Чаша отравы (СИ)

— Да, не успел. Надо признать, был и дефицит товаров при формально платежеспособном спросе, и очереди постоянные, и книги хорошие надо было за макулатуру покупать, и не все семьи имели отдельные квартиры, и не каждый человек — отдельную комнату. И транспорт ходил неважно... — произнес Дашкевич.
— Проблемы решались последовательно. Главное — не было, как сейчас, когда ресурсов достаточно, а специально делается так, чтобы подавляющему большинству трудящихся оставалось только на выживание. Излишки же скапливаются у верхушки, которая и так пухнет от богатств, — объяснил Иван.
— Что касается информации и культуры, то с новыми технологиями эта проблема решилась сама собой, — добавил Гена. — Читай в интернете любые книги, смотри какие угодно фильмы, причем дома, в любое время и бесплатно, не подстраиваясь под репертуар кинотеатров. Пытаются, конечно, это зарегулировать, брать деньги из воздуха, блокировать неугодные торренты и библиотеки, но пока бесполезно — кто хочет, тот найдет. Правда, горы мусора всякого...
— Ну да, — согласился Смирнов.
— А вот смотри... — сказал Рахим. — Допустим, «уровень А» доступен. Человек стремится к «уровню Б» — ну, а потом что?
— Опять же, хороший вопрос. Да, конечно, «уровень А» безусловно необходим для выживания, но недостаточен для нормальной жизни. В СССР его гарантировали всем. После войны постепенно начали двигаться к «уровню Б», но многие ударились в какое-то злокачественное мещанство, потребительство. Стремились хапнуть себе всевозможные малополезные вещи. Тут, наверное, можно провести аналогию с тем, кто долго недоедал — и стремится как можно больше отъесться впрок, когда предоставляется возможность. Подсознательно боятся, что внезапно отнимут. Но это преходяще на самом деле. Когда человеку и всем его родным гарантирован «уровень Б», то с объективной точки зрения уже не так важно, какая у него будет должность, какая социальная роль ему достанется, воспримет ли и реализует общество то, что он хочет, предлагает. Да, это важно, конечно, но прежней, присущей классовому обществу, остроты нет — поскольку человек как таковой в основном защищен. Когда у всех есть возможность потреблять то, что нужно для жизни, то рано или поздно все придут к определенному оптимуму, ситуация стабилизируется, вещи перестанут быть самоцелью и фетишем. Когда у всех будет возможность иметь нужные блага, то собственность в нынешнем смысле отомрет. Ведь собственность — это не вещи, а общественные отношения применительно к ним. В статусе собственности важно прежде всего то, что у одних есть какое-то благо или социальная возможность, а у других нет. Собственность — это отчуждение других людей от какого-либо блага. Отчуждение тех, у кого этой собственности нет. То есть конкуренция, в том числе опять же за статус и его маркеры. А зачем людям собственность в обществе, где у каждого есть всё, что он хочет?
— Логично... — прокомментировал Игнатенко.
— Многие люди не довольствуются необходимым и стремятся заполучить себе так называемые статусные вещи. Они могут быть даже объективно дешевыми, но труднодоступными здесь и сейчас. Когда есть проблемы с фактической возможностью приобретения таких вещей — вроде джинсов в советское время. Да и не только вещей, но и продуктов вроде икры — это сейчас она дорогая, а много десятилетий назад была довольно доступной. В местах вылова рыб ее порой выбрасывали или собакам скармливали. Статусные вещи, причем не элитные, не высочайшего качества, а даже и такие, на поверку простые и дешевые, главное, чтобы труднодоступные, нужны, чтобы подчеркнуть исключительное социальное положение того, кто демонстрирует обладание ими. Статусное потребление всегда демонстративно и доминантно. И в СССР развитие культуры статусного потребления перекликалось с формированием теневых узлов в экономике и аппарате, когда отдельные лица и кланы паразитировали на общенародном благе и принимали начальственные решения не в пользу всего народа, а в частную пользу.
— А как будут развиваться потребности после полного удовлетворения базовых, если мотивация у людей всё же здоровая? — уточнил Денис.
