Рождение сверхновой (СИ)

— Неравноправно получается, — скривился ЧжуВон, — ко мне столько требований, а к тебе?
— Я — принцесса, ЧжуВон! — веско отвечаю я, — Меня и надо добиваться, терпя лишения и преодолевая препятствия. Хочешь обратного — иди к гомосекам!
— Я вроде как тоже принц, — бурчит ЧжуВон.
— Ты уже не принц, ты — лишенец! — припечатываю я, — К тому же это не имеет значения. Если принцу загорелось добиться принцессы, пусть добивается её любви на общих основаниях.
— И что дальше? Ты согласишься выйти замуж, когда я пройду марафон?
— Нет, конечно! — возмущаюсь я, — Не надо искать лёгких путей! После этого ты подпишешь Конвенцию, свод Правил поведения мужа Агдан. И только тогда получишь законное право считаться кандидатом в мужья.
— Ёксоль! — Выказывает своё отношение ЧжуВон, — Ты могла поступить намного проще. Сказать «нет» и послать меня.
— Ну, почему? — Не соглашаюсь я, — Категорическое «нет» лишает всякой надежды, а так она у тебя есть.
— Надежда всегда есть, — бурчит ЧжуВон, — Первый раз «нет», а в двадцать первый, может, будет «да».
Пожимаю плечами, принимаюсь за еду. Остыло всё, пока разговаривали. Делаю глоток пива, прислушиваюсь к ощущениям. Холь! А прислушиваться-то особо не к чему. Кажется, пристрастие к пиву Юркин унёс с собой. Это он что, будет в шестилетнем возрасте пиво там глушить?
— А что ещё за Конвенцию ты выдумала? — «на мою голову», — так мысленно я продолжаю его вопрос.
— Свод правил поведения мужа Агдан, — информирую я, — Полный свод я ещё составлю, посоветуюсь с мамой, сестрой, подругами… Мульчей, — добавляю я, подумав.
ЧжуВон настаивает на подробностях.
— Чтоб не пил, не курил, чтоб цветы всегда дарил. Жене все деньги отдавал, тёщу мамой называл. Чтоб в компании не скушен, а к ХёМин равнодушен… — речитативом напеваю я.
— Я не курю, — сообщает мне про свои многочисленные достоинства ЧжуВон.
— Вот видишь? Уже чему-то соответствуешь, — добиваю своё блюдо, мечтательно завожу глаза вверх, — Не, в принципе, я замуж не против. Прихожу такая усталая домой, муж с порога берёт на руки… нет, сначала нежно целует, потом берёт на руки и несёт на кухню, где он уже приготовил ужин. После ужина относит меня в душ. Чистенькую уносит в общую комнату, где я смотрю дораму с мамочкой. Кстати, цветы будешь дарить не только мне, но и маме. И про сестру не забудь, и не розовые, мать твою, розы…
В процессе блаженного полёта по райским эмпиреям светлый фон потолка перед глазами вдруг меркнет. Перед глазами крупно лицо ЧжуВона. Что делает этот гнусный пацак в моей хрустальной мечте? Он там обслуживающий персонал, как он смеет на первый план вылезать? Руки его меж тем ласково охватывают мою хрупкую шею. ЧжуВон склоняется к ушку и шепчет почти нежно:
— Намного легче тебя сразу придушить.
Делаю растерянно плаксивое лицо, хлопаю ресницами.
— Как? Ты меня уже не любишь? Ты уже не хочешь на мне жениться? Тогда прощальный поцелуй, — закрываю глаза, вытягиваю губы трубочкой.
Руки с моего горла тут же убрались, ЧжуВон буквально обрушивается на меня. Поцелуй получился долгим и сладким. Я аж немного задохнулась. Своего рода завершение разговора.
«Всё будет не так. Всё будет по-моему», — терзает мои губы ЧжуВон.
«Да, дорогой», — прихватываю зубами его язык я, — «Ты абсолютно прав, всё будет по-моему».
Заканчиваю поцелуйное общение я, как более разумный человек. Отрываюсь от него со словами:
— Хватит. Нас уже несколько раз сфотографировали.
— Где?! Кто?! — отскакивает от меня ЧжуВон и быстро оглядывается по сторонам.
— Не знаю, — я пожимаю плечами, — Но никогда так не бывает, чтобы они что-то про меня не узнавали. Всегда узнают.
— Кто они? — задаёт очередной глупый вопрос ЧжуВон. Потом догадывается, садится на своё место. То есть, это он так думает, что догадался. В принципе он прав, но обо всём не знает.
— Об одном мечтаю, — допиваю своё пиво, не хочется, но какое-то атавистическое чувство заставляет, — чтобы не засекли твоё идиотское поведение тогда в подъезде. Но надежда слабая. Многие сейчас выводят видеоглазки за наружные двери.
 
