Человеческое, слишком человеческое (СИ)

Устроившись у ванной, я достал телефон и нажал дозвон на последний номер, обозначенный как «Веснушка-тян». Положить подбородок на бортик, послушать гудки и…
— Алло? Придурок, ты что, отоспался уже?!
Золотистая вода в ванной уже сделалась почти оранжевой, и кончик голубого локона, распушившийся в ней, выглядел совсем черным. Вроде кровотечение не усиливается, ага? Держись, Рей. Меня заштопают, и я вернусь с литрами этого дорогущего лекарства. Я достаточно заработал на таких, как ты.
На не таких, как ты.
— Алло, мать твою, болван? Ты что? Тебе плохо? Где ты?!
— Аска?
— Ффух. Что с тобой?
— Меня подстрелили. Я у себя в подъезде.
— Что?!
— Я истекаю кровью у своей сраной двери. Давай сюда.
Я не стал слушать остального, нажал отбой. Надо зажать раны, положить бинты и ползти в подъезд — орать: «Санитаров!»
Уже вставая, я всмотрелся в лицо Аянами — нет, она пока еще здесь. Со мной.
Вот и хорошо. Вот и оставайся.
— Тебе не тот сукин сын сказал, что ты человек, Рей.
  
Глава 13
 
— И последнее, что интересует телезрителей, Икари-сан… Как вы относитесь к тому, что ваш поступок расколол общество?
Хорошо, что это был последний вопрос, потому как у меня зверски чесались раны. К тому же, честно говоря, мне было сугубо наплевать на то, как там общество раскололось — вдоль, по диагонали или в клеточку. Это все, может, и важно для пиарщиков и Кацураги, но меня беспокоит все же другое.
— Никак, Киришима-сан.
Я почти видел раздосадованную физиономию капитана, хоть ее и скрывали мощные прожектора камер. Ну, простите уж — если я сейчас начну нести ахинею про социальные факторы, это будет выглядеть тупее тупого, впрочем, как и вся эта затея с интервью.
— То есть, вы не чувствуете ответственности за резонанс?
«Ага, на трупы террористов мы уже походя плюнули, можно и о резонансе пообщаться». Черт, Мана, ну почему прислали тебя?
— Это от меня не зависит, Киришима-сан, и я не вижу смысла уделять этому внимание.
Мана кивнула:
— Вы сосредоточены на деле, зрители понимают это, но…
О, да. И я понимаю — они хотят знать, что я раскаиваюсь, хоть и поступил вроде как правильно. Как же, как же. Рискнул десятками жизней — это ужасно. А знали бы они настоящую причину… Они такие интересные и противоречивые, такие странные в своих желаниях видеть мир с послушными Евами, незаметными блэйд раннерами, жестокими сюжетами из космоса. А теперь оправдался худший страх: тренированный ликвидатор Ев легко сделал шажок к убийству людей.
И добро бы все так отреагировали: «ах, какой подлец, на электрический стул его!» Так нет же, нашлись и другие, и нашлись в немалых количествах. Вон, вместо желчи и паники в новостях даже отдельный сюжет решили сделать.
«Да чтоб вас всех там».
— Киришима-сан, я занимался своим делом. Мне угрожали, угрожали другим людям…
— Да-да, конечно, мы уже обсудили это! — мягко улыбнулась Мана. — И я рада, что наше общение заканчивается именно так — заверением, что вы все же истинный профессионал. Спасибо вам за уделенное время и скорейшего выздоровления!
«Хм. Я кого-то в чем-то заверил?», — подумал я и на всякий случай вежливо кивнул.
Она повернулась к камере:
— До сих пор находящийся в больнице старший лейтенант Икари Синдзи — самый противоречивый герой последних дней. Надеюсь, уважаемые зрители, вы получили те ответы, которые получила я. С вами была Киришима Мана, всего доброго!
У нее родинка возле глаза. Вот ведь, и не замечал никогда.
Осветители погасли и с шуршанием поплыли к оператору, а тот уже вовсю суетился, сворачивая систему камер. Я же все это наблюдал, сосредоточенно пытаясь проморгаться: в глазах здорово саднило, как от доброй горсти пыли. Вот терпеть не могу этого — что в кинотеатре, что под осветителями вечно так.
— Спасибо, вам Синдзи, все прошло очень хорошо.
Очаровашка Мана улыбалась мне самой приятной улыбкой, и я невольно попробовал ответить тем же — ну что за заразительная гримаска, а? Мне хочется курить, во рту кисло, все тело болит, а я ухмыляюсь, как идиот. И вообще, мне уже часов десять стоит быть дома, потому что там я однозначно нужнее.
 