 
— Если человек нормальный, не зациклен на том, чтобы сесть на шею другим людям или обществу в целом, то он ставит задачу совершенствования самого себя и окружающего мира. Образование, повышение культурного уровня, собственное творчество, обретение новых впечатлений, обмен полезной информацией с другими. И участие в жизни страны, а шире — всего человечества, содействие его развитию, умножению его возможностей по преобразованию мироздания, по расширению рубежей цивилизации. Звучит, может, и пафосно, но это так. И по этому пути шли десятки миллионов людей, подлинно советских людей.
— Получается, социализм — это далеко не только обеспечение всех благами... — сказал Рахим.
— Разумеется, не только. Конечно, социализм подразумевает, что достойный уровень жизни должен быть у всех без исключения, по крайней мере, у тех, кто не идет против общества. Капитализм, напротив, стремится к тому, чтобы забрать у низов последнее и сконцентрировать в верхах. Он не гарантирует людям даже «уровня А», более того, он будет стремиться делать всё, чтобы у подавляющего большинства не было никаких доходов помимо зарплаты, — для того, чтобы можно было принудительно вовлекать всех в процесс создания прибавочной стоимости в интересах владельцев капитала. Если человек голоден, то он будет пахать на тяжелой работе за минимум, а если будет обеспечен, то его так просто уже не заставить. При социализме же все без исключения являются хозяевами единого экономического комплекса страны, поэтому поступательно растет общий уровень жизни. И очень важно, чтобы, помимо обеспечения всех людей жизненным бытовым стандартом на «уровне Б», общество имело перед собой такие цели, которые открыли бы двери всем этим людям, уже всем нужным для жизни наделенным, для удовлетворения потребностей более высокого уровня. В плохо устроенном обществе те, кто уже получил достойный жизненный стандарт, будут, скорее всего, прожирать блага, деградировать, стремиться возвыситься над другими, конкурировать за рычаги, которые позволят решать судьбы других.
— Решать судьбы других... — сказал Игнатенко. — Что ты понимаешь под этим?
— Решать судьбу другого человека — это значит не только назначать ему какую-либо социальную роль, поручать те или иные работы, выделять на это ресурсы. Но прежде всего то, предоставлять ему лично, его семье необходимые жизненные блага — или нет. Вот как раз от такой зависимости одних людей от других нужно как можно скорее избавить весь народ без исключения. Общество в любом случае должно гарантировать каждому гражданину «уровень Б». На современном уровне производительных сил этого возможно добиться за считанные годы. Пусть пока и не во всём мире, но в России и остальных четырнадцати республиках точно.
— А если «уровень Б» окажется легкодостижимым, но при этом не будет достойной цели ни у отдельного человека, ни у масс людей, в их понимании, — то начинается гниение, так ведь? — предположил Денис.
— Да, конечно. Возникает ощущение экзистенциального тупика и на уровне личности, и на уровне общества в целом. Достижимость «уровня Б» — это, надо признать, довольно-таки проблемный рубеж сам по себе. Это вызов и для частного работодателя — тогда резко падает эффективность эксплуатации, ибо человек защищен. Это вызов и для социалистического государства — миллионы людей уже могут себе позволить нормальный уровень жизни, а многим больше и не надо, люди начинают откладывать. И, соответственно, хотели бы работать меньше, заняться досугом и самосовершенствованием — а правовая система велит, чтобы трудились все, даже если у них есть сбережения на жизнь. Еще Сталин в последних своих работах выступал за то, чтобы неуклонно уменьшать рабочее время. Но производительность труда тогда еще не выросла до такой степени, как, скажем, сейчас, прогресс средств производства был недостаточным. Нужно было соперничать с миром капитала, прежде всего в военно-стратегической сфере, это вопрос выживания. И тут, именно на этом рубеже, велика опасность того, что и капитализм споткнется, и социализм. Капитал вынужден мобилизоваться и ринуться в контрнаступление, чтобы снизить стоимость рабочей силы, чтобы у трудящихся ничего лишнего не оставалось — вне зависимости от возможностей производства. И также резко повышается риск падения социализма — его, воспользовавшись системными проблемами, серьезными трудностями роста, свернут принудительно на фоне массового кризиса мотивации при достижении гарантий личного благополучия для всех.