Давай никогда не встретимся (СИ)

Я сел на пол, напряжённо думая. Выбить люк, конечно, не получится – громко, да и не дотянусь. Может, симулировать припадок или что подобное, а когда сторожевой спустится, шарахнуть по голове? Теми же наручниками. Ненадёжно, но может сработать. Я вернулся на прежнее место, лёг так, чтобы закрыть своим телом наручники. Подумав, накинул их на руки, не застёгивая. Спектакль так спектакль. Чего не сделаешь ради выживания.
Не успел я набрать воздуха в лёгкие, как в замочную скважину снова вставили ключ. Быстро провернули, открывая крышку. Пока я лихорадочно решал, эмитировать ли припадок или попробовать сбежать по дороге, в люк посветили, и ко мне, держа в руках лампу, спрыгнул сам офицер. Бросив на меня быстрый, даже неприязненный взгляд, посмотрел наверх.
– Закройте нас здесь.
Надоевший лязг замка. Лампа выхватила из опустившейся тьмы небольшой светлый пятачок. Я поднялся и, не скрываясь, стряхнул наручники на пол. Офицер проводил их короткой усмешкой.
– Освободился, значит?
– Второй раз, – нагло ответил я, расправляя плечи. Свет лампы странно искажал лицо принца, и казалось, что он грустит. – Чего ж вы сразу меня не допросили, господин офицер? Взяли паузу, чтобы справиться с эмоциями?
– Нет, – спокойно ответил он. Держался, как всегда, с королевским достоинством. – Паузу для кое-чего другого. Я писал письмо, роза.
Я поморщился от этого обращения – оно звучало слишком по-женски. Не вписывалось в мою новую жизнь. Когда рыл окопы, только из жажды выжить не падая замертво, розой себя совсем не чувствовал.
– В этот раз я не только успел чего-то добиться, – пояснил офицер, складывая руки.
Над нами, высоко-высоко, нависало военное небо, по коридорам штаба маршировали солдаты, люди в другой форме бежали по размякшей земле, а мы с ним болтали, как в порядке вещей.
– Я впервые нашёл человека, с которым мог бы связать свою жизнь, – продолжил принц. – Стоило только довоевать, вернуться домой и сделать ей предложение. Так просто. Вот и подумал, что нужно с ней попрощаться. Надеюсь, письмо доставят. В конце концов, это мне будет уже всё равно, а ей нет. – Принц вздохнул и улыбнулся. – Хотя… странное дело: теперь, когда я всё вспомнил, совсем не жалею о ней. Будто вся эта жизнь была не со мной. Понарошку. Видимо, не так уж и любил, правда? – Он горько усмехнулся. – Так никого и не полюбил. Ни разу.
Я приблизился к нему, успокаивающе сжал его ладонь. Теперь меня мало волновали вражда стран, чины и звания. Наша история была гораздо длиннее и бесконечнее этой одной из войн.
– Бежим, – сказал я. – Нам нужно спасаться, сейчас же! Потом будет поздно.
– Уже поздно, – отрезал офицер, становясь снова собранным и сильным, как и положено вояке. – Мы встретились. Значит, поздно.
– В этот раз я знаю, как мы погибнем, а значит, у нас есть шанс!
Убедившись, что завладел его вниманием, я торопливо заговорил:
– Мне приказали специально попасть в плен, чтобы выследить твой неуловимый штаб. Перед операцией вживили под кожу передатчик – топорно, болезненно, но действенно. Один из новых миниатюрных маячков. Как только я попал в штаб и задержался здесь, солдаты выдвинулись в путь. Мне давали пару часов на побег. По их истечении отряд нападёт на штаб. Нас перебьют, как щенков, и меня, наверняка, в суматохе прирежут. Если сбежим сейчас, то спасёмся!
– И что мне прикажешь делать с таким спасением? – хохотнул принц. – Офицер-дезертир, единственный выживший при зачистке? На моём образе и действиях держалась вся наша армия. Именно поэтому мы так боремся, поэтому побеждаем. Моя смерть принесёт больше пользы, чем малодушное выживание.
– Откуда в тебе столько благородства! – в сердцах воскликнул я, отворачиваясь. Меня распирало от злости. – Любая жизнь лучше смерти.
– Ошибаешься, – послышался его спокойный голос, и принц отошёл к выходу. – У меня есть время вывести всех?
Я покачал головой.
– Время едва есть, чтоб сбежать самому.
– Тогда нет смысла действовать.
– Ты бы мог повести в бой другой отряд. Они всё равно пошли бы.
