Из крови и пепла

Она отпила из стакана; ее губы дернулись при глотке́.
– Ясно, что мы ошиблись. Может, их уже нет в замке, но они есть в городе.
Она повернулась ко мне. Алебастровая кожа герцогини стала еще бледнее.
– За тобой приходил Темный, Пенеллаф.
У меня екнуло сердце, и я вздрогнула.
– Мы будем тебя защищать, – продолжала она. – Но я не удивлюсь, если король с королевой, узнав о случившемся, предпримут решительные меры, чтобы обеспечить твою безопасность. Они могут призвать тебя в столицу.
 
Глава 8
 
– Не думаю, что тот человек в саду был сам Темный, – сказала я Виктеру, пока мы шли под большими белыми знаменами, украшенными золотым королевским гербом. – Когда он говорил, что будет пировать моими внутренностями, он кого-то упомянул, сказал: «Мне плевать на то, зачем ты ему нужна». Если за нападением стоит Темный, полагаю, речь шла именно о нем.
– Думаю, кто бы ни был в саду, он Последователь, – согласился Виктер.
Он не убирал руку с эфеса короткого меча и осматривал обширный коридор так, словно Последователи притаились за статуями и горшками с лилиями.
Леди-в-ожидании, стоящие небольшой группой, понизили голоса, когда мы проходили мимо. Некоторые прижали ладони ко ртам. Если они еще ничего не слышали, теперь мое перепачканное кровью платье дало им понять, что случилось еще что-то.
– Надо было уйти старым путем для слуг, – пробормотала я.
Я без того нечасто попадалась им на глаза, а увидев меня такой, они будут неделю сплетничать.
– Не обращай на них внимания. – Тони переместилась вперед, чтобы заслонять меня.
Белый флакон с порошком, который, как она знала, я не собираюсь принимать, по-прежнему был у нее.
– Может, это хорошо, что они видят, – решил Виктер чуть погодя. – Случившееся может послужить хорошим напоминанием о том, что мы живем в неспокойное время. Мы все должны быть бдительны. На самом деле никто не в безопасности.
По моей спине пробежала дрожь. Озноб еще не прошел, и все казалось нереальным, пока я не подумала о Рилане. Нутро болело сильнее, чем разбитый подбородок и висок.
– Когда… когда будут хоронить Рилана?
– Скорее всего, утром. – Виктер глянул на меня. – Ты знаешь, что тебе туда нельзя.
Вознесшимся, как и лордам и леди-в-ожидании, не положено присутствовать на похоронах гвардейца. На самом деле, так просто не поступали.
– Он был моим телохранителем и… и другом. Меня не волнует, делают так или нет. Из-за протокола я не пришла на похороны Ханнеса, а я хотела. – Вина по этому поводу все еще грызла меня, обычно в три часа ночи, когда я не могла заснуть. – Ради Рилана я хочу прийти.
Тони, похоже, хотела возразить, но передумала. Виктер просто вздохнул.
– Ты знаешь, его милость не одобрит.
– Он редко что-то одобряет. Внесет этот поступок в свой все возрастающий список того, чем я его расстроила.
– Поппи. – Виктер стиснул зубы, и я вспомнила наш спор прошлой ночью. – Можешь и дальше вести себя так, будто герцога можно сердить вот так запросто, но ты знаешь, что его гнева это не уменьшит.
Я знала, конечно, но это ничего не меняло. Я всегда была готова иметь дело с последствиями. Как в тот раз, когда решила помогать несчастным, которых заражали Жаждущие.
– Мне плевать. Рилан умер на моих глазах, и я ничего не сделала. Я вытерла… – мой голос дрогнул. – Я вытерла клинок о его одежду.
Мы как раз входили в фойе. Виктер остановился, положил руку мне на плечо и мягко сжал.
– Ты сделала все что могла. Ты сделала все, что нужно. Ты не виновата в его смерти. Он исполнял свой долг, Поппи. Как и я, если бы я погиб, защищая тебя.
У меня остановилось сердце.
– Не говори так. Никогда так не говори. Ты не умрешь.
– Когда-нибудь умру. Может, мне повезет и бог Рейн придет за мной во сне, но с таким же успехом я могу погибнуть от меча или стрелы. – Он встретился со мной взглядом, хоть и сквозь вуаль, и к моему горлу подкатил ком. – Неважно, как и когда это случится, но это будет не твоя вина, Поппи. И ты не будешь ни минуты тратить на раскаяние.
 
