Голубка Атамана (СИ)

— Ешь, — Давид поставил на стол чашку с чаем и тарелку с бутербродами.
Меня не покидало стойкое ощущение, что он рассержен. Я тихонько села и вдохнула аромат зеленого чая, переплетенный с лимонным. Стало по-домашнему спокойно. Я на секунду прикрыла глаза, а когда открыла их, увидела, что Давид сверлит меня тяжелым взглядом. Руки вжаты в спинку стула. Плечи напряжены.
— Что? — растеряно спросила я, ощущая, как по моей коже пробежались мурашки.
— Землю под бар продавайте, — заявил Давид.
— Почему? Ты что-то еще узнал? Возникли новые проблемы?
— Нет никаких проблем. И ничего нового я не узнал, но так будет лучше, — безапелляционно ответил Давид и взял свою чашку с чаем.
— Отец никогда не согласится продать эту землю, — твёрдо заявила я и сделала крошечный глоток, что тут же обжег разбитые губы. — И я… Тоже не хочу этого.
— Вы оба с головой поссорились? — прямо спросил Давид, вперив в меня немигающий взгляд. Кажется, что в его «океане» назревает нешуточный шторм.
— Папа не захочет избавляться от этого участка земли. Он слишком дорожит им.
— Дорожит больше, чем тобой? — я заметила, что пальцы, сжимающие кружку, напрочь побелели.
— Это другое. И бар тоже — другое.
— Что «другое»? — нервозно спросил Давид. — С этими типами так просто не договориться. Даже мне не хватит собственных сил. Но, если мы их и дожмём, землю всё равно нужно продать. Твой отец не тот человек, который сможет тягаться с проблемами такого рода. Вам нужно еще одно нападение? Нужны смерти? — Давид с оглушительным стуком поставил чашку на стол. Чай расплескался по светлой поверхности.
Я вздрогнула, не ожидая такой бурной реакции.
— Это не просто бар. Отец купил его, когда мама была еще жива. Это не только мечта, не только источник прибыли. Тут всё намного сложнее, — продолжала я гнуть свою линию. — Глубже.
— Ты ей-богу сумасшедшая, Ло, — выпалил Давид и в его груди что-то угрожающе зарокотало.
— Я не сумасшедшая, я просто говорю тебе правду.
— Да кому нужна эта грёбаная правда? За свою шкуру нужно беспокоиться, — Давид раздраженно провел ладонью по лицу, задевая синяки и ранки с запёкшейся коркой крови.
— Мне нужна правда, — весь прежний страх вместе с тревогой скрылись за возмущением, что уже никак не хотело подчиняться спокойным указаниям мозга. — Тебя не было в баре. Я всё время находилась там вчера. Ты появился в самый последний момент, будто… будто бы знал.
— А и я знал, — заявил Давид. — Присматривал за тобой. На всякий случай.
— Присматривал? Зачем?
— Посчитал нужным. Узнал про некоторые ваши трудности. Хотел помочь в уплату за то, что ты приютила меня у себя, — нехотя ответил Давид.
— Кто ты? Кем ты работаешь?
— Тебе это знать необязательно, Ло, — Давид скривился и прижал кончики указательных и средних пальцев к вискам. — Просто избавьтесь от этой грёбаной земли и живете себе спокойно.
— Я вообще ничего не понимаю. Что происходит? Ты не появлялся столько времени, а потом возник и раскидал всех этих ублюдков, как чертов рыцарь в сияющих доспехах.
— Ага! — нервно хохотнул Давид. — Как грёбаный рыцарь из грёбаной сказки для тупых сопливых девок!
— А теперь, — игнорируя его ядовитую реплику, продолжила я, — не хочешь отвечать на вопросы. Просто диктуешь свои правила.
— Сука, как же с вами, самостоятельными бабами, сложно, — выдохнул Давид, и возвел глаза к потолку.
— Ничего не сложно. Мне просто нужны ответы. Потому что я не знаю, что и думать. Ты так резко возник в моей жизни и… всё стремительно начало меняться. Я к такому не привыкла.
— Иногда лучше не знать никаких ответов. Кто много знает, тот долго не живет. Я отплатил за твою доброту. Помог. Для меня это было принципиальным.
Мой растерянный взгляд зацепился, почти порезался об серебряное кольцо в форме короны, по-хозяйски обосновавшейся на шеи у Давида. В груди вдруг так больно и тесно стало. По-дурацки больно. Сама себе что-то придумала, сама же и обиделась.
— Принципиальным, — эхом повторила я. — Тогда почему ты всё еще здесь? Мы уже в расчете, — горло что-то стянуло, стиснуло в кулак.
 
