Когда наши миры сталкиваются (ЛП)

— Встань вон туда, Кен, — шепчет он, указывая на забор вдоль первой базы. Его губы очень близко к моему уху. — Так как ты, кажется, не знаешь, кто я, думаю, нужно просто тебе показать.
Я поворачиваюсь к нему и на моем лице, уверена, отчетливо читается благоговение. Грэм уже выходит к питчерской горке. Как у него получается двигаться так грациозно? Я не могу отвести взгляд, пока он делает несколько тренировочных подач. Вставляю батарейки в камеру, делая несколько снимков Грэма, пока иду к Вайолет.
— Что это было? Почему с тобой разговаривал Грэм Блэк? Он прошептал тебе что-то на ухо? — Вайолет отбарабанивает вопросы, пристально изучая нас своими зелеными глазами, переводя взгляд с него на меня. Мне следует обидеться на ее реакцию, но я не обижаюсь. Я слишком смущена, чтобы обращать внимание на ее слова.
— Я знаю не больше твоего, — отвечаю я, пожимая плечами и поднося камеру обратно к лицу. Говорю себе направить объектив куда-нибудь еще, на любого другого игрока, но увы.
Неудивительно, что я наблюдаю за Грэмом через объектив камеры все девять иннингов2. Есть в нем что-то такое, от чего трудно отвести взгляд. Как будто наблюдаешь за ним в замедленной съемке. Как будто от каждого сделанного броска зависит его жизнь. Мяч словно отправляется танцевать из его руки, когда он освобождает его из захвата. Именно тогда я понимаю, что Грэм Блэк – уникальность. Вы не сможете найти достаточно веской причины, чтобы отвернуться от кого-то, вроде Грэма Блэка.
Он не то, что ты захочешь пропустить.
Глава 2
Наши дни
Грэм
— Он был практически голым, пока его подруга просто стояла и смотрела, как все происходит, — поясняет Марк, качая головой в неверии из-за произошедшего в выходные.
Я смеюсь, совершенно не переживая, если перебью кого-то. Даже после того, как мистер Стивенсон несколько раз прочистил горло в явном предупреждении, я не способен утихомириться. Мистеру Стивенсону пора бы уже догадаться, что его покашливание не производит должного эффекта.
Крэйг, чертов идиот, переспал на вечеринке с девушкой первокурсника. Парень не нашел ничего забавного в том, что его невинная девушка потеряла девственность не с ним. Они никогда не находят в этом ничего забавного. У Крейга нет никакого стыда. Никогда не было, поэтому я не удивлен. Парень ходил бы весь день со своим членом в руке, если бы это было приемлемым в обществе. Он вытащил свой причиндал из наивной первокурсницы и, даже не потрудившись надеть штаны, надрал ее парню задницу. На фоне Крейга все остальные парни выглядят почтительными джентльменами. Было много ночей, когда его грубые сексисткие шуточки приводили нас с Марком в трусики обезумевших девушек.
Он, своего рода, идеальный второй пилот.
— Где, черт возьми, был я, когда все это произошло? — спрашиваю я, постукивая ручкой по столу. Судя по выражению презрения на лице Марка точно знаю, где я был.
Марк закатывает глаза, точно подтверждая мои подозрения.
— Глубоко в вагине Аманды, смею предположить, — бурчит он себе под нос.
Летом Марк зависал с Амандой, но что-то случилось. Это очевидно по их горячим спорам и тому факту, что на прошлой неделе она ударила его перед всеми в коридоре. С лета он ненавидел ее, даже когда она находилась рядом. Сейчас мы развлекаемся, глядя на них. Мы научились игнорировать их двусмысленные комментарии и обзывательства. Так безопаснее.
Я поднимаю глаза, чтобы увидеть, как на меня уставился мистер Стивенсон своими маленькими глазками-бусинками.
— Мистер Блэк, вы можете назвать мне разницу между республиканской и демократической партиями в Соединенных Штатах? — спрашивает он, прерывая наш с Марком разговор о последней выходке Крейга.
Я смотрю, как мистер Стивенсон гипнотизирует меня, прекрасно осознавая, что не смогу ответить на его вопрос. Он терпеливо ждет. Это тот момент, когда я либо мелю чепуху, либо откровенно признаю, что, черт возьми, ничего не знаю. Есть только два способа выжить на этом предмете.
 