Мои глаза заволокли слезы, и его лицо расплылось. Я даже думать не могу, что с Виктером что-то случится. Достаточно тяжело было потерять Ханнеса и Рилана, которые не были мне так близки, как Виктер. Не считая Тони, он единственный знает, отчего я не сплю по ночам и почему мне нужна уверенность, что я могу себя защитить. Он знает больше, чем мой брат. Потерять его – все равно что заново потерять родителей, даже еще хуже, потому что воспоминания о матери и отце, их лица и голоса со временем потускнели. Они навсегда остались в прошлом, просто призраки тех, кем были когда-то. А Виктер есть в настоящем, его я вижу отчетливо и помню каждую черту.
– Скажи, что ты это понимаешь, – мягко произнес он.
Я не понимала, но все равно кивнула. Ему нужно видеть мое согласие.
– Рилан был хорошим человеком, – его голос стал тверже, и на мгновение его глаза наполнились горем, доказывающим, что он все же не остался равнодушным к смерти Рилана. Просто он умеет это скрывать. – Знаю, что при разговоре с ее милостью не казалось, что я так думаю. Я не отрицаю своих слов, Рилан слишком расслабился, но такое может случиться с лучшими из нас. Он был хорошим охранником, и он заботился о тебе. Он бы не хотел, чтобы ты испытывала вину. – Виктер опять сжал мое плечо. – Идем. Тебе нужно вымыться.
Когда мы подошли к моей комнате, Виктер проверил все вокруг, убедившись, что дверь на старую лестницу для слуг заперта. Меня обеспокоило то, что он чувствует необходимость проверить мои покои, но я поняла: он действует так, чтобы лишний раз подстраховаться.
Я вспомнила кое-что из слов герцогини и, пока он не ушел, спросила:
– Шайка, о которой говорила герцогиня… Ты знаешь, кто они?
– Не знаю ни о каких шайках. – Виктер посмотрел на Тони, которая несла в ванную чистые полотенца. Он часто говорил открыто в ее присутствии, но сейчас… сейчас другое дело. – Но меня не держат в курсе того, что происходит, поэтому я не слишком удивлен.
– То есть герцог просто старается избежать паники, – предположила я.
– Герцогиня всегда была более прямолинейна, но, полагаю, капитану он сказал правду. – Он стиснул зубы. – Он должен был сказать и мне.
Должен был. И неважно, что правду Виктер уже подозревал.
– Постарайся отдохнуть. – Он положил руку мне на плечо. – Если тебе что-то понадобится, я буду снаружи.
Я кивнула.
Вскоре горячая ванна стояла у камина, и Тони забрала грязное платье. Я больше никогда не захочу его видеть. Я погрузилась в исходящую паром воду, принялась тереть ладони и руки, пока они не порозовели от жара и трения. Внезапно перед мысленным взором возник Рилан, я вспомнила потрясение, с каким он смотрел на свою грудь.
Зажмурившись, я погрузилась в воду с головой и оставалась там до тех пор, пока легкие не начали гореть и лицо Рилана не исчезло. И только тогда позволила себе вынырнуть. Так я и сидела, прижав к груди ушибленные колени, пока кожа не сморщилась, а вода не начала остывать.
Выбравшись из ванны, я накинула толстый халат, который Тони оставила на стуле, и босиком потопала по нагретым камням к зеркалу. Вытерла ладонью участок запотевшего стекла и уставилась в свои зеленые глаза. Этот цвет мы с Йеном унаследовали от отца – у мамы глаза были карие. Я это помнила. Однажды королева сказала, что за исключением глаз я точная копия матери, какой она была в моем возрасте. Мне достался ее крутой лоб, овальное лицо, острые скулы и полные губы.
Я повернула голову. Небольшое покраснение и ссадины на виске и в углу рта были едва заметны. Мазь, которую целитель втер в кожу, сильно ускорила заживление.
Наверное, это та же мазь, которой лечат рубцы, слишком часто появляющиеся на моей спине.
Я выбросила эти мысли из головы и посмотрела на левую щеку. Ее тоже лечили, но отметины остались.
Я редко смотрела на эти шрамы, но теперь изучала зазубренную полоску – розовую, чуть бледнее остальной кожи. Шрам начинался ниже линии волос и шел по виску, лишь чуть-чуть не задев левый глаз. Исцеленная рана заканчивалась около носа. Еще одна, покороче, располагалась выше, разрезая лоб и бровь.