Корона мертвого короля (СИ)

Мартын, каким-то чудом сумевший рассмотреть ветку раньше чернокнижника, со стоном согнулся, выхватывая из-за голенища сапога кинжал (на этот раз из левого, ибо правая нога, перебинтованная и ужасно болящая, не позволяла уместить рядом с собой острое оружие) и, выпрямившись, прицельно метнул его.
Кинжал угодил точно в основание коварной ветви. Хрипящий Аркано, как раз исхитрившийся просунуть под нее пальцы, рванулся, сбрасывая путы… и ветка повисла безжизненной плетью.
Пират сплюнул сквозь зубы на землю и захромал за кинжалом.
— Фракасо… — только и услышали его спутники недовольное бормотание. Он сделал шага два или, может быть, три, когда другая ветвь — уже значительно более толстая, вдруг сшибла его с ног, отбрасывая на несколько метров.
Мартын врезался спиной в другое дерево и, скрежеща зубами, попытался, было, вскинуть свою дубинку-трость, чтобы хоть погрозить ей противному лесному исполину, но неожиданно почувствовал, что не может пошевелиться. Кора дерева, на которое он налетел, вдруг обратилась гибкими, извилистыми побегами, отростками, мгновенно приковавшими его к стволу.
Взбешенный Медведь выхватил меч. Терпеть фокусы каких-то там деревьев, позволять им нападать на князя Финоры, да и на него самого, предводителя княжеской стражи, мужчина намерен не был.
Первый же взмах меча обрубил протянувшуюся, было, к нему ветку. Второй — отсек гибкую лозу, пытающуюся спутать ему ноги.
Позади донеслось конское ржание. Аркано рывком обернулся и, увидев перепуганных, храпящих лошадей, и отчаянно пытающегося утихомирить эту парнокопытную троицу Антона, бросился на помощь, обрубая по дороге пытающиеся схватить его ветви.
Фредо, прекрасно сознавая, что лошади, если их не успокоить, скорее всего, вырвутся и удерут, поспешил на помощь.
Вернее, он попытался поспешить. Ноги внезапно перестали повиноваться храброму князю Финоры, и он, не в силах удержаться, полетел на землю. Левую конечность пронзило тяжелой, жгучей болью, одновременно острой и тягучей, бесконечной, нестерпимой…
С губ сорвался крик. Чернокнижник, кое-как извернувшись на земле, с ненавистью уставился на оплетшую его ноги траву.
«Возмездие!» — молнией сверкнуло у него в голове: память о том, как он сам таким же образом сломал ноги пытавшемуся схватить его стражу, была еще свежа.
Аркано, видя, что происходит с молочным братом, заметался. Надо было помочь Фредо, надо было высвободить его из пут проклятой травы, но при этом следовало и позаботиться о лошадях, ибо без них дальнейший путь был бы просто невозможен. Еще бы — раненный Мартын, и пострадавший князь, оба с поврежденными ногами, обоих надо усадить на коней и везти верхом…
Фредо, кое-как вывернувшись, неловко поворачивая ноги, попытался сесть. Выходило плохо — трава держала крепко, не давала не только встать, но даже и повернуться, что причиняло определенный дискомфорт.
— Осень по лесу идет, Листья загребая, — отчаянно зашептал чернокнижник, на ходу выдумывая рифму, — Трава наземь упадет, Сок ее растает!
Самому ему заклятие показалось не слишком убедительным, и не особенно конкретным (какой сок? Почему он растает?), однако, на путы впечатление произвело. Трава, крепко удерживающая ноги князя, внезапно ослабела, хватка ее стала легче, а спустя мгновение травинки и вовсе пожухли, падая на землю шуршащим дождем.
Чернокнижник с невероятным облегчением повернулся и, вытянув ноги, скользнул открытой ладонью по левой, пытаясь унять боль. Исцелить самого себя ему тоже было не под силу, но успокоить болевые ощущения он, как надеялся, мог — в конечном итоге, сейчас силу ему не нужно было вливать в другое тело, силу он черпал в себе, и при помощи рук попросту направлял ее в нужное место.
Медведь, видя, что молочный брат справился с проблемой самостоятельно, вспугнутой птицей метнулся к беснующимся лошадям.
Антон, заметив близящуюся подмогу, радостно взволновался.
— Дядя! Я не… не удержу их, дядя! Помогите!
— Во имя Покровителя небес! — послышался яростный рык за спиной главнокомандующего: Мартын изо всех сил пытался высвободиться из хватки дерева, одновременно отталкивая ногами подбирающиеся к нему ветви кустов, — Эта сучка скорее угробит меня, чем спасет! Ах… эй!..
 