 
– Не мог бы. Это предательство.
– От твоей смерти никому лучше не станет.
– От бегства тоже.
Я в сердцах пнул стену. Нервно прошёлся по погребу.
– Тогда отпусти меня, – раздражённо произнёс ему в спину. – Я не подписывался каждый раз за тебя умирать. Хочешь геройствовать – пожалуйста, а я хочу жить.
Принц обернулся на меня, потом удивлённо хмыкнул.
– А ты не меняешься, всегда один и тот же. Иди. Если думаешь, что оно того стоит…
И он постучал в крышку люка.
Солдат открыл мгновенно. Офицер подтянулся, вылезая, потом подал руку. Ухватившись за ладонь, я выкарабкался. Разорвал это странное, пугающее прикосновение душ.
– Пропустите его, – приказал офицер. – Пусть уходит.
Солдаты округлили глаза. Вот так взять и отпустить врага, пленника? Но авторитет принца был здесь безоговорочным. Отдав честь, один из них подошёл ко мне.
– Я провожу его к выходу, господин офицер, – отчеканил солдат.
Принц улыбнулся мне на прощание и пошёл назад к кабинету. Я двинулся в противоположную сторону за молчаливым солдатом. На душе было противно, словно чем-то провинился перед этим идиотом. Хоть он и сам сделал выбор, чувствовал я себя отвратительно.
– Сюда, – бросил солдат, и я свернул за ним.
Вдалеке виднелась дверь, должно быть, ведущая на свободу. На воздух. Я представил, как там будет тихо, не здешней коридорной тишиной, а настоящей, с шёпотом деревьев, встревоженных ветром, карканьем ворон и… гулом? Я прислушался. Точно. Вторгнувшийся в мои мечты звук доносился снаружи штаба и нарастал, превращаясь в оглушительный грохот. Солдат напрягся.
– Самолёт. Надеюсь, наши, – вырвалось у него невольно.
Внутри всё оборвалось. Так вот почему мне дали время выбраться… Они вовсе не собирались расстреливать врагов по одиночке.
– Бежим! – крикнул я, дёргая парня за руку. – Быстрее!
Тот недоверчиво остановился. Плюнув на него, я рванулся к выходу, уже понимая, что не успею. Неужели снова?!
Грохот ввинтился в уши, заслоняя собой весь звучащий мир, а потом послышался свист. Слабый, едва различимый, но кажущийся мне таким отчётливым сейчас свист. Я рванул ручку двери на себя и увидел удаляющийся прочь самолёт.
Сознание потонуло во взрыве, и всё закончилось.
– Погнали куда-нибудь после репетиции? Вдвоём.
Я встряхнулась, понимая, что снова выпала из настоящего. Дима глядел на меня в ожидании ответа. Я с трудом подавила дрожь, вызванную увиденными как наяву картинами и покачала головой. Майя удивлённо посмотрела на меня, и я пояснила:
– У меня есть сегодня дела в городе. Мама попросила кое-куда съездить. – Головокружение и тошнота мешали придумать, куда именно послали. – Давай лучше завтра?
– Завтра так завтра, – просиял Дима, радуясь, что вытянул из меня хоть такое обещание.
Я кивнула, плохо понимая, о чём он говорит.
– Куда пойдём?
– Давайте петь дальше, – недовольно одёрнула его Майя. Желание устроить мою личную жизнь оказалось слабее ворчливой натуры. – Лёль, следующей поставим «Листая эпохи». Что думаешь?
– Хорошо, – кивнула я, приходя в себя.
Проведя по струнам, запела, спотыкаясь и еле не путая слова.
«Мы были бы королями, ведьмами и палачами
И миры бы приказами нашими мы потрясали,
Но история вновь оживёт до детали мельчайшей
И нас сгубят всё те же слабости, что и раньше…»
– Так не годится. Лёля, возьми себя в руки. Заново!
Полседьмого я выпроводила всех из квартиры и пошла в сторону «Аквамарина». Одна из самых жутких, зловещих жизней всё же помогла – я определилась со способом убийства. Револьвер. Просто и эффективно. Я даже помнила, как из него стрелять. Другой вопрос, где его раздобыть. Это может оказаться сложно. И всё же он оставался лучшим способом, который я могла придумать, а значит нечего было и мудрить. Сумерки нависали над улицей, скрывая звёзды за размытыми тучами. Напевая себе под нос, я свернула на нужную улицу. Остановилась, оценивая ощущения. В меру тянуло в сторону «Аквамарина», никаких посторонних желаний и стремлений. Значит, он на работе. Стоило лишь подождать.