Искатель боли (СИ)

— Говори, — со слегка скучающим видом разрешил император. Из второго по величине города Исхироса в последний год шло слишком много невероятных слухов. Вряд ли хоть что-то могло еще удивить Иилия так же сильно, как известия об убийстве Хоурая Дивита.
— Мэрак Иматирос. Он пал в дуэли, сраженный Аколитом воздуха.
— Необычно, — сухо откомментировал правитель, даже не пытаясь припомнить, чем знаменит этот род, — но не более того. Кем был Иматирос по рангу?
— Магистром, Ваше Сиятельство. Он был Магистром огня.
— Хм-м… видимо, непокорная Искра совсем измотала бедолагу, если его одолел какой-то Аколит. Жаль, конечно, что империя потеряла еще одного потенциального Грандмастера…
— Ваше Сиятельство, молю простить меня, но это не так. Все свидетели поединка характеризуют Домина Иматирос как человека, вошедшего в рассвет силы.
— Тогда как он мог погибнуть? — Раздраженно дернул щекой Иилий.
— Аколит убил его молнией, Ваше Сиятельство…
— И насколько широко известия об этом происшествии разошлись по стране? — Император особо не изменился в лице, но те, кто знал его хоть немного, могли с уверенностью сказать, что монарх сейчас испытал сильнейшее потрясение. Просто маска невозмутимости, которую он носил в обществе придворных и дипломатических компаньонов, слишком сильно приросла к его личности.
— За их поединком наблюдали более сотни свидетелей, Ваше Сиятельство! — Дисциплинированно отчитался фельдъегерь, невольно преуменьшая ту бурную волну пересудов, которая кругами разошлась по всей провинции, стремительно двигаясь к ее границам. — Вот здесь подробный отчет наместника обо всех обстоятельствах, включая имена присутствующих при Поединке Жизни.
Посыльный, не поднимая головы, протянул изящный серебряный тубус, в котором находился почти метровый скрученный в тугую трубку свиток. Иилий Второй взял его и без лишних церемоний открутил крышку, вчитываясь в длинное послание из далекой провинции.
— Советника ко мне! — Грозно распорядился правитель, дочитав едва ли до середины, и обоих слуг, прислуживающих ему за обедом, моментально сдуло. — А ты можешь идти, доблестный вестник.
Фельдъегерь тут же поднялся на ноги, но не дерзнул разгибать спины. В таком полусогнутом виде он пятился до самых дверей, и только выйдя за порог позволил себе распрямиться. Император же толком и не обратил внимания на то, что остался один. Его целиком поглотило чтение, и каждая новая строка все ярче разжигала в глазах монарха ненасытное хищное пламя. Тот момент, когда в трапезную вошел советник, правитель тоже упустил, и смог вырваться в реальный мир лишь после того, как визитер вежливо дал знать о своем прибытии.
— Вы разыскивали меня, Ваше Императорское Величество? — Мягко вторгся в мысли государя знакомый голос.
— Да, Пилад, — Иилий резко отдернул руку с пергаментом, который читал уже второй раз, и протянул собеседнику. — Меня интересует твое мнение.
Человек с почтительным поклоном принял свиток и принялся быстро бегать глазами по ровной стене каллиграфичных символов, начертанных каким-то уж слишком тонким пером. А правитель, позабыв о недоеденных яствах, откинулся на спинку роскошного трона, и стал терпеливо ждать.
— Ну, и что ты скажешь на это, Пилад? — Осведомился монарх, когда советник вернул ему свиток.
— Очень интересные новости, Ваше Величество! — Улыбнулся мужчина. — Выходит, ваш предок был прав? Владеющие в состоянии покорять молнии!
— Вот именно… — отчего-то хмуро отозвался правитель. — Единственное, в чем он ошибся, так это в том, что полагал молнии порождениями огня. А они оказались, судя по свидетельствам моего наместника, проявлением воздуха. Не могу только взять в толк, как это знание попало в руки простолюдину из Махи?
— То, что ваш ставленник не сумел отыскать родословную этого мальчишки вовсе не делает его простолюдином, — осторожно заметил советник.
— Вздор, — фыркнул император. — Ты, видимо, пропустил, Пилад, ту часть доклада, где говорится, что более тридцати жителей трущоб опознали в портрете того Аколита сына кузнеца.
 
