Невозможное (СИ)

Когда сон окончательно прошёл, Эмили вдруг в замешательстве резко села на тюфяке, от чего голова закружилась, в ушах зашумело. Сердце зашлось не только от резкой смены позы, но и от осознания… В комнате было темно. Значит, за время недолгого отдыха Эмили короткая самодельная свеча догорела и погасла, а новую никто не зажёг…
Выходит, Кори так и не появлялся.
Поднявшись на ноги, девушка подождала, пока пройдёт лёгкое головокружение, и поспешила вниз, к Агате.
Смотритель сидел в зале часовни в одиночестве. Услышав шаги Эмили, он с несчастным видом обернулся ей навстречу.
— Девочка моя… Как ты?
— Вроде бы неплохо, — Эмили уселась на подстилку рядом с Агатой и коснулась его руки. Смотритель почему-то дрожал. Девушка внимательнее вгляделась в лицо друга — в уголках его незрячих глаз поблёскивали слезинки. — Агата… Что-то случилось? Ты почему плачешь? И где все? — она нервно огляделась. — И… Ферн не приходил?
— Ох… Нет, не приходил, моя девочка. Во всяком случае, я не слышал его… И его запаха не чувствовал. И… Ночь настала, верно? Я чувствую… — Агата замолчал и обхватил себя иссохшими руками.
— Что такое? — Эмили успокаивающе коснулась его плеча.
— Выгляни наружу, если тебе не трудно, — словно бы через силу попросил смотритель. — Посмотри на небо.
Эмили подошла к дверям, ведущим в Соборный округ, приоткрыла створку, выглянула…
— Нет! — вырвалось у неё.
— Что там? — встревоженно спросил Агата.
Эмили, двигаясь неуверенно, словно ощупью или сквозь толщу воды, вернулась к нему и без сил опустилась на пол, не обращая внимания на пробирающий до костей холод, исходящий от древних каменных плит.
— Ночь, да… — прошептала она. — Кровавая Луна… Ночь Охоты началась, Агата!
— Ох… — Смотритель горестно всхлипнул. — Я так и знал! Но… Куда же все ушли? Там ведь опасно, чудовища правят улицами! Я слышал шаги, но никто ничего…
— Погоди. — Эмили поднялась на ноги и шагнула к возвышению в центре часовни, на котором в старинном жёстком кресле любила сидеть Арианна. — Агата, что тут произошло? Почему на полу… — Она быстро оглянулась на незрячего смотрителя, будто опасаясь, что он наблюдает за ней, опустилась на одно колено и коснулась бурого пятна на каменном полу. Ещё пятно… И ещё. Цепочка пятен, и они ведут к тайному проходу на кладбище Идона. Девушка поднялась и медленно двинулась в ту сторону, стараясь не наступать на пятна.
«Это ведь не…»
Вдруг на лестнице, ведущей от тайного хода, послышались шаги. Эмили вздрогнула и отступила, затем развернулась и бросилась к Агате, то ли стремясь защитить его, то ли пытаясь спрятаться за ним. Обнявшись, девушка и смотритель со страхом ждали появления визитёра. Почему-то у Эмили даже не мелькнуло мысли взять трость или пистолет.
Шаги приближались, но всё медленнее… Медленнее. Эмили стиснула руку Агаты.
И наконец в дверном проёме показался…
— Кори! — вскрикнула Эмили и бросилась к мужу. Ферн в забрызганном кровью плаще остановился на пороге, вцепившись в дверной косяк и глядя в пол. В левой руке он держал обнажённый меч — почему-то отведя далеко в сторону, будто бы с отвращением. Клинок алел оттенком сегодняшней Луны.
— Ты ранен? — Эмили схватила мужа за плечи, заглядывая в лицо. Ферн отстранил её правой рукой, продолжая неловко держать левую с мечом на весу. В глаза жене он так и не посмотрел, не отрывая взгляда от каменного пола под ногами. — Что случилось? Может, тебе успокоительное нужно? Кори, не пугай меня, ответь…
Ферн, по-прежнему не реагируя на слова и присутствие жены, наконец шагнул с порога, обошёл Эмили и побрёл сквозь часовню к противоположному выходу, почему-то упорно не поднимая взгляда и смотря прямо под ноги. Девушка бросилась за ним.
— Кори, да что с тобой?..
— Со мной? — Ферн резко остановился и обернулся. Смотрел он по-прежнему куда-то в пространство. Эмили заглянула ему в глаза и обмерла: зелень радужек полностью утонула в черноте зрачков. — Со мной всё хорошо. Я — Охотник, я слуга Луны. Что она может мне сделать?..
 
