(не)шуточная беременность (СИ)
— И пожалею, да?
— Почему сразу пожалеешь? Ты сейчас одни минусы видишь! А есть и плюсы. Вот я и хочу, чтобы ты все их прочувствовал. Поверь, их много! Тебе будет не так страшно, когда появится наша девочка.
— Мне не страшно, — Руслан повернулся ко мне спиной. — С чего ты это взяла?
— А с того, что, любимый мой, родной, я тебя слишком хорошо знаю.
Пришлось втиснуться в дверной проём и загородить собой свет. Руслан, может, и взрослый, высокий и сильный. Ещё бородатый. Но… Ему действительно было страшно. Да мне самой страшно! А я про беременность знаю столько, что Википедия нервно курит в стороне. Я на этом если не собаку, то с десяток хот-догов и шаурм… Шаурмей… Шаурмов… Ну, в общем, этого самого добра.
Да и как тут может быть не страшно? Скоро же появится новый человек! И будет он чем-то похож на нас обоих. И жизнь резко поменяется. Тут любому страшно станет. А Руслан… Эх.
— Да? Ты так думаешь?
— Мне твоя мама рассказала, как ты валерьянку перед первой лекцией пил. Столько её откушал, что соседская кошка бросилась на тебя, когда ты вернулся домой и поцарапала тебе лицо, — хмыкнув, широко улыбнулась. — А ты знаешь, что про тебя такие слухи потом ходили по университету. Что тебя чуть ли не любовница разукрасила!
— Уж лучше бы любовница… Тогда уколы от бешенства и столбняка не пришлось делать, — Руслан не выдержал и закрыл книгу. Теперь на меня таращился очень сильно озадаченный муж. — На самом деле книгу я взял в библиотеке. Я хочу знать немного больше, чем знаю сейчас.
— Почему у меня не спросишь? Я расскажу.
— Нет, у тебя ненаучный подход. И вообще! Нам нужно записаться в школу молодых родителей или как там это называется.
— Это ещё зачем? — теперь на Руслана уже я озадаченно смотрела. — С какой это радости?
— Чтобы ты научилась правильно дышать, чтобы была готова к родам, чтобы…
— Нет уж! Ни за что!
— И давай поговорим о партнёрских родах…
Эта фраза разорвалась гранатой в моей голове. Выпучив глаза, я ошарашенно разглядывала Руслана и пыталась дышать. Выходило плохо. Я кашляла, фыркала, сипела.
— Вот! — Руслан тыкнул в меня пальцем. — Теория — это одно! Практика — совсем другое. Ты даже сейчас дышишь неправильно. Тут и в книге говорилось, что кислород очень важен…
Я слушала мужа и не верила своим ушам. Какой же он зануда! Ну вот зануда же! Ещё с таким видом, будто он истина в последней инстанции.
— Нет, я не согласна…
— Ты обещала мне исправиться, Кира. И за тобой должок с твоей… — Руслан хмыкнул и подобрал более аккуратное слово, чем хотел сказать изначально, — с твоей пакостной шуточкой. Я уже звонил в детский центр, у них есть такие курсы для беременных. Там даже йогу преподают. Ври мы с тобой туда и пойдём. Будем учиться.
— А роды? Ты и на роды хочешь? Да ты от вида крови в обморок упадёшь!
— Не упаду. Ты — моя жена, — Руслан ткнул пальцем в мой живот, — а там — мой ребёнок. И в стороне я не хочу быть.
Вот тебе и шуточка, вот тебе и веселье… Ладно. Ладно! Посмотрим, на сколько тебя хватит, Руслан!
Hasta la vista, baby!
К Борису Егоровичу я шла сдаваться с целым пакетом помидоров. Мне показалось, что это хорошая идея. Уж лучше таким получить, чем связкой бананов. Нет, мужчина вряд ли бы стал кидаться в меня чем-либо, но лучше подстраховаться. Тем более, что я была первой, ступающей на эту тропу войны: недавно мне сказали, что ещё девочка из монтажной тоже того, забеременела. И эту революцию в стиле бэби-бума начала я. Мне и расплачиваться.
В кабинет я не зашла чуть ли не с громким криком vive la révolution! Но подумав, решила не выпендриваться.
Борис Егорович уже ничего хорошего от меня не ждал. Это я поняла по лицу мужчины. Сердитое, насупленное и несколько разочарованное. Вот уж не знаю, чем вызвала последнюю эмоцию. Что я сделала такого? Точнее, что успела сделать за последние дни? Работала в поте лица, даже на репортажки ездила. Ники только я не видела, куда подевалась моя заклятая подруга, оставалось тайной.
