Эффект Эха (СИ)

Мама Ларису не жаловала, называла ее легкомысленной девицей, а ее романы – бульварным чтивом «на раз», и не раз пеняла Ольге:
– Хватит у нее чаевничать, ничему хорошему тебя эта вертихвостка не научит! Только в облаках летать. И книжки ее читать не смей, там одна похабщина.
Оля была другого мнения о соседке и о романах и не стала уточнять, почему там «похабщина», неужели, мама все-таки читала, да и изменять Оле пока было не кому, поэтому она вежливо ушла от разговора и продолжала пить чай у Чайкиной, уже тайком.
Можно было сейчас отсидеться у соседки, прийти в себя. В отличие от хитроумной Маринки, мнение которой надо делить на два или действовать от противного, слова Чайкиной – как детская солодковая микстура, капли «датского короля», простые, и всегда помогают выздороветь.
Только Оля уже слишком далеко ушла от ее дома. Не возвращаться же?
Когда в сумке заверещал мобильный, Оля не брала трубку, уверенная, что звонит мама, сгорающая от желания поставить точку, окончательно добить неудачницу-дочь.
Но телефон не уступал. Тяжело вздохнув, Оля сунула руку в сумку, номер не знакомый, нажала на прием.
– Да!
– Здравствуй.
Оля замерла, выправляя дыхание. От неожиданности у нее закружилась голова.
– Оля, ты можешь говорить?
– Да, могу – голос предательски задрожал.
– У меня закончилась смена. Вроде не поздно. Может, сходим куда-нибудь? – Антон неуверенно смолк.
«Куда-нибудь? Когда-нибудь, КТО-НИБУДЬ…»
Вот так робкие слова «неудавшегося героя» дорисовали мамину картинку.
В душе Оли появился кураж, желание сделать всем на зло.
«Женатый говоришь? Ну и что! Плевать, мама, на твои старомодные правила! Твой Кулешов тоже был женат, и пироги у его жены были очень вкусные. Адочкина щука, Кулешовские пироги, Ларисина „похабщина“, твои глупые правила, пошли все они к черту! Хочешь кого-нибудь – пожалуйста!»
– Оля, ты меня слышишь? Не понял про «хочешь кого-нибудь – пожалуйста!»
– Да! Слы-шу! – она старалась говорить отчетливо, по слогам, вселяя в саму себя уверенность, – Из-ви-ни! Я сама с собой говорила. Где встретимся?
Красавчик за Олиным левым плечом снисходительно усмехнулся и толкнул притихшего Хлюпика в бок.
– Как доктор прописал. Теперь занимаем места в партере.
Худой пацан глянул на него исподлобья, но не сказал ни слова, продолжал стоять по правую руку ничего неподозревающей очень злой Ольги.
  
Сладость неимоверная
 
Еще можно каталогизировать мужчин по их отношению к сексу. Оля не задумывалась над этим раньше, а стоило бы.
Поэтому, пока за опущенными жалюзи в спальне Антона не забрезжил рассвет, она позволила себе окунуться в воспоминания. Не особо гуманное занятие, но в целях эксперимента можно попробовать.
На всякий случай она приподняла голову с подушки, заглядывая в лицо спящего возлюбленного. «Безумно красивый» Антон мирно похрапывал, досматривая крепкий утренний сон.
Так что вперед, вспоминаем!
Номер раз….
Всегда есть первые. Везунчики, они живут в воспоминаниях, и с ними сравниваешь второго, третьего и так далее по списку.
Это они, вымоленные у судьбы и сочиненные в обнимку с книжкой под одеялом, становятся невольными судьями всем остальным.
Видели бы «первые» нимб над своей головой, хохотали бы до слез над девушками, идущими ради них на жертвы. А жертвы у всех, ну или почти у всех одинаковые: сначала девушки отключали мобильный (только бы мама не позвонила), потом задергивали шторы (из соседнего дома видно) и обязательно приглушали свет (мне бы еще пару килограмм сбросить).
Итак, есть первые, и есть остальные.
Её номер первый – Игорь. Он учился курсом старше, это снижало вероятность знакомства во время лекций. Но поездка в студенческий отряд свела их вместе. «Парень с гитарой», с идеальным слухом и умением подобрать музыку от Машины до Скорпионс, его бархатистый шансон красиво переходил в блатную хрипотцу и уносил девичьи сердца, словно искорки от костра, в далекую даль. От желающих добиться расположения Игоря отбоя не было. Пристраиваться в хвост длиннющей очереди не хотелось, помог случай. Воспитанный интеллигентный мальчик помог Оле спрыгнуть с забора. Стоило девушке соскользнуть по стройному телу гитариста, как между ними шарахнул разряд несколько тысяч вольт, и Оля на целый корпус опередила своих соперниц.
 
