Герои и Злодеи. Ники 2 (СИ)

— Сёстры? По крови?
— Удивлены?
— Конечно! Нет ни одного подтверждённого случая рождения двух и более детей-супериоров у одних и тех же родителей. Вы ведь супериор? В комиксах о вашей силе не говорят, будто её вообще нет.
— О воздухе тоже не говорят, но он есть, — раздражённо ответила Слон.
Я едва видела девушек в сумраке коридора, зато прекрасно чувствовала их напряжённое недовольство откровенностью брата перед первой встречной. Однако вслух свои возражения они высказывать не спешили. Занятное наблюдение. Авторитет Бартоломеуса распространялся не только на его вынужденных партнёров и оппонентов, но и на близких родственников. В злодейском обществе нет места сантиментам, если нужен результат. Когда на тебе форма, ты уже не брат и не друг, ты подчинённый — либо приспешник, либо напарник. К слову, лидер героев придерживается той же самой философии.
— Что же это за удивительная сила такая? Поделитесь.
— Боюсь, тогда вы больше не сможете принимать душ без одежды.
— Я не так уж сильно отличаюсь от других женщин, чтобы переживать на этот счёт, — махнула связанными руками на его насмешливое поддразнивание.
А он умеет заинтриговать преданную поклонницу индустрии комиксов. Не скажу, что нас с Флавиусом прежде как-то особо увлекал Ферзь (злодей из него, прямо говоря, не интересный), но было бы форменным преступлением не воспользоваться шансом проникнуть "за кулисы" личной жизни одной из самых загадочных персон Стограда. О том, зачем я ему и что он со мной сделает, поговорить уж точно не забудем.
Тем не менее, при всей его уникальности, если у меня появится хоть малейший шанс сбежать, я без зазрения совести опрокину стоящую на пути каталку с инвалидом.
— И всё же примитивная бойня в "Бродячей собаке" оказалась эффективнее собранных компроматов. Народному Ангелу хватило одного вечера, чтобы нарушить ваш порядок и склонить лояльность уличных банд в свою сторону. А знаете, что самое интересное? Ангел был лишь катализатором. Весь район давным-давно пороховая бочка, его обитателям нужна была только искра для бунта.
Ферзь ответил не сразу:
— Долгий период спокойствия притупляет бдительность. Я поддался беспечности, увлёкся невмешательством и поплатился за это. Будет мне уроком в дальнейшем.
— Дальнейшем? У вас нет дальнейшего. Народный мститель доберётся до вас с сёстрами и возмездие его будет жестоким.
— Именно поэтому вы здесь, дорогая Никола. Поможете мне избежать... некоторых неудобств.
— А если не захочу?
— Захотите. Я не сторонник насилия, тем не менее никогда от него не бегал. Фигурально выражаясь, — он безрадостно хохотнул. Конечно "не бегал", смысла нет. Приказать убить гораздо проще, чем сделать это самому.
Коридор, больше похожий на длинный тоннель, привёл нас в тупиковую комнату с тем же неистребимым запахом подвалов. Ладья щёлкнула выключателем. Под низким потолком зажегся ряд люминесцентных ламп, испускавших приглушённый свет. Он выхватил нехитрую, почти спартанскую обстановку: кухонный уголок, металлический стол с трёхногими табуретками, раковину и два неказистых дивана, будто перенесённых из брошенных квартир наверху. Ни телевизора, ни радио, ни чего-либо ещё, способного нарушить давящую тишину. До полноценного логова злодея комната совершенно точно не дотягивала. Скорее всего, это временная каморка. Ферзь, оказывается, совсем не гедонист вроде Рыбки. Он напомнил мне о Технодокторе, человеке, отринувшем комфорт и земные привязанности на пути к совершенству интеллекта. И едва меня не убившем. Да много ли Ферзю нужно? Лорна и Алекта, разве что, не отказались бы от капельки уюта, но не они здесь решают.
Ладья толкнула меня на продавленный диван, отошла к кухонному уголку и непринуждённо привалилась к столешнице бедром. Слон откатила кресло Ферзя к противоположной стене, подальше от меня. Даже обладая супериор-силами, дамы не теряли бдительности. Их брат хрупок и беспомощен, а пленники частенько бывают отчаянными.
Я поудобнее устроилась на предложенном месте и сложила связанные руки на колени.
