Я так хочу (СИ)

– Пусти, – Лина слабо вырывалась. Но железная пятерня не думала разжиматься, должно быть оставляя на коже уродливые синяки.
– Крис, пожалуйста…
– Пожалуйста "что"? Не терплю гребаных алкашей. Ты немедленно завяжешь, ясно?
– Это вовсе не то, что ты думаешь. И… вообще... не твоё дело, – вяло возникали ошмётки гордости. Отвернув лицо, Лина задержала дыхание.
– Моё! Все кто имеют дело со мной, знают – никакого алкоголя и наркотиков в работе! – Берри выпустил её запястье и слегка оттолкнул.
Лина оступилась и неуклюже распласталась поперёк кровати-трансформера, перевернулась на спину:
– В работе? – она раскинула руки и рассмеялась. – В работе! Ой, мамочки, должно быть я аврал!
Берри не обращал на её хохот внимания. Он наклонился над тумбочкой, собирал стопки бумаг и сваливал в спортивную сумку. Справившись с дыханием, сквозь полуприкрытые глаза, она следила за сосредоточенным лицом. Собранные, скупые движения выдавали победу. Победу над болезнью. Победу над ней.
Лина сжала в ладонях мятые простыни – тёплые и интимные – ещё хранившие очертания мужского тела. Внутри всколыхнулось, как бесформенная масса желе, отчаяние. Нет, она даже не работа! Она болезнь! И может удержать его лишь больницей…
– Что ты сказал?
Внезапно до неё дошёл смысл его слов. Она поднялась на локтях:
– В работе? Значит... ты берёшь меня с собой?
– Нет.
– Но, ты говорил…
– Я всё сказал по поводу алкоголиков.
– Но если я завяжу, то поеду с тобой?
– Нет.
– Почему?
Крис выпрямился. Слова прозвучали на удивление мягко:
– Ты не завяжешь.
– Нет-нет, постой! Я обещаю, больше не притронусь ни к чему крепче зеленого чая!
Лина отбросила волосы со лба, выпрямила плечи. Энергично кивнула и едва не вскрикнула от боли, прострелившей виски. Берри потёр ладонями лицо и выдохнул:
– Проведи это время с пользой. Возьмешь у Стю адрес реабилитационной клиники.
– Я завяжу! – с мрачной решимостью она взглянула в бесстрастное лицо. – Ты меня плохо знаешь!
Кристофер разжал губы, ответить, но передумал и негромко рассмеялся.
– Начинаю догадываться, – он застегнул на запястье болтающиеся часы, бросил взгляд на время и присвистнул:
– Ладно. Тогда шевелись.
– Куда едем? – бодро спросила она.
– Для начала домой, соскрести больничный налёт.
– Куда? В Малибу?
– Без разницы. Главное поблизости.
– А, потом?
– Потом у меня три встречи. На первую я уже опаздываю, – он вскинул брови. – Ну? Чего расселась?
Лина медленно опустилась на койку. Обхватила себя руками и невидяще уставилась в цветистое марево орхидей.
– Я ведь никогда не приходила утром... Верно? Моё дежурство только во второй половине дня...
Она покачала головой, в глазах набухли две слезы и скатылись по щекам:
– Приди я вовремя, тебя бы не было... Как же я не поняла? Пустой холл, коридор без охраны… Ты всё спланировал, да? Ты не собирался ничего мне говорить! Не собирался никуда брать! Оставил бы меня, забыл, несмотря на все договорённости! Ты же Берри! Берри плевать на договорённости! Берри плевать на людей! Ты, ты, просто... – Лина не находила слов.
Стиснув кулаки, она пытаясь остановить поток унизительных причитаний и бессмысленных обвинений. Боже, когда превратилась в жалкое, скулящее создание? Внутри тянулась и тянулась неизвестная жила, пока с хрустом не лопнула. Лина спрятала глаза в ладонях, осознав, что лишилась остатков самоуважение.
Кристофер поднял сумки, обернулся в дверях:
– Берри давно выписался. Его кортеж покинул госпиталь два дня тому назад. Не знаю, где ты витала все это время. Должно быть, пила.
Лина поняла, что утратила способность краснеть. Утратила способность стыдиться. Поднялась и вышла за ним, больше не произнеся ни слова.
На подземной стоянке мигнул фарами старый Форд Скорпио. Тим соскочил с водительского места. Он коротко обнял Криса, по-собачьи заглянул в лицо, перевёл взгляд на Лину. Кисло ответив на приветствие, она молча забралась на сидение. Стюарт тоже знал о выписке. Все знали. И предали.
– Вау, вау, вау! – воскликнул блондин, резко сбрасывая газ. – Мы не проедем! О Боги! У них здесь митинг?
 