Но, заходя с радостной новостью о близости декрета, я увидела, что возле стены, где мы обычно собирались на очередной летучке, на мягком стуле сидит моя Ника. Смотрела она на меня так же насупленно и недовольно. Скрестила руки на груди, закинула ногу на ногу, покачивая головой, будто говорила мне: «Кира, Кира, как ты могла?».
Я замерла в дверях. Задумалась, закатив глаза.
Какие грехи у меня на этой неделе?
Я сожгла рубашку Руслана, оставив утюг включённым. Просто деточка внутри решила изобразить боксёра, и мне резко понадобилось в туалет.
Я разбила очередную чашку из очередного сервиза Нины Михайловны, оформив таким образом хет-трик: чашка у нас, чашка у неё и снова чашка у нас. Итого: минус три чашки.
Я снова поссорилась с мамой, потому что она в своём стиле пыталась надеть на меня широкое платье с невероятными рюшами, плюшем и бантами. Бой с красотой был выигран, право носить джинсовый комбинезон осталось за мной.
Я отсидела с мелкими выходные, чтобы те вспомнили, что такое сидеть с тётей Кирой. Услышала массу забавных предположений, кто же у меня в животе. От червяка до трансформера. Хорошо, что племяши ещё до фильмов ужасов не добрались, не то варианты стали бы гораздо богаче. И да, я разбила чашку у сестры. Но это не в счёт, она не из сервиза.
Что ещё? Ничего не забыла?
Не обращая внимания на Нику, направилась к Борису Егоровичу. Времени на долгие разговоры у меня не было, потому что сегодня мне ещё нужно было успеть на встречу с моим самым «любимым» депутатом. Он сегодня отчитывается в администрации. Я же не могла пропустить такое событие. Особенно накануне декрета.
Но в мои планы вмешалась подруга. Я не успела даже рот открыть, как меня грубо перебили:
— Кира, когда ты уже успокоишься со своим экспериментом? — Ника качнула ногой и картинно всплеснула руками.
— Эксперимент? Ты про что? — я искренне улыбнулась подруге, ничего не понимая. — Какой эксперимент?
— С твоей затянувшейся беременностью. Эта идиотская шутка перешла все границы! — Ника встала со стула и теперь грозно сверлила меня взглядом. — Не превращай нашу редакцию в цирк!
— Прости, Вероник, но я честно не понимаю, про что ты говоришь. Я давно всё рассказала Борису Егоровичу. Он знает правду. Все всё знают. Какая шутка? С чем? С полом ребёнка? Или сроком? — вспомнив, почему я пришла к начальнику, повернулась к нему лицом. — Кстати, о сроках…
— Ты не беременна, Кира! неужели ты выводов не сделала? А я объяснила всё Руслану, но даже он не смог тебя вразумить.
— О! — я упёрла руки в бока. — Так вот кто всё рассказал ему? Это тебя я должна сказать спасибо за то. что чуть не лишилась мужа? Ты знаешь, что Руслан на развод подал?! Ника? Это что, такая твоя забота? Дружеская поддержка?
— Кира, у тебя крыша поехала на этой почве! Кто-то должен дёрнуть стоп-кран! Если у меня не вышло, так пусть другой кто попытается.
— То есть ты не веришь, что я беременна? Да?
— Ты не беременна, Кира. И ты пойдёшь на всё, чтобы твоя шутка осталась под контролем.
За стеной что-то скрипнуло. Так, у нас там целая толпа слушателей. Я не постеснялась подойти к стеклянной стене и потянуть за нитку, сворачивая не то шторы, не то жалюзи. И правда, все, кто был в редакции, с любопытством наблюдали за нами, будто мы хищные рыбки в аквариуме. Даже бухгалтерия на огонёк заглянула.
— Ника, я правильно поняла, что ты всех убедила меня в том, что я не беременна?
Поздно моя подруга, вернее, бывшая подруга, увидела адский огонёк в моих глазах и задорных бесят. Подобным безумием я заразилась от Руслана. Он умел выразить всё одними глазами.
Я бросила сумку на пол. Стянула длинный вязаный шарф с шеи, закатала рукава и повернулась лицом ко всем нашим зрителям. Сделала пасс руками, будто я фокусник и взялась за лямки комбинезона.
— Кира! — Борис Егорович подал голос, но было уже поздно. — Кира, остановись.