— При всем уважении, Ваше Величество, но это говорит лишь о том, что мальчишка действительно там жил некоторое время, но не является доказательством его родства с простолюдинами.
— Прекрати, Пилад, — в голосе монарха прорезалось искреннее недовольство. — Твоя чрезмерная подозрительность сегодня меня раздражает как никогда сильно. Все указывает на то, что это обычный низкородный плебей.
— Как скажете, Ваше Сиятельство, — почтительно склонил голову советник, не решаясь спорить с правителем дальше.
— Надо срочно возобновить изыскания моего прадеда, — веско припечатал Иилий. — Между султанатом и Исхиросом накопилось слишком много противоречий, которые уже не получается решать мирным путем. Мне нужны такие Громовержцы в армии, и чем быстрее я их заполучу, тем лучше. В противном случае, империи грозит большая война, к которой мы попросту не успеваем подготовиться…
— Я исполню любой ваш приказ, Ваше Величество, — низко поклонился советник.
— Доставь мне этого мальчишку, Пилад. Под любым предлогом. Если понадобится, приведи мне его в кандалах. И организуй перепись всех воздушников страны. Вполне возможно, что они скоро станут новой военной элитой…
***
Жар разгорающегося в моей душе пламени не оставлял меня ни на секунду. Он раскаленным гвоздем сидел в разуме, мешая думать, спать или просто бездельничать. Я тщетно пытался найти средство, способное притушить этот внутренний огонь, но всё оказывалось бесполезным. Чем больше я находился с ним наедине, тем сильнее напоминал самому себе лошадь, которую неумолимый наездник нахлестывает кнутом, безжалостно гоня вперед.
Те краткие моменты, когда Анима Игнис не мучила меня тупой и изматывающей ломкой, приходились на периоды крайней усталости. Когда я уносил свое тело далеко за город, в какой-нибудь непроходимый лес, и там, раскинув крылья, выжимал свою Искру досуха. Там я придумал больше десятка способов убийства с помощью воздуха. Пусть у меня и не получалось воспроизвести их в человеческой ипостаси, но они невероятно разнообразили мой арсенал.
Однако работа на износ облегчала мои метания лишь на короткий срок. Буквально на жалкую половину короткой летней ночи. А к утру я вновь просыпался, изнывая от иссушающего внутреннего зноя.
Будто этого было мало, пребывание в Махи медленно превращалось в изматывающую пытку и во всех остальных сферах моей жизни. Я никого не хотел видеть, и уж тем более не желал вести в таком состоянии длительных бесед. Но после моей победы над Мэраком на меня словно объявили настоящую охоту. Нежданные просители поджидали меня чуть ли не за каждым углом. Складывалось впечатление, что все воздушники провинции решили совершить паломничество ко мне, в попытках узнать секрет небывалого могущества. Особенно трудно было скрываться от Мэтра Нимтора, который прекрасно знал, где я живу, и всякий раз едва ли не в ноги мне бросался, умоляя раскрыть величайшую тайну нашей стихии.
В глазах общественности я стал первым воздушником, нашедшим боевое применение своей Искры. Причем, эффективное настолько, что ни одна из стихий не могла даже сравниться с ним. Если Аколит смог убить целого Магистра, то на что тогда будут способны Владеющие, обученные искусству метания молний? Никому ведь невдомек, что я перерос ученические одежды почти тотчас, когда достучался до своего источника.
В общем, я всколыхнул целое сословие слабосильных заморышей, привыкших считать самих себя лишь пародией на воинов. В моей технике они увидели прекрасный шанс занять достойное место в обществе, которые до сих пор было к ним столь жестоко. Но это даже не половина беды, ведь помимо этого, я еще умудрился изрядно насторожить и других Владеющих, совершенно четко уловивших в воздухе горький аромат грядущих перемен.
 
Поняв, что не смогу долго выдерживать этого безумного напора, бьющего в меня со всех сторон, я просто покинул Махи, предупредив об этом лишь Астала. Я не говорил куда и как надолго отправляюсь, потому что и сам не имел ни малейшего понятия. Но так было только до того момента, пока я не бросился навстречу высоте, разрывая вату облаков.