— С тобой точно не всё хорошо, — Эмили настойчиво потянула мужа за руку. — Присядь, выпей успокоительного, чаю, вина… Чего хочешь. Только расскажи наконец, что с тобой случилось!
Ферн безвольно поплёлся за Эмили. Та усадила его на скамью у стены, укутала старым покрывалом и опустилась перед мужем на колени, заглядывая тому в лицо.
— Чего тебе принести, родной? Чаю?
Охотник покачал головой.
— Красная Луна висит низко, — глухо сказал он. — Она заглядывает в окна… Она смотрит в душу. Она разглядит там мельчайшую крупицу скверны. И взрастит из неё чудовище…
— О чём ты? Не пугай меня… — Эмили, обхватив ладонями голову Ферна, попыталась вынудить того поднять взгляд, но он только дёрнулся и оттолкнул её руки.
— А Великий Идон даже в сердце скверны видит чистоту, — пробормотал он дрогнувшим голосом. — И желает возвысить падшее создание и сделать равным себе… Милосердные Великие, как же вы не понимаете? Ваши щедрые дары неподъёмны для нас…
Эмили решительно поднялась на ноги и бросилась к сундучку с лекарствами. Достав пузырёк с успокоительным, она, на ходу откупоривая его, вернулась к мужу и, не обращая внимания на его слабые попытки сопротивляться, насильно влила препарат тому в рот. Ферн глотнул и закашлялся. Лицо его исказилось страданием, но через несколько мгновений гримасу боли сменило выражение апатии и тоски.
— Не ходи на кладбище Идона, — едва слышно пробормотал он. — Не ходи, любовь моя. Там…
— Что там? — Эмили снова опустилась перед Ферном на колени.
— Там смерть… — прошептал Охотник и закрыл глаза.
***
Да, он до собственной смерти не забудет то, что предстало перед его взором в сыром и тёмном подземелье часовни. И то, что ему пришлось сделать…
— Не может быть… Это кошмар…
И — рыдания, переходящие в смех. И смех, неотличимый от рыданий.
И режущий слух писк, мучительно неестественный, на грани слышимости, воспринимаемый уже даже не слухом, а всем телом, рассудком… Видимый внутренними глазами?..
Безумие…
Ферн убил это существо, ползающее у ног Арианны — своей матери, — покрытое её кровью, такое невыносимо уродливое и такое жалкое в своей уродливости, такое чуждое этому миру и такое несчастное от того, что вынуждено было родиться в этот мир… Оно содержало в себе зерно безумия Арианны — и искру её жизни; когда серебряный клинок прервал обманное, фальшивое существование этого ненастоящего, подменного ребёнка Великого, бедная женщина издала жуткий крик и безжизненно обмякла на старом подгнившем стуле…
«Зачем… Зачем?»
Зачем он поднял и опустил меч? Что заставило его так поступить?
Сострадание? Кому? Матери или… Этому отвратительному и несчастному созданию?
Или…
Ферну было плохо. Он не мог смотреть в лицо жене, едва терпел её прикосновения. Его физически мутило от нежной заботы, которой милосердный ангел часовни окружила его…
Его, убийцу!
«Мы, Охотники… Поганые твари, все мы…»
Охотник вскочил со скамьи, оттолкнув руки жены, и бросился к выходу, не обращая внимания на горестный вскрик Эмили. Подальше отсюда… Подальше от этого постамента, от этого кресла, от этих пятен на полу… От тяжёлого взгляда незримого божества, которое в ответе за случившееся… Ферн очень хотел убедить себя, что во всём виноват Идон, а не он сам, Охотник, у которого стремление уничтожать чудовищ превратилось уже в бездумный рефлекс…
Прочь, на улицы, залитые кровавым светом Луны, Владычицы безумия. Ночь Охоты… Нужно взять себя в руки, нужно вернуться в мастерскую, наверняка там объявлен общий сбор… Нужно…
 
Мысли путались, Охотник никак не мог сосредоточиться и упорядочить в голове события предыдущего дня: так, сначала он спал… Проснулся, куда-то отправился… С кем-то сражался… Потом обнаружил себя на тюфяке в их с Эмили комнатке, свеча погасла… Решил, что видел сон. Но руки почему-то были в крови. И снова — провал, и снова — серое небо, отдалённые детский плач и тихое пение, будто нянька убаюкивает младенца; и несущие смерть чёрные тени, скользящие по старинным лестницам из серого камня, и…