Пыльный форд притормозил в четверти милях от съезда на узкую дорогу, ведущую к вилле. Лина просунула голову меж сидениями. На верхушке плоскогорья виднелся кусок прямоугольной крыши. Она торчала как обломок гранитной скалы, проглядывая из ветвей деревьев. Десяток припаркованных на обочине автомобилей затруднили подъезд к дому. За ними раскинулись туристические палатки. Толпа с микрофонами и фотоаппаратами блокировала кованые ворота, за которыми нервно расхаживала охрана.
– Чёрт! Мы не сможем проскочить, не задавив пару ублюдков! Что будем делать? Поедем в отель?
– Есть другой путь, – сказала Лина. – Нужно вернуться и обогнуть холм. У меня есть ключ от соседнего участка.
– Разворачивай, – кивнул Берри.
Лина поднялась по серым ступеням и недоуменно обернулась. С тех пор как она оставила дом на миссис Берри все изменилось. Или ничего? Или она забыла? Она пыталась вспомнить, сколько отсутствовала... Месяц или год? Молчаливый дом высокомерно застыл – слишком роскошный в мнимой простоте, слишком тихий и... слишком чужой.
Отдав сумку Роджеру, со всей почтительность приветствовавшего хозяйку, Лина слегка улыбнулась Петране и прошла на середину гостиной. Позади раздались гулкие шаги Берри, не задерживаясь, взлетели по лестнице. Тим попросил Мариэлу приготовить чай. Газеты, лежавшие на рояле, Лина заметила не сразу. Но пробегая взглядом по каменным столикам, мягким креслам и диванам, словно искала их. На лаковой поверхности, как куски грязи, рассыпалась свинцово-серая стопка.
Указательным пальцем Лина подтянула к себе свежий номер "Лос-Анджелес Таймс".
Не присаживаясь, не меняя положение напряжённых плеч, она переворачивала страницы. Не отрывалась, не закрывала глаза, пока не изучила последнюю фотографию и не дочитала последний абзац. Тогда, скользнув глазами по застывшим лицам мужчин, повернулась к окну. В серебристых водах залива пылало кровавое солнце, гранатовые всполохи лизали мраморные плиты, жгли полированное дерево, раскаляли добела хром.
Лина заметила, что ещё сжимает серые листы. От газет пахло озоном и грязными телами, как от долларовых купюр обсиженных мухами. Она заставила пальцы расслабиться. Страницы с мягким шелестом облепили крышку рояля. Лина вышла из гостиной и медленно поднялась к себе. Колени опустились на ковёр, лоб прислонился к дереву кровати. Снаружи и внутри замерло, только губы безостановочно шевелились и беззвучно шептали:
– Ян...
  
Глава 36
 
Интерес к разразившемуся скандалу держался и не угасал, хоть давно не подкреплялся новыми разоблачениями. Он питался собой, переваривался из издания в издание. Пестрили хлесткие заголовки. Соцветие громких имён, с которых в одночасье слетели маски добропорядочности, украшали первые полосы.
К состоянию Олсен потянулись руки. Газетчики раскопали подробности становления компании, но кроме намёков на подкуп чиновников и сомнительные махинации, не смогли предъявить ни одного стоящего обвинения, способного заинтересовать полицию. Тогда они вытащили с того света первую миссис Олсен и её сына. В скромной жизни сельского врача не оказалось ни семейных скандалов, ни алкогольной зависимости, ни проституции; Арон не баловался наркотиками, у него не было приводов и забеременевших подружек. В конце концов, из гроба вытянули самого Олсена и предъявили вместе с погибшей семьёй главными обвинителями. Подробности его жизни попали под лупу общественного интереса, истово выискивались тёмные пятна, скользкие моменты, слабости. Если таковых не обнаруживалось – дописывали.
Каждое новостное издание считало себя обязанным высказаться. Журналисты мусолили громкие фамилии, которым не посчастливилось засветиться на роскошных приёмах в Малибу. Каток огласки проехал по губернаторам и сенаторам, общественным деятелям, спортсменам и артистам, и отпечатался пятном на карьере каждого. Предвыборные компании двух политиков провалились.