Боевая горничная госпожи Лешей (СИ)

Плюс горничная рассудила, что вид убеждённой христианки, воспевающей богиню Хаоса, окажет положительный эффект на прихожан и покажет тем, что Лешая столь велика, что даже монотеисты, отказывающиеся поклоняться другим обитателям высшего и низшего пантеона, превозносят её.
Впрочем, это неудивительно. Броня не просто спасла Сибирь и её младшую сестрёнку. Она явилась им в состоянии божественной одержимости, которое, судя по словам очевидцев, производит сильное впечатление.
Так или иначе, выждав немного времени, чтобы слечна Кюсо могла сосредоточиться на молитве, Илега скользнула в покои.
Француженка всё ещё стояла на коленях перед ложем Брони.
— Цветы беснуются, — вместо приветствия сказала Жаки.
— Я уже слышала, — кивнула горничная, прислоняясь спиной к двери. — Да и Пуфя получил звонок от Даркена. Сюзерен велел быть на низком старте. Похоже они разворошили муравейник.
— Нет, — ответила блондинка, не оборачиваясь. — Это ты разворошила муравейник.
Илега молча ткнула себя пальчиком в грудь и состроила вопросительную мосю.
Жаки словно бы увидела затылком этот жест, а потому решила сменить позу. Она точно бы перекатилась с колен в положение сидя. Спинкой француженка опиралась на кровать. Одна ножка выпрямлена, а другая — согнута.
Пусть слечне Кюсо было далеко от выверенного абсолютного изящества слечны Штернберк, однако всё равно картина перед Илегой открылась чарующая.
— Чему ты удивляешься? — поинтересовалась француженка. — Ты ещё скажи, что это Даркен с своим ковеном притащил в храм одну дриаду и вышел на след другой.
Илега задумчиво оправила волосы.
— На самом деле, без ковена рыцарей плюшевого енота у меня ничего бы не вышло. И дело не только в боевой мощи. Ты ведь понимаешь — не я буду раскручивать пленника на показания, сличать их и выяснять, куда стоит нанести следующий удар. Там целая команда аналитиков вкалывает. Наверное. Я так думаю. Всё же, дриады — это серьёзно, так ведь?
Жаклин кивнула.
— Даже не сомневайся. Дриады — это очень серьёзно. Настолько, что Перловка активизировалась.
Илега нервно кивнула.
— Что? Это… проверенная информация.
Француженка поморщилась.
— Да. И нет.
— Так “да” или “нет”? — насупилась горничная.
– “Да” в том плане, что гнёзда стало проще обнаруживать. Точнее, учитывая modus operandi Перлуши — сады, а не гнёзда.
— Ну-у-у… это вроде бы хорошо, да? — уточнила Илега.
— Это плохо, — слечна Кюсо положила оба предплечья на согнутую в коленке ногу. — Ведь оно является сигналом о том, что Тёмная Лешая готовится нанести удар. И, если я хоть немного разбираюсь в её психологическом портрете, этот удар будет, в стратегическом плане бессмысленным и беспощадным.
— Э-э-э-э… и это плохо, потому что мы не сможем предсказать, что именно надо охранять? — догадалась русовласка. — Ведь атака окажется абсолютно лишённой логики.
Француженка покачала головой.
— Будет в ней логика. Внимание, сейчас ты слушаешь просто мои догадки, а не проверенную информацию или выкладки аналитиков. Ты готова?
Горничная молча кивнула.
— Тогда внимай… действия Перловки окажутся подчинены её внутренней логике, её мировоззрению. В конце концов, наша невкусная кашка — это всё ещё Лешая. Всё ещё Броня Глашек, просто пошедшая по другому пути развития… или деградации, если тебе так будет удобней воспринимать картину мира.
— И что это за путь? — Илега старалась не упустить ни слова некромагички.
Та казалась такой мудрой. В основном потому, что она не только была допущена до информации о Перловке, но и изучала эту информацию. В отличие от одной пустоголовой горничной-попаданки.
— Перловка замкнулась в себе, — Жаки повернула голову в сторону мирно спящей Лешей. — То, что сейчас происходит с нашей Броней Глашек, уже происходило с невкусной кашкой.
Краем глаза некромагичка заметила волнение Илеги и заябко повела плечами.
