Запрещенные письма (ЛП)

— Хорошо, хотите, чтобы мы отвели вас к ним?
Я покачала головой, но он настоял и проводил меня до входа в кафе. Прежде чем дверь за мной закрылась, я услышала, как его невысокий друг спросил:
— Что она имела в виду, говоря о нашем желании жить в Северных Землях? Как ты думаешь, она намекала, что у нас слишком растрепались волосы? Что мы выглядим неопрятно?
— Я надеюсь, нет.
Их тихая болтовня стихла, когда я вернулась к своим друзьям.
Как только Тина увидела меня, она встала из-за стола, чтобы обнять меня.
— Милая, не могу поверить, что ты не знала об этом законе. Ты испугалась за свою книгу? Поэтому убежала?
— Да, — солгала я, потому что признаться, что я люблю мужчину, который все время сыплет проклятьями, я не могла.
— О, я уверена, что читателям понравится твоя книга. Любовные романы, может быть, уже никто и не читает, но ты можешь совершить прорыв. Я прочту твою книгу, если это поможет.
— Спасибо тебе, Тина. Это может оказаться единственной копией, которую когда-либо кто-либо увидит.
Снова сев, я отхлебнула свой уже остывший чай, пытаясь скрыть печаль, от которой становилось все труднее дышать. Тина и Эмбер были одними из моих лучших подруг, но все же я не чувствовала, что могу рассказать им о Тайтоне или даже о Уилме, если на то пошло.
В детстве я много раз спрашивала свою бабушку, почему мы живем в такой глуши, и она снова и снова повторяла, что быть одному и быть в одиночестве — это разные вещи. Она утверждала, что можно чувствовать себя одинокой, даже когда вокруг тебя люди, но до этого момента я не понимала значения ее слов. Я не могла доверить друзьям свои секреты, и это заставляло меня чувствовать, что между нами существует почти физический барьер.
Тайтон был ярким пятном исцеляющего света в непроглядно темное время моей жизни. Слышать, как Эбони говорит о Северянах как о демонах, и как двое моих лучших друзей беспокоятся о словах, которые могут сделать их преступниками, заставляло меня ощущать это одиночество в толпе.
Все двадцать восемь лет своей жизни я думала о нас, жителях Родины, как о людях широких взглядов, образованных и добросердечных. Теперь я уже не была так уверена. Мне очень хотелось поговорить с Тайтоном или прочитать главы, которые он мне присылал, слова, которые всегда заставляли мое сердце биться быстрее. Он не боялся обидеть других и любил провоцировать. Раньше я считала это его недостатками, но чем больше я размышляла об этом, тем больше понимала, что это была его собственная свобода.
Тина коснулась моей руки.
— Я хочу купить пирожные. Тебе что-нибудь нужно?
Я покачала головой с вежливой улыбкой, но в голове вдруг прогремел громкий голос. Да, мне нужен Тайтон.
Глава 29
Отрезанный
Тайтон
Я был на пределе с тех пор, как Девина покинула свой дом. Она предупреждала меня, что это произойдет, но боль, когда я думал об этом — а думал я всегда — была такой, будто у меня отрезали кусок сердца.
Я скучал по ее письмам, по нашим ежедневным рассуждениям о сюжете книги и культурных различиях между Северянами и жителями Родины. Меня забавляло, как мало она понимала в нас, и часто переписка заставляла меня задумываться о вещах, которые я всегда считал само собой разумеющимися.
Девина предполагала, что я рассержусь на нее за то, что она оставила меня, и она была права. Она оставила меня беспомощным по эту сторону стены, без возможности увидеть ее. Несмотря на то, что все ее аргументы о том, почему мы никогда не сможем быть вместе, были справедливы, я не был готов принять их.
Девина была самой невероятной женщиной, которую я когда-либо встречал, и прожить остаток своей жизни без надежды увидеть ее… Нет, я не был готов это принять. Вот почему, прочитав ее прощание, я взревел от отчаяния, скомкал ее письмо и поклялся: 30 декабря, когда она вернется в последний раз, я буду ждать ее на пороге!