Но лишиться невинности на промятом диване – об этом ли она мечтала?
Ничего не поняв, сдерживая истеричный смех (и это все, о чем так много говорят?) она сбежала. А потом от неё сбежал и Игорь к девочке из Омска.
После первого неудачного опыта, Оля сделала вывод – не все золото, что блестит, и не все «парни с гитарой» – секс символы. И взяла таймаут на пару лет.
Позже были «принцы» из списка контактов, делимые в последствии на отряды «геймеров» и «собирателей», следом отряд «экстрималов», отряд «подкаблучников» и самый многочисленный – «неудачников».
Собиратели и любители стрелялок относились к сексу как истинные коллекционеры, основательно и дотошно. Словно следовали четкой инструкции.
Авантюристы брали страстью и непредсказуемостью. Подкаблучники нарывались на оскорбления и мечтали об оплеухе.
Неудачники оказались самыми мерзкими. У них постель становилась рингом борьбы без правил, возможностью реванша, все чаще циничного.
Потом появился Никита.
Последнее время кроме друга детства Олиными друзьями оставались покой и одиночество. Замечательная троица, совершенно безопасная.
Но сейчас мир перевернулся, стал опасным, непредсказуемым.
Мир стал Живым.
Оля не имела понятия, чем закончится тот вечер.
Настроение после маминой щуки было отвратительное. Мелкий дождь, более похожий на влажную взвесь, от которой не спасал зонт, накрыл город. Дышать в таком влажном воздухе получалось с трудом, люди походили на испуганных, выброшенных на сушу рыб. Дышали прерывисто и часто.
Родители жили недалеко от метро Динамо, дожидаться маршрутки не хотелось, да и не было настроения, Оля пошла пешком, точнее поплыла сквозь насыщенный дождем воздух.
Промокший город растекался акварелью. Черно-белая ретушь домов сползала в лужи, в лужах свинцовое небо смешалось с островками кармина, охры и жженой умбры, с остатками опавшей листвы. Погруженная в грустные мысли Оля шла, не поднимая глаз, пряча лицо от прохожих.
– Привет, – услышала она голос Антона и растерялась, боясь взять в руки букет зефирных хризантем. Розовые шапки выглядели вызывающе вкусно на фоне размытого осеннего города.
– Куда пойдем? – прозвучал его первый вопрос.
– К тебе, – выдохнула она и прижала цветы к груди, словно защищаясь. Стоило Антону задуматься, стоило отвести взгляд, стоило уголкам его рта дрогнуть и приподняться хоть на миллиметр, стоило ему…
– Хорошо, – ответил Антон и открыл дверь машины.
Оля облегченно вздохнула.
С Антоном все было не так, все было словно впервые. Накопленные умения мгновенно исчезли, забылись. Оля чувствовала себя «новобранцем на войне», «сапером на минном поле», шаг влево или вправо – взрыв и сердце разлетится на клочки. Продумывала каждое слова, жест, позу. Словно мотылек порхала над языками пламени и совершала опасное кружение с изяществом балетной примы. Вскрывала покров медленно, наслаждаясь каждым мгновением, словно впервые прощалась со своим давным-давно прощенным целомудрием.