— Не нервничай, — непонятно, кого хотела успокоить француженка, горничную или себя, — наша должна проснуться собой. Точнее, относительно собой. Я думаю. Они находились в разном эмоциональном состоянии, когда проваливались в этом… псевдосон. И имели разный жизненный опыт. Лешая успела найти себя в обществе, а Перлуша… несколько месяцев назад Броня Глашек была известна, как крайне закрытая личность “себе на уме”. И перерождение в Коваче, я полагаю, просто ускорило и углубило этот процесс.
 
Илега зажмурилась и замотала головой.
— Нет! Не сходится! Неправда!
Жаки вопросительно изогнула бровь.
— И что же у тебя не сходится?
— Я сегодня была в подпольном пыточном клубе. Как замыкание в себе могло превратить Броню Глашек, способную пожертвовать своими телом, разумом и душой ради незнакомцев, в человека… богиню… существо, потворствующее подобной мерзости?
Француженка пожала плечами.
— Очень просто. Ты разве не слушала, что тебе твоя возлюбленная Лешая говорила в философском угаре?
Илега нахмурилась.
— Там много сложных понятий, структур и умозаключений. Я, конечно, тот ещё диванный психолог, но выкладки Броньки порой ставят меня в тупик.
— Но эта концепция простая: мы не можем сопереживать тем, на чьём месте мы не способны предположить себя. Альтруизм — это такая форма эгоизма.
Горничная подняла руку в останавливающем жесте.
— А, всё, вспомнила. Ну, это я знала ещё до её лекций. “Ты не можешь любить других, если не любишь себя”. Есть те, кто расписывают то же самое, но намного проще. Значит… ты считаешь, что Перловка просто потеряла возможность видеть в людях… себе подобных?
Жаки кивнула.
— Я не сразу это поняла… но предпосылки к подобному есть… по крайней мере были в нашей Броне. Ты не замечала, что она смотрит на мир… как бы немножечко со стороны? Словно бы подсознательно дистанцируется от человечества?
Илега задумалась. Она оттолкнулась лопатками от двери, подошла к француженке и уселась рядышком.
— Я… сначала мне казалось, что это из-за того, что её окружает челядь, а она — уже почти дипломированный некромаг. Затем — что это проявление божественности…
— Не тебе одной так казалось, — усмехнулась Жаки. — И я не скажу, что то, о чём мы говорим, как-то отрицает хтоническую сущность слечны Глашек. Как раз напротив. Это больше подтверждает идею о том, что в Броне всегда было что-то, отличавшее её от простых смертных. Ей ведь даже приходилось обращаться к трудам философов, чтобы логично подвести к тому, что у людей и так крутится в подсознании.
Илега молчала. Секунду. Другую. Пятую. Десятую.
Наконец русовласка подтянула к груди коленки, обняла их и подняла взгляд к потолку.
— Отрешённость Перловки достигла апогея… — задумчиво произнесла горничная.
— Скорее нет, чем да. Правильней будет сказать, что она стремится к апогею. Но не сможет достигнуть его, пока Светлая Лешая цепляется за собственную человечность, даже в проповедях подчёркивая величие смертного разума. Думаю, дриады появились как ещё одна попытка невкусной кашки отстраниться от людей…
— Но Чапыжка оказалась намного крепче, чем Перлуша думала? — весело отозвалась Илега. — Она была настолько погнута, что Тёмная Лешая уже ничего не могла сделать. Она била всё время в одну и ту же точку, туда, где Вельзевула и не чувствует удара. И чтобы сломить её, требовалось начать понимать девочку… но это противоречило мировоззрению… невкусной кашки.
Горничная не удержалась от смешка. Эти прозвища липли к злодейке одно за другим, каждый раз принижая её опасность и мощь. И чем кличка была унизительней и остроумней, тем было лучше.
Жаки кивнула.
— В итоге Перлуша так и не смогла добиться своего. А затем дела стали принимать особо неприятный оборот. Сначала Броня вырвала Чапыжку из отеля “Сметана”, следом Даркен принялся охотиться за Ганнибалом и уничтожать его лёжки, заготовленные гнёзда мутантов, склады оружия, — француженка зябко повела плечами. — А всё это изначально было у карфагенянина с Перловкой общим. В итоге невкусной кашке пришлось уделить внимание подготовке собственных резервов. И из-за этого она упустила ещё одну дриаду. Ту самую, которой, судя по всему, только-только начала заниматься всерьёз.