— Почему идиотское? Почему только моё? — недовольно реагирует пацак.
— Ты ещё наберись нахальства на меня ответственность скинуть. Начал в лифте ты, в тот уголок меня затащил ты. Добровольно я ни за что бы не согласилась, — синим обвиняющим светом горят на него мои глаза.
— Юна, да ничего страшного не произошло, — изворачивается на ходу ЧжуВон, — Все про нас знают. Никто не удивится, что мы целуемся.
— Ты что, действительно не понимаешь? — я страшно округляю глаза, — Совсем-совсем? Ты не понимаешь, что над нами вся страна смеяться будет?
— Над чем тут смеяться, Юна? Пусть завидуют, — натурально, пацак не понимает.
Я держу паузу, смотрю на него уничтожающим взглядом. Этого толстокожего носорога никакими взглядами не проймёшь. Но я его сейчас пробью. Насквозь. Мне не впервой.
— Я одним обстоятельством удивлена. Ты меня в приличный ресторан привёл, а я думала, что мы окажемся, скажем, где-нибудь в кабине выброшенного на свалку экскаватора. Будем смотреть на вонючую противную свалку через разбитые окна кабины и мило общаться. Что-то в этом есть нечто пикантное, какая-то извращённая экзотика.
— И откуда такие странные ожидания, — холодно интересуется пацак. Он чувствует неладное, но откуда ему сейчас прилетит, не знает. А я предупреждала, что он наказан и расплата будет жестокой.
— Почему же странные? Первый страстный поцелуй у нас случился рядом с мусорным баком. До потери девственности чуть не дошло. Слава небесам, я нашла в себе силы…
— Какой мусорный бак? Что такое ты говоришь, Юна? — возмущается ЧжуВон.
— Ну, не бак, а мусоропровод. И запах соответствующий, — держи сержант, не падай, а я сейчас добавлю, — «Волшебный» антураж для первого поцелуя. На всю жизнь запомню твои романтические пристрастия.
Потом долго, минуты три, любуюсь видом растерянного пацака. Это обстоятельство он упустил из виду. Никакого запаха там не было, конечно. Всё было чистенько. Но поди теперь докажи! Скажу, что ему гормоны ударили в голову и обоняние отключилось. Пусть доказывает, что не так. И главное, нас действительно могли заснять.
Ха-ха-ха, я сделала свой день! Юркин!!! Держи картинку!
На улице жду открытия двери автомобиля могучей сержантской рукой. Дрессура идёт полным ходом, ещё месяц усиленных тренировок и на человека будет похож. В машине даю команду водителю.
— Ближайший приличный лав-отель, — сохраняю полное хладнокровие на фоне застывшего от удивления ЧжуВона, — Не надо делать стойку, никакого секса не будет.
Любуюсь на попытку пацака скрыть разочарование. А зачем тогда мы туда едем? А затем! По дороге предупреждаю ЁнЭ, что в агентство прибуду часа на полтора позже. Приходится отвлечься на одно дельце. Смотрю в заднее окно, моя наружка со мной? Ага, здесь, значит, всё в порядке. Держитесь нетизены, хейтеры и прочие папарацци, что не могут заснуть, не узнав, какого цвета у меня трусики! Я готовлю вам огромную, пахучую и глубокую яму. Только для вас, эксклюзивное блюдо от Агдан. Смотрите, не подавитесь!
  
Глава 8
 
Юркин и немного Агдан
 
Агентство FAN, репетиционный зал
16 января, время 11:45.
Успеваем к обеду отработать основной рисунок нового танца для Франции под условным названием «Kalimba». После обеда шлифовка. Это под Борамку, подтанцовка для песни «Kalimba De Luna» из репертуара Далиды. Живенькая песня, на мой вкус, она БоРам даже больше подходит, чем Далиде. В этой песне великолепная Далида не могла полностью раскрыть всё богатство своего голоса.
 
Режим моего рабочего дня к середине января устаканивается. Получился немного рваным, но справляюсь. Жить перешла в агентство. Как в добрые старые времена. С утра готовлю минусовки, в потом репетируем. В 15:30 на два часа зависаю в школе Кирин. Вечера иногда, когда соскучусь по маме, провожу дома. В общежитии мне, кстати, выделили комнату. Очистили и отремонтировали какую-то подсобку, и я вытурила туда КюРи. Она размером поменьше, а мой статус выше, так что я поступила согласно традициям. Иногда и местами они мне нравятся, эти глупые корейские традиции.