Без ее писем я чувствовал себя отрезанным от реальности. Несколько раз в день я замирал на месте и смотрел в сторону стены. Это всегда было одно и то же: сильное желание проверить, не ждет ли меня пришедшее каким-то чудом письмо. Прошло десять дней, я проверял по меньшей мере три раза в день. Ничего!
 
И сейчас я отчаялся настолько, что почти потерял надежду.
Склонив голову и чувствуя, как сжимается от тоски по Девине, я возвращался после очередного неудачного визита на границу, когда крики и звон разбивающегося стекла заставили меня остановиться на долю секунды, прежде чем пуститься бежать.
Добежав до дома, я увидел, как стоящий в кухне Фредерик, крича, швырнул в стену еще один стакан.
Мой папа выглядел таким же взволнованным, как и Фредерик, и моя мама сидела на диване, согнувшись и запустив руки в волосы, пока Старр потирала ей спину.
— Что происходит?
Ноздри Фредерика раздувались, когда он повернулся ко мне. Подняв руку, он жестом показал, что слишком возбужден, чтобы говорить.
— Что, черт возьми, происходит? — повторил я, и на этот раз Старр ответила мне, не вытирая текущих по щекам слез.
— Это король Джереми.
Ее взгляд упал на разорванное письмо на полу.
Я взял его и сложил вместе, чтобы прочитать.
Голос Старр дрогнул:
— Это пришло сегодня. Я уже поговорила с Марни, Клэр и Уилмой. Они все получили такое же.
— Да что в нем написано?
Фредерик усмехнулся вслух:
— В нем написано, что этот больной ублюдок решил, что хочет жену, и теперь каждый женатый мужчина страны находится в опасности.
Мои брови сошлись вместе, когда я прочитал письмо.
— Тут написано, что король имеет право выбрать себе в жены любую вдову страны.
Мамин плач стал сильнее.
— Но это не так работает! — воскликнул я и посмотрел на своего отца. — Вдова сама выбирает себе мужа.
— С каких это пор наш король позволяет законам помешать ему добиться своего?
Мама подняла голову.
— Ни одна женщина в здравом уме никогда его не выберет. Он психически больной, и его дыхание воняет так, что поблизости невозможно находиться.
Фредерик расхаживал по комнате.
— Ты видел, как он пялился на Старр на турнире? Если он решит, что хочет ее, я покойник.
Мой отец стоял, расставив ноги и скрестив руки на груди.
— То же самое с Клэр и Уилмой. Он хочет молодую жену, хочет, чтобы у него был наследник.
— Тогда ему, нахрен, следовало участвовать в турнире, когда он был моложе, — Фредерик остановился и зарычал, когда я сжал кулаки.
Старр продолжала гладить мою маму по спине.
— Ни одна женщина не заслуживает того, чтобы ее принуждали к браку. Я скорее умру, чем выйду за него замуж.
И пусть у меня не было жены, но это касалось всей моей семьи. Протянув обрывки письма брату, я посмотрел на него.
— Ты с кем-нибудь говорил об этом?
Фредерик коротко кивнул.
— Остальные уже в пути.
В течение следующего часа дом наполнился людьми, и мои три сестры и их мужья присоединились к предположениям о том, что в течение года король Джереми обязательно устроит так, чтобы какая-нибудь красивая молодая женщина стала вдовой.
— Мы должны что-то с этим сделать. — Эммерсон был в ярости. — Мы все знаем, что он захочет Уилму, потому что она только-только вышла замуж и еще не стала матерью.
— Нет. Я буду кусаться и царапаться, но не позволю ему меня тронуть, — заявила Уилма.
— Клэр тоже еще не рожала. — Мои глаза обратились к сестре, которая стояла, прижавшись к своему мужу Лукасу. — Ты и Уилма — самые его очевидные цели.
Клэр побледнела.
— Ты думаешь, он убьет Лукаса, чтобы добраться до меня?
Лукас тихо усмехнулся.
— Пусть попробует. Я могу защитить себя. Джереми мне не ровня.
Фредерик фыркнул.
— Не будь дураком. Он не настолько глуп, чтобы выйти один на один. Он хитрый и сделает так, чтобы это выглядело как несчастный случай.