Мне трудно в школе. Знаю, учителя не горят желанием видеть меня на своих предметах. Я не тот ученик, что спокойно сидит у них на уроке за партой. Я разговариваю. Большую часть времени треплюсь с приятелями о делах команды, и прямо на уроке прокладываю путь в трусики своего следующего завоевания. Я редко имею хоть малейшее понятие о том, что, черт возьми, мы проходим на уроке. Я не полный идиот, как все они думают. В глубине души они это знают, однако ничего не говорят. Меня вполне устраивают минимальные оценки, потому что я тот, кто я есть.
Мистер Стивенсон сделал своей миссией спрашивать меня, как только у него появится такая возможность. Он также единственный учитель в школе, кто не дает мне никаких поблажек. Большинство остальных учителей понимают, что я – единственный шанс школы на выигрыш в чемпионате штата и не обращают особого внимания на мои выходки. Большинство родственников персонала работает у моего деда. Мне позволяют почти все, так как все хотят, чтобы на их обеденных столах была еда ко Дню Благодарения. Некоторые закрывают глаза на то, что я не сдаю домашние задания или не утруждаю себя посещением занятий. Миссис Крэндалл ставит мне «пятерки» за домашнюю работу, которую я даже не помню, когда делал, за пару комплиментов. Каким-то образом у меня идеальная посещаемость, за исключением урока обществознания. Хотя я не удивлен.
— Э-э-э-э… — я молчу, так как у меня нет ответа, который он хочет услышать.
Смотрю на Марка, ища помощи. Придурок. Все, что я получаю от него – это мерзкая ухмылка. Я обдумываю, стоит ли отпустить едкий комментарий, так как все взгляды в этот момент направлены на меня. В любом случае, все итак знают, что я не отвечу на вопрос. Оценивая шансы, понимаю, что наглостью только получу наказание и останусь в школе после уроков.
Тренер надерет мне задницу, если я получу еще одно наказание после школы. Он опять заставит меня нарезать круги вокруг поля. Бег – его способ наказать нас. Он испытывает какое-то нездоровое наслаждение, видя нашу боль, как и большинство великих тренеров. Первый раз, когда он заставил меня бежать, был на втором курсе, когда я пропускал занятия, чтобы подцепить…
Как же ее звали?
Сексуальная словно грех, брюнетка, огромная грудь, упругая задница... ноги от ушей!
Как я мог забыть ее имя?
Дарси Вильямс.
Я хорошо помню, как ее губы обвивались вокруг моего члена.
Дарси была старшеклассницей. Черт возьми, она была превосходна, длинноногая и с возмутительными зелеными глазами. В них было чертовски приятно смотреть пока она стояла на коленях, смотря на меня в поисках одобрения. Когда она клеила меня у раздевалки в тот день, я принял ее предложение, как сделал бы любой мужчина из плоти и крови. Меня поймали, возвращающимся в школу после последнего звонка, неделю оставляли после уроков, и я бегал на тренировке под наблюдением всей команды. Они смеялись, зная, что ухмылка на моем лице означала веселье. Тренер всегда строг с нами. В тот день я знал, что Дарси стоила каждого круга, который я пробежал. Она сделала мне самый глубокий минет в моей жизни. Клянусь, у нее не было рвотного рефлекса. Я чувствовал, как головка члена бьется о ее миндалины.
Интересно, чем она сейчас занимается.
— Витаете в облаках, мистер Блэк? Как насчет того, чтобы уделять больше внимания тому, о чем мы говорим в классе, а не переживать то, что произошло в выходные. Звучит просто, не так ли? — гаркает мистер Стивенсон.
 
Я должно быть выпал из реальности. Даже не заметил, как он повернулся спиной к классу, чтобы написать что-то на доске.
Как такое возможно, я нахожусь в классе всего двадцать минут, а он уже выставил меня идиотом? Задаюсь вопросом, потянул бы дед за ниточки, чтобы его уволили. В следующий раз, когда он решит сделать из меня пример, я уволю его задницу, прежде чем он успеет даже произнести слово «безработица». Мудак.