Чёрно-белый человек (СИ)
— Почему бы и нет?
— Бред какой-то! Уж учителей по такому предмету я точно не найду!
— Ты лучше не злись, а думай, как выкручиваться в случае чего.
— Пф-ф-ф… я уж лучше вообще воздержусь от негативных пожеланий.
— А сможешь?
— Буду стараться. Ты же сам знаешь, раздражительным я стал только после Аварии. Точнее, точнее тогда, когда понял, что все усилия по Машенькиной реабилитации быстрого результата не дают.
— Бывал бы ты у неё почаще. И каждый раз привозить какие-то подарки вовсе не обязательно. Что-то другое придумай.
— Опять придумывать!?
Виктор уже собрался обматерить и послать куда подальше своего незримого собеседника, как вдруг ему в голову пришла весьма практичная мысль: «А действительно, почему бы нам с Машей не покататься не только по Москве, а хотя бы до Суздаля, до Владимира, или ещё куда доехать. Одним днем ей туда-обратно тяжело будет, так с отелями там сейчас всё в порядке, одну ночь переночуем. Решено, сегодня же вечером позвоню и предложу… Нет, лучше заеду!»
* * *Племянницу на дальний вояж даже уговаривать не пришлось, согласилась с удовольствием, даже в ладоши захлопала, как маленькая. Ирина Сергеевна и Андрей Кириллович, — родители Алексея, поворчали немного, но Виктор их успокоил:
— Я обязательно возьму коляску. Если Машуня устанет, покатаю.
В Москве Маша обходилась без инвалидного кресла, но оно было, просто пылилось на балконе, укрытое чехлом, специально сшитом бабушкой. Поездку запланировали через три дня, когда у Руденко было двухдневное окно в работе. Погоду на эти два дня обещали для второй половины апреля весьма теплую и с утра пораньше они стартовали. За Электросталью налетел довольно сильный ветер, пошел дождь, и Виктор с Машей приуныли было, посетовав на неточный прогноз, но дождь быстро кончился, почистив воздух и принеся легкую прохладу. Рощи и перелески, попадавшиеся по дороге, прорисовались до последнего дерева под небом, расчистившимся до прежней полной голубизны, ветер стих и настроение вернулось к празднично-весёлому. К Суздалю они подъехали ещё до одиннадцати, забросили вещи в гостиницу и отправились в Суздальский кремль. Полюбовались и снаружи, и внутри Богородице-Рождественским собором и Никольской церковью, заглянули в Архиерейские палаты, попили чаю с пряниками и переехали к Свято-Покровскому женскому монастырю. Ни Виктор, ни, тем более, Маша, религиозными людьми не были, но к мощам Софии Суздальской всё же подошли, свечки поставили. Как и абсолютное большинство туристов, решающих для себя: «Хуже не будет, а лучше… ну, как получится».
Пообедав, перебрались в музей деревянного зодчества, там еще побродили-поглазели часа три, умотались уже вусмерть, даже Виктор. Вернулись в отель абсолютно счастливые, поужинали и сразу завалились спать. Утром не спеша позавтракали, сходили за сувенирами и поехали домой. Ехали не торопясь в правом ряду, можно даже сказать — тащились. Смаковали вчерашние впечатления, строили планы на следующую вылазку. Напрягаться, кого-то обгонять, тщательно следить за дорогой совершенно не хотелось. Вдруг Виктор в левом боковом зеркале заметил постоянно моргающую дальним светом машину и поморщился.
— Ты чего, — спросила Маша.
— Да чудик какой-то обморгался сзади, торопится видать сильно.
В этот момент с ними поравнялся черный Porsche 911, оглушив их жуткой попсой из открытых окон. Парень за рулём и девица рядом с ним умудрялись при этом ещё ржать и целоваться одновременно.
— Вот ведь придурок, — раздраженно прокомментировал Виктор.
Рыкнув спортивным глушителем, Порш поморгал снова, посигналил и, не дожидаясь, когда ему уступят дорогу, вильнул в их ряд. От неожиданности Руденко ударил по тормозам, хотя необходимости в этом и не было — скорость у них была заметно ниже, а дистанция до впереди идущей машины была приличная.
— Это не придурок, а просто засранец какой-то, — процедила сквозь слёзы Машенька, которая при торможении то ли прищемила, то ли сильно стукнула палец, не вовремя решив поправить ремень безопасности.
Виктор удивленно посмотрел на племянницу. Раньше ему от неё подобных определений слышать не приходилось.
— Сильно ушиблась?
— Да ничего, до Москвы пройдет, — шмыгнув носом, ответила девочка, — Торопится он! Поспешность нужна только при ловле блох и при поносе, как известно.
