знаешь, люди так радовались, словно им только что сообщили, что их неизлечимое заболевание само собой рассосалось. Весь Город буквально гудел от того, что избежал вымирания только каким-то чудом, и за этим делом вся ситуация вокруг светлячков, все погромы и митинги как-то позабылись. Люди приняли по тройной дозе астриума, на всякий случай, и разошлись по домам — проводить время с близкими и заниматься другими делами, всю важность которых они только-только осознали.
— То есть, ничего не изменилось?
— Нет, что ты. Изменилось все. Корпораты поняли, что дальше эту тему развивать не стоит, что ничем хорошим это не закончится, и прекратили преследование светлячков и свои репрессии, оставив это на уровне пропаганды... Ну и, конечно, приказов своим бойцам, которых осталось не так уж и много — большая часть разорвала контракты после тех митингов, некоторые даже ушли в светлячки.
— И теперь вы боитесь повторения истории?
— Повторения истории не будет. Будет все намного хуже. Раньше корпорации предпочитали просто не замечать светлячков, делать вид, что их просто нет, потому что простые люди не были в курсе всей истории и для них светлячков на самом деле не существовало. Теперь же народ настроен против нас, ну или как минимум негативно. Ты думаешь, почему мы живем все вместе? Потому что у нас нет родных? У некоторых — есть, но им лучше не знать, кем является их родственник, иначе они первые же и сдадут корпоратам всю подноготную. Мы официально преступники и опасные паразиты. И сейчас заявления корпораций о начавшейся войне людьми будут восприняты как заявления об избавлении общества от паразитов. Все только обрадуются.
Я не верил своим ушам. Получается, эти люди сами себя загнали в такое положение и оно их устраивало до тех пор, пока тут не появился я? Я, который нарушил этот шаткий баланс потому, что банально про него не знал?!
— А что вы делали все эти десять лет?! — я всплеснул руками. — Почему вы не работали над своей пропагандой?! Вы поставляете астриум дешевле, чем корпораты, вы же должны быть героями! А не паразитами! В конце концов, вы могли просто выдавить нахер корпоратов с рынка астриума, лишить их полностью покупателей, самим стать корпорацией!
— Да много ты понимаешь! — внезапно взорвалась Трилла.
Совсем как тогда, когда мы возвращались из карантинной зоны в первый день. Точно так же — резко и мощно, как атомная бомба.
Трилла приподнялась, опираясь на столешницу выпрямленными руками и угрожающе нависнув над ней:
— Ты же ни хрена не знаешь! Вообще ничего не знаешь! Ты что, считаешь, что мы тут на отдыхе, что ли? Ты думаешь, мы стали такими от хорошей жизни?! Ты думаешь, мы тут собрались, чтобы развлечься и люксов подзаработать?! Ни хрена подобного, не «для чего», а «почему» мы делаем то, что делаем и не делаем то, чего не делаем — вот правильный вопрос! И правильный ответ — потому что мы хотим пожить спокойно! Что ты о нас знаешь?! О нашем прошлом?! О том, что с нами было, о том, через что мы прошли, как стали такими?! О Маркусе?! О Лизе с Кейрой?! Обо мне?! О нас всех — ты нихрена не знаешь! За плечами каждого из нас история, ни через одну из которых я не пожелаю пройти никому — даже своим врагам! И после всего этого мы хотели просто жить спокойно и делать свою работу, пусть она и сопряжена с риском, и пусть ради этого придется мириться с какими-то ограничениями — это все равно в тысячу раз лучше всего того, через что мы уже прошли! Поэтому мы мирились! До тех пор, пока не появился ты!
 
Трилла замолкла, и, тяжело дыша, села обратно за стол. Взяла свою кружку и опрокинула ее, в один глоток опустошая.
Я же сидел и переваривал услышанное. То, что она только что выпалила на одном дыхании, по сути, раскрывая мне не только свою душу, но и чужие тоже. Пусть и не в подробностях. Ведь действительно — что я знаю об этих ребятах? Ничего я про них не знаю, кроме их боевых качеств. Не знаю прошлого, не знаю планов на будущее. А между делом, Птичник же намекал, что светлячки это отнюдь не простые люди с отнюдь не простой историей. На фоне этого желание просто пожить спокойно действительно представляет в совсем другом свете...
Я открыл было рот, чтобы обратиться к Трилле, но у Валери внезапно запиликал Пульс. Она быстро посмотрела на него и повернулась ко мне:
— Лайт!
— Что? — я перевел взгляд на нее, едва оторвав его от Триллы, которая, словно в глубоком отчаянии, поставила локти на столешницу, и запустила пальцы глубоко в белые волосы.
— Мне сообщение пришло! Помнишь ты мне давал чужой Пульс, архив взломать?! Так вот, он взломан!
  
Глава 26
 
Валери взломала архив. Больше ничего она с Пульсом Дины не сделала. И уж тем более она не перенастроила систему так, чтобы с ней было удобно работать. Даже в архиве, который до этого был запаролен, творился полный хаос — половина файлов не открывалась вовсе, словно были битые, оставшаяся половина представлялаа из себя мешанину текстовых файлов, в части которых было написано по несколько слов, а в части — настоящие полотна текста, похожие то ли на длинные рассказы, то ли на куски каких-то романов. Судя по всему, Дина пыталась стать писателем.
Нашлось и несколько фотографий, в основном — пейзажи города, снятые с уровня улиц и содержащие в себе, в основном, эти самые улицы, но были и другие, среди которых — парочка селфи улыбчивой длинноволосой брюнетки с яркими синими глазами — очевидно, самой Дины. Глядя на ее фотографии, я снова ощутил пустоту внутри, схожую с той, что чувствовал, когда слушал ее последние слова, записанные даже без надежды на то, что когда-то они достигнут хоть чьих-то ушей. То, что я держал в руках, было не просто чьим-то носимым девайсом, вроде потерянного смартфона, это был осколок чьей-то жизни, по недоразумению перенесшийся через годы в далекое, или не очень далекое будущее. Возможно уже даже нельзя найти никаких упоминаний о том, что когда-то жила Дина Ларс, возможно, уже умерли все, кто ее знал, и только в моих руках, возможно, сейчас находится последняя память о том, что когда-то она существала.
Я шел по файлам последовательно, решив, что, раз архив запаролен, в нем может найтись много чего интересного, но ничего интересного в итоге так и не нашлось. По крайней мере, интересного для меня, для самой Дины, понятно, тут было интересно все, потому что здесь была ее жизнь. Жизнь, которую она, наверное, скрывала от всех окружающих, включая даже самых близких, для чего и поставила пароль. У меня же все это не вызывало ничего, кроме тянущего чувства пустоты и одиночества внутри, будто бы во мне снова поднимало голову заражение, поэтому я поспешил закончить с файлами и перейти к единственной в этом архиве папке, которую решил оставить напоследок.