Ох и трудная это забота – из берлоги тянуть бегемота. Книга 2 (СИ)
«Зелень пузатая, — лениво подумал морпех, — мнили себя настоящими пацанами, а как до дела дошло, адреналин едва из ушей не льется. Даже створки окон не открыли. Ну, это мы вылечим. Доктор с нарядом вне очереди лучшее средство, а вот у Пантеры дело наверняка лучше — у него пани старше, а Лев так и вообще торопливых не любит».
— От-ставить! — прозвучало привычно на распев, — оружие к но-ге!
Пара лопухнувшихся замерла, приклады бухнули об пол и лишь дрожь выдавала их состояние.
— Ну, орелики ощипанные, и что мне с вами теперь делать? Атаку вы просрали и все ваши боевые товарищи полегли лютой смертью. Страдания их отцов и матерей оказались напрасными из-за двух олухов. Что делают с такими в боевой обстановке? — строго по Станиславскому, Димон сделал театральную паузу. — Правильно! Расстреливают перед строем. На крайняк отправляют в штрафные роты, но это если особист окажется в добром настроении, а такого почти никогда не бывает. По-любому хрен редьки не слаще.
— Курсант Фаза, какая была задача? — палец морпеха уперся в грудь высокого питерского курсанта, похожего на «однофамильца» из фильма «Щит и меч».
— При появлении противника немедленно, но на самую малость приоткрыть створки окон и точным огнем сорвать атаку противника, в первую очередь, выбивая офицеров и самых резвых.
— О! — палец Зверева переместился в направлении высшего существа. — А что сделали вы? — ответом были склоненные головы незадачливых «штрафников».
На самом деле Зверев случившемуся не удивился, более того, забрав к себе двух самых молодых курсантов, рассчитывал на что-то подобное. Да и как могло быть иначе? Молодые парни целый день маячившие у окон не могли не потерять бдительности, да и атака была столь стремительной, что и бывалый воин дал бы промашку. Другое дело, что зрелый и опытный не стал бы судорожно дергать затвор и «палить», забыв отворить окна.
— Так, внимание, сейчас все дружно восстанавливают гормональный баланс. Знаете, что это такое? — отвлекая внимание, Димон перевел взгляд на Птичкина.
— Ну, эта, когда в крови этот, как его…, — от волнения Вася никак не мог вспомнить название гормона.
— Правильно, адреналин, — сжалился морпех, — в минуты опасности этот гормон мобилизует все функции организма. В итоге наши реакции возрастают, а силы увеличиваются. При переизбытке адреналина наблюдается дрожь в конечностях, а потом наступает апатия. «Лечением» служат физические упражнения и сладкий чай, а сейчас вы и в беременного слона не попадете. Чай и медитация будут позже, а пока по сотне отжиманий.
И-раз, и-два; и-раз, и-два, — размеренный счет морпеха заставил курсантов превратиться в бездушных роботов.
— Командир, третий на связи — зашипела рация — на Покровке вижу подкрепление, похоже те же драгуны числом с полуэскадрона.
— Понял, наблюдай.
Не забывая поглядывать в окно, Зверев продолжал приводить в чувство подопечных. На первый взгляд не было в том надобности. Ну, посидят себе и придут в чувство, или продолжат «палить», все одно успокоятся и приобретут нужный опыт. По-любому в другой раз не облажаются. Но едва ли не впервые в жизни Дмитрий Павлович почувствовал, что если он сейчас по-доброму отнесется к мелюзге, то будет заложена особая традиция отношения к новичкам. Эти парни подрастут и так же станут заботиться о салажатах, а это дорогого стоит. Осознав, Димон не удержался от ехидного замечания в свой адрес: мол, растешь ты над собой, как бы самому себе солнце не перекрыть.
Отжавшись, и пять минут помедитировав, курсанты не торопясь прихлебывали чай.
— Командир, а почему трудно попасть в беременного слона? — с невинным видом задал вопрос оживающий Птицын.
Засранец, понимает же, что командиром меня могут называть только Львов с Самотаевым, а все туда же лезет, в «избранные». Хрен тебе, а не печеньки, лидер недоделанный. Тренируйся пока на «фазах».
— Во-первых, командир я только для Льва и Пантеры, для вас в боевой обстановке я Тренер, в быту Дмитрий Павлович и никак иначе. Касательно вашего вопроса, а вы разве не знаете, что беременный слон вдвое толще слонихи?