Большая ветка, увенчанная на конце пышной зеленой листвой, хлестнула несдержанного пирата сначала по одной щеке, потом по другой.
Аркано, перехватив у Антона поводья Вороны, и удерживая в другой руке меч, быстро оглянувшись, покачал головой.
— Полегче бы ты на поворотах, парень. Эта женщина, судя по всему, не любит резких выражений…
— Да плевать мне, что она любит! — совсем взъерепенился Мартын, — Ну, я ей сейчас устрою… Averitas es’lo lona!
Державшие пирата мертвой хваткой побеги дерева ослабели, давая возможность молодому человеку высвободиться. Он довольно встряхнулся и, не обращая внимания на обращенные к нему изумленные, растерянные и где-то подозрительные взгляды друзей, пренебрежительно оттолкнул лезущую к нему толстую ветку.
— Так-то… — буркнул, было, он, упиваясь собственной гордостью. А в следующий миг, хрюкнув от неожиданности, повис вниз головой, поднятый за ноги коварной лозой соседнего дерева. Зарычал, открыл, было, рот, чтобы что-то сказать, возможно, произнести новое заклятие… но только негодующе замычал. Пушистый зеленый мох, каким-то образом перебравшись со ствола дерева по его ветвям ближе к пленнику, без излишних церемоний залепил менестрелю рот.
Аркано, обменявшись с Фредо понимающими взглядами, резко обрубил крадущуюся к Антону ветку. Сомнений больше не было. Предатель был вычислен и, похоже, неизвестная Карина помогла им схватить его. Еще бы теперь убедить ее, что другим вреда причинять не следует…
Чернокнижник, полностью согласный с молочным братом, кое-как, прихрамывая, подошел к нему — нога не болела, но не слушалась, непрестанно подгибаясь, и двигаться было трудно. Он уцепился за плечо молочного брата и, кое-как удерживаясь, перехватил у верного слуги поводья своего жеребца. Вихрь, почувствовав хозяйскую руку, тихонько заржал и, шагнув вперед, ткнул князя большой головой, определенно ища поддержки и защиты.
— Им страшно… — вздохнул Медведь, почти не обращая уже внимания на плененного Мартына. Думать о предателе ему не хотелось.
— Еще бы им не было страшно… — пробормотал в ответ Фредо и, подняв голову, ткнул пальцем вверх, — Осмотрись!
Приказу его подчинились одновременно и Аркано, и Антон, и даже лошади. Все подняли взгляды, и все прореагировали по-своему. Антон испуганно вскрикнул, тотчас же опуская взгляд. Аркано сплюнул на землю. Лошади нервно задергались, силясь высвободиться из рук хозяев.
На деревьях, повсюду, куда ни глянь, болтались головы звериных скелетов — птиц, мышей, сусликов, лошадей, быков, собак, — всех! На каждом из черепов виднелась красная точка, метка — кровь, очевидна, та самая, какую почуял Мартын.
— Что мы будем делать? — Медведь взмахнул мечом, отгоняя извивающиеся змеями древесные ветви, — Как пойдем вперед, и… что с ним? — здесь он понизил голос, красноречиво указывая взглядом на несчастного пирата.
Фредо помедлил, размышляя, потом махнул рукой.
— Его надо снять. В конце концов, это наши дела, и мы должны сами…
— Духи, восстаньте!
Внезапно перебивший чернокнижника звонкий девичий голос, раздавшийся где-то удивительно близко, заставил всех, включая связанного по рукам и ногам Мартына (деревья времени не теряли, и плотно оплели брыкающегося предателя), завертеть головами, ища его источник.
Найти его им, впрочем, не удалось. Да и не было уже времени искать источник голоса, искать пресловутую шаманку — вокруг творилось что-то странное, несусветное, что даже в сердце храброго главнокомандующего отзывалось трепетом.
 
Туман, почти опустившийся за время боя, внезапно заскользил по стволам деревьев, опутывая их и подбираясь к черепам животных, наполняя каждый, окутывая его полупрозрачным силуэтом. Извивающиеся ветки замерли, и неожиданно повисли, будто теряя всякую жизнь. Мартын, внезапно получив свободу, тяжело обрушился на землю и, пребольно ударившись головой, недовольно сел, потирая макушку.