— Потому что ты этого захотела, Ло, — глухо отозвался Давид. — И мне не плевать на то, что эти ублюдки пытались изнасиловать тебя! Ты просто должна меня слушаться. Только и всего. Мать твою, это же так просто! — он саданул кулаком прямо по той дверце кухонного шкафа, что сам же недавно и починил.
Я содрогнулась и отошла назад. Теперь мне стало по-настоящему страшно.
— Боже, Ло, я не причиню тебе вреда. Что ты сразу пугаешься меня? — Устало спросил Давид.
— В моей семье никто никогда не ломал мебель из-за приступа ярости, — осторожно ответила я. — И… ничего подобного я видеть в своем доме не хочу.
— Прекрасно, — процедил Давид. — Просто прекрасно. Хорошо! — он резко развернулся и ушел в коридор.
Через несколько секунд оглушительно хлопнула входная дверь.
Слёзы предательски обожгли мои глаза. Это был первый раз, когда я позволила себе расплакаться из-за этого человека.
  
Глава 14
 
— Как ты? — осторожно спросила я, не зная, как правильно стоит начать разговор.
На бледном и немного худощавом лице Сашки возникла усталая, но радостная улыбка. Он ничего не ответил, только поднял большой палец вверх. Сашка не из тех, кто станет жаловаться и строить из себя жертву. Думаю, он просто физически не может позволить себе быть слабым, потому что он у матери единственный сын. Единственная опора. Смысл жизни.
— Я тебе тут фруктов принесла, — я достала из пакета кульки с белым виноградом, мандаринами и бананами.
— Спасибо, — Сашка облизнул пересохшие и воспалённые губы.
Разложив на прикроватной тумбочке гостинцы, я придвинула поближе к больничной койке стул и села.
— Как ты? — задал встречный вопрос Сашка после небольшой паузы.
— Лучше всё-таки ты первый ответь, — я грустно улыбнулась.
Внешне Сашка выглядел не очень. Нога в гипсе, голова перебинтована. На лице почти исчезла отечность. Повсюду синяки. На нем практически не было живого места.
— Нормально. Честное слово, — даже в таком откровенно жутком состоянии Сашка всё равно оставался верен себе. — Заживет. Те подонки… они…
— Не думай про них. Всё уже закончилось. Если честно, я не знаю, что сказать и что сделать, чтобы помочь тебе. Мне жаль, но я понимаю, что это звучит так банально. Я очень переживала за тебя.
— Как бар? Как Александр Васильевич? — Сашка откашлялся и скривился.
— От бара почти ничего не осталось. Папа в порядке, пытается разобраться с последствиями.
— Ло, ты прости меня, ладно? Я был дураком. Выкатил какие-то откровенно дебильные претензии.
— Перестань, пожалуйста. Сейчас главное, чтобы ты поправился. Всё остальное — ерунда. Я не злюсь на тебя. Делать мне больше нечего.
Друг медленно потянулся пальцами к моим. Я аккуратно накрыла своей ладонью его и грустно улыбнулась.
После того, как я навестила Сашу, мне еще нужно было отправиться в супермаркет и купить продуктов. С момента моей последней встречи с Давидом прошло уже больше недели. Я злилась на саму себя за то, что где-то глубоко в душе всё еще надеялась на его появление. Ну разве я не дура?
Еще с нашей первой встречи стало понято, что Давид человек с крайне сложным характером. Это мое наблюдение каждый раз снова и снова лишь подтверждалось. И по-хорошему было бы выбросить этого человека из своей головы. Да, он спас меня. Теперь мы в расчете. Никто никому ничего не должен. Не было никаких обещаний или намеков.
Но меня тянуло к Давиду. Несмотря на все увещевания разума. Я думала о нем. Постоянно. Подолгу ворочалась в кровати, прежде чем всё же заставить себя заснуть. Мне хотелось докопаться до истины и понять, почему он. Почему, к примеру, не Сашка? И сколько нужно времени, чтобы влюбиться в человека? Кажется, мне хватило всего лишь нескольких секунд.