Ну вот, теперь, как доктор прописал — пошел мыслительный процесс. Птиц о розыгрыше уже догадается, но молчит, ибо крепко получил по носу.
— Тренер, а что такое штрафные роты? — проявил любопытство Фаза, правда без подтекста.
— А вот это вам пока знать рано.
Под окнами стало «людно». Командовавший полуэскадроном офицер быстро навел порядок и мельтешение конников прекратилось. Сквозь приоткрытые створки окон было слышно, как он послал какого-то корнета Соколовского закупорить Покровку, а второму взводу перекрыть подходы по переулкам Лобковского и Машкова.
Спустя полчаса раздался вызов по рации.
— В канале третий, вызываю первого, — прорезался голос Львова.
— Слушаю.
— Со стороны Чистых прудов движутся два орудия и какая-то каракатица на лафете.
— Принял. Конец связи.
Выглянув из окна крайней комнаты, Зверев увидел, как на перекресток вкатываются полевые орудия, а в каракатице он опознал пулемет Максима.
— Вот это агрегат! У него даже поджопник есть, — вслух прокомментировал морпех.
На орудийном лафете пулемет смотрелся величественно. Непривычно большой щиток надежно прикрывал прислугу, а у стрелка было штатное сиденье, с которого он мог без устали шмалять в супостата.
Почему без устали? Да потому, что вокруг суетилось пять или шесть помощников.
Как это ни странно, но сейчас морпеха сразило наличие гужевого транспорта. Он, практически год, проживший в этом времени только сейчас осознал, до какой же степени здесь все держится на лошадках. Так бывает с каждым. Иногда обыденные явления мы внезапно видим под иным углом и удивляемся, отчего не замечали их раньше. У Зверева же это выразилось не в самой литературной форме:
— Екарный бабай, да здесь же без пердячего пара ни пройти, ни проехать!
— Тренер? — в голосе Птица вопрос.
— Работаем, работаем, курсанты. Внимание, смена задания — вывести из строя орудия, после чего уничтожить орудийные расчеты. О результатах доложить.
— Есть вывести из строя и доложить, — курсанты стали старательно изображать огонь по батарее..
Между тем, артиллеристы разворачивали свои короткоствольные пушки, тип которых Зверев определить затруднился. Орудия еще не встали по местам, а над разгорающимся костерком уже висел котел с водой, к которому потянулись озябшие драгуны. Картина оживила воспоминания о зимних учениях в районе Луостари. В тот день артиллеристы батареи семидесяти пяти миллиметровых орудий точно так же первым делом запалили костерок из привезенных с собой дров.
«Вот откуда тянутся эти традиции», — морпех озадаченно почесал затылок.
Артиллерийский офицер, о чем-то спорил с командиром полуэскадрона. Драгун настаивал, ему вторил жандармский чин, артиллерист возражал.
Вскоре все трое скрылись в подъезде, ведущим к квартире богатого сановника, любезно предоставившего войскам свой телефон.
Сцена была более чем понятна — артиллерист не хотел вести бомбардировку, и все трое пошли брать ЦУ у командования этого дурдома. Что было в основе реакции бомбардира: опасение за свою карьеру или высокоморальные помыслы? Ответа Зверев не знал, но в который раз за вечер убедился в сходственной реакции и здесь и там.
Только через полчаса переговорщики вышли из подъезда. С безнадегой махнув рукой, артиллерист порысил к своим пушкам, а ротмистр взял в оборот командира третьего взвода:
— Поручик, вы с этими негодяями не рассусоливайте. Знаю я вас. Пусть складывают оружие и выходят, в противном случае открываем огонь, — напутствовал подчиненного командир полуэскадрона, и будто сжалившись, добавил, — можете гарантировать, что самосуда я не допущу.
Поняв, что в любой момент начаться стрельба, Зверев отреагировал с завидной резвостью:
— В канале первый, всем внимание!
Дождавшись подтверждения, морпех приказал:
— Оружие курсантов в пирамиды, командирам занять подчиненных анализом ошибок сторон при операции по «освобождению заложников», — под таким «соусом» сегодня проходила подготовка курсантов. — Лично спрошу с каждого, какие он зафиксировал ошибки у всех этих долбодятлов.