Он снова, с ещё бо́льшим удивлением, покосился на Машу, увидел катящуюся по щеке слезинку и разозлился по-настоящему. ««Вот ведь действительно засранец! Чтоб ты обосрался в спешке-то!»» — ругался про себя Виктор, скрипя зубами.
Не прошло и полминуты, как скорость потока резко упала.
— Не иначе, как этот идиот аварию где-то устроил. Или он, или из-за него. Теперь тащиться сто лет будем, — пробурчал Руденко.
— Ой, нет! Смотри! Смотри! — вдруг захихикала девочка. — И правда засранцем оказался!
В нескольких метрах перед ними показался остановившийся Порш. Обе двери были открыты нараспашку, а прямо около машины со спущенными штанами на корточках сидел парень. Девица же, стоя поодаль, материлась на всю округу, не забывая при этом снимать пикантную сцену на телефон.
Маша продолжала потихоньку подхихикивать, а Виктор еле сдерживался, чтобы не заржать во весь голос. «Вот ведь какой из меня удивительный супермен получается. — потешался он над собой и над обделавшимся лихачом. — Испугать не испугал дурака, а опростаться заставил. Ну и поделом ему. В другой раз, глядишь, и поаккуратнее ездить будет. Охоту что ли на таких отморозков устроить? Только получится ли у меня рассердиться в нужный момент? Пока как-то всё спонтанно получалось… Ладно, попробую!»
* * *За следующие три недели Руденко ещё четыре раза «выходил на охоту». Собирался долго, постоянно откладывал, сомневался: «Стоит?», «Не стоит?», «Чего ради?». Наконец решился, уговорив себя тем, что надо «потренироваться», вдруг в чём серьёзном такая вещь пригодится, а опыта «использования» — с гулькин нос.
Никуда за город не выезжал, только по дороге с работы делал приличный крюк, трижды проезжая почти по всему Кутузовскому проспекту и один раз по Ленинскому. «Охота» удалась. Первые два раза под его горячую руку или, точнее говоря, под злой язык, попались две BMW X6, в третий — снова Porsche, а вот в последний — какой-то супер-наглый мужик на Газели, подрезавший его на скорости явно под сотню. Каждый случай был похож на тот, свидетелями которого они были с Машей, каждый раз около остановившихся посреди улицы машин останавливались гаишники или ДПС-ники, выясняли в чём дело и, скорее всего, составляли протоколы, поскольку, как можно сказать забегая чуть вперёд, информация просочилась далеко за пределы полицейской епархии.
Но если первые три раза Виктор испытывал раздражение от возникновения ситуации, которое сменялось злорадным удовлетворением от наблюдения результатов, то последний случай его немного напугал. И не оттого, что пожалел бо́рзого водилу, а оттого, что тот чуть не врезался во впереди идущую машину. Видимо от неожиданности вместо тормоза нажал на газ.
«Нет, надо заканчивать с такой «охотой». Так и до беды недалеко. Да и мелко это как-то. Даже не мелко, а мелочно.» — с грустью думал Руденко. — «Ну заставлю я ещё несколько отморозков испытать несколько крайне неприятных минут, а дальше-то что? Каждый день охотиться я не могу. Да и не хочу уже, если честно. Потому как результат, скорее всего, будет никакой. Они же спишут свои внезапные жестокие расстройства просто на то, что съели что-то несвежее».
Если бы Виктор знал, к чему приведет его «охота», он бы сто раз подумал, прежде, чем решиться на неё. Через пару дней после последнего происшествия в Фейсбуке и во ВКонтакте стали в большом количестве появляться перепосты из двух групп, в которых кучковались любители мистики. Горячие почитатели всего мало-мальски необычного с одной стороны горячо одобряли факты наказания распоясавшихся молодчиков за неподобающее поведение на дорогах, а с другой — выражали нешуточную обеспокоенность проявлениями «вселенского зла» (как они это почему-то называли) и призывали бросить все силы правоохранительных органов на пресечение действий Сатаны или его приспешников. Потому что никак по-другому объяснить внезапные жестокие приступы «медвежьей болезни» невозможно. Так считали авторы этих скандальных сообщений. «Если же наши доблестные правоохранители не почешутся», писали они, — «мы оставляем за собой право на самостоятельные действия. Кто такие «мы» и каким именно образом предполагалось эти самые действия пресекать, естественно, никто не говорил. Откуда взялась информация обо всех инцидентах, да ещё и с подробностями, ни по горячим следам, ни много позже так никто и не узнал, однако камень в воду был брошен, круги от него разошлись и докатились аж до Петровки 38. Ну, то есть, всем было понятно, что информация взялась из протоколов, но конкретного «виновника» так и не нашли.