 
— Чем же вы так примечательны, Никола? — Застывший взгляд Ферзя прожигал насквозь. Никаких человеческих эмоций в нём не было, с таким же успехом он мог быть каменным истуканом со встроенным голосовым передатчиком, киборгом или ожившим трупом. — Я нашёл вас сразу, как только Морус сообщил мне ваше имя, и немало удивился.
— Не оправдала надежд?
— Я не надеюсь. Никогда. И вам не советую, это первый шаг к жестокому разочарованию, по сравнению с которым любая боль покажется несущественной. Мы ведь не боги, наши желания не исполняются только потому, что мы этого хотим. Уж мне-то известно.
— Можно без философии? Извините, но я не поменяю взгляды на жизнь после навязанной беседы с первым встречным.
— Я наблюдал за вами некоторое время, пока Морус искал возможность подобраться к вам, не вызвав ни единого подозрения. Высший пилотаж заставить жертву думать, будто она охотник! Вы не супериор, не гениальный учёный-изобретатель и не обладаете ничем выдающимся, тем не менее сумели завоевать доверие такого параноика, как Электрик, а Народный Ангел готов весь Стоград перевернуть ради обладания вами.
— Занятное стечение обстоятельств — вот и вся разгадка, — презрительно фыркнула Ладья.
В её руке я заметила отнятый револьвер. Она поигрывала им с таким видом, будто собиралась пустить в ход. Пустая показуха. Я нужна им не просто живой, но ещё и здоровой. Характер у Народного Ангела не сахар, парень сперва действует, а потом уже интересуется подробностями и ищет виновных.
— Говорите, что наблюдали за мной? Как?
Сложно понимать электронные эмоции, но, похоже, он не шутил про одежду и душ.
— Таково моё проклятье, — ответил Ферзь. — Чем больше человеку даётся сверхсил, тем больше у него отнимается возможностей. Гены "супериор" лишь для горстки избранных являются даром, для всех остальных это ад, с которым приходится мириться. Не верьте тем, кто говорит иначе. Они врут и вам, и себе.
— Это называется оборотной стороной. Своеобразное уравновешивание.
— Мне плевать, как это называется. Я способен путешествовать астральной проекцией в любое место на земле за считанные секунды и проходить сквозь стены, не будучи замеченным ни живым существом, ни рукотворной техникой. Во всём свете не сыщется такого уголка, куда нет для меня доступа. Это реально, но не по-настоящему; только бесчувственная, яркая абстракция, схожая с продуманными мечтами перед сном. А суровая действительность вот она, перед вами. Посмотрите на меня, Никола, во что я превратился в неполные тридцать пять лет. Уже год как я не могу даже пальцем пошевелить. Вы бы согласились на подобное "уравновешивание"?
— О таких вещах не спрашивают. Супериор не приобретается по желанию, он даётся с рождения.
— Вот видите, справедливость с самого начала не предусмотрена жизнью. Она искусственная вещь, такой же токсичный обман, как надежда и десятки других лживых заблуждений человеческого общества, придуманных теми, кто никогда не испытывал действительно серьёзных проблем.
— Вам не повезло, соглашусь, но вы не один такой. В мире сотни тысяч парализованных людей и у многих из них нет не то чтобы абстракций, даже телевизора. Сочувствовать вам не стану. Вы держите в страхе целый район убийствами и шантажами, а теперь похитили меня и собираетесь продать Народному Ангелу, как какую-то рабыню.
Слон и Ладья в обмен любезностями не вмешивались. Я не первый заложник Ферзя и далеко не самый дерзкий. Если что, супериор одной из них предупредит хозяйку за пару секунд до того, как я задумаю дурное.
— Не считайте меня чудовищем, Никола, только потому, что я не разделяю вашу мораль. Убийства, шантажи и похищения в моём понимании не зло, лишь способ существования. Простой и эффективный.
— Но не особо прибыльный, — я обвела руками незатейливую обстановку комнаты.
Разговор под прицелом трёх пар глаз и одного дула револьвера начинал утомлять. Пружины, выскочившие из обивки дивана, кололи спину, во рту стоял привкус бетонной крошки из вентиляционной шахты и... тлена? Откуда-то появилось странное чувство разочарования, природу которого я не могла понять. До смерти захотелось выбраться отсюда прямо сейчас, сорваться с места и попытаться затеряться в тёмных коридорах, но здравый смысл подсказывал, что в таком случае меня кинут в очередную камеру, и остаток времени я проведу в неведении.