И все равно я улыбаюсь.
— Серьезно?
— Ага. Вы хорошо держались, — сказала она и посмотрела на подбегающую с разных сторон кавалерию: Сорью и Кацураги выбрались из своих кресел и теперь спешили ко мне. Капитан в кадре уже побывала, а вот Аске по сюжету уделили роль персонажа второго плана, так что в ближайшем будущем меня, видимо, ждала ненависть.
— Нормально так, — подвела итог Кацураги, подчеркнуто избегая смотреть на Ману. — Отдохни с полчасика и оба поднимайтесь в управление. Есть дело.
Я моргнул: что значит — «нормально так»? Мне-то казалось, я запорол все и вся тупыми репликами о том, что ни о чем не думаю, ничего не знаю и вообще — убью всех, кто помешает правой борьбе. «Дела…» — глубокомысленно заключил я, наблюдая, как капитан выходит из палаты, прикладывая к уху телефон.
— Синдзи, давайте я вам кое-что объясню.
— Уж вы постарайтесь.
Это Мана и Аска. И я такой — дурак дураком, словно и не при мне разговор. Девушка с телевидения сделала вид, что не заметила тона рыжей собеседницы, которую, собственно, в собеседницы никто и не звал.
— А здесь есть кафетерий?
— Да, Мана. Тут в двух шагах.
Я с сомнением взвесил в руке трость и снова приставил ее к кровати. Или наномашины оправдывают свою сумасшедшую цену, или мне надо понемногу разрабатывать порванные мышцы — хоть так, хоть эдак, третья нога мне без надобности.
— Встанете сами?
— Еще как.
Ноги оказались подозрительно легкими, — чертова наркота, — и вполне рабочими. В простреленном бедре зашевелился муравейник, но шаги получались, и слава технике. «Еще бы. Пятнадцать киломашин в час, из которых только половина настроена на латание сердца. Почти что ударная восстановительная доза».
Я шел между двумя девушками — милочкой и колючкой — и пытался сообразить, что они уже не поделили. А еще — почему меня так оперативно ставят на ноги, какого дьявола прискакало телевидение, зачем Кацураги хочет меня видеть…
И главное: как там Рей?
«Быстрее. Надо тут все быстрее закончить. Я вообще хотел получить бинты, безопасные обезболивающие, что-то от сердца и — домой, домой, якобы вылеживаться. Но…».
— Я пойду возьму кофе, — сказала Мана. — Вам, наверное, синтетический чай, Синдзи?
— Кофе, — сказал я под потяжелевшим взглядом Аски. — Проверим наномашины на прочность.
Аска вообще, по-моему, решила изображать материализованную неловкость ситуации, и это начинало доставать — уже по-серьезному. Детский сад, только с пушкой и накрашенными губками. «А она ведь вчера даже скорую опередила», — вспомнил я и решил, что, по логике, сейчас должен испытывать умиление и где-то даже благодарность. А вот, тем не менее, — ничего подобного.
«Я, мать вашу, домой хочу. Я просто хочу домой».
— Синдзи, на случай, если тебе еще интересно, я откопала зацепку на беглецов.
Нет, право же, какой тон. Жаль, я не в настроении для маленькой войны.
— Какую?
— Кого-то, похожего на Нагису, видели в «бездне» модуля стратопорта.
Интересно. Тут есть пара нюансов, и оба связаны с тем, что стратопорт — это страшно важный узел нашего мегаполиса. Ну, а тему с «покушением» на меня Аска игнорирует, да еще и подчеркнуто, и вот это в самом деле интересно, куда интереснее, даже чем след седого маньяка.
— А что там с тем ховеркаром? Нашли?
— Пф! — Аска рывком откинулась назад и сложила руки на груди. — Я тебе что, муниципальная полиция?
 
Ну надо же, как экспрессивно. И взгляд вот этот вот — с задранным носиком — нечего мне тут демонстрировать. В общем, Мана со стаканчиками подошла вовремя, избавив меня от нотаций на тему и без.
— Вы еще не знаете подробностей покушения? — спросила Киришима и поднесла к губам кофе.