Выбор (СИ)

Неожиданная встреча с сестрой разбередила старые раны. Вернулось ощущение потери, с которым Лиза жила прежде почти постоянно и которое лишь относительно недавно начало утихать. Время в самом деле лечило, но лечило слишком медленно, не позволяя забыть, лишь притупляя боль и пряча ее где-то глубоко-глубоко в недрах души. Но ни забыть совсем, ни тем более простить она не могла. Знала, что тем самым усложняет собственную жизнь, но не находила в себе сил, чтобы просто переступить через это.
Уже одно то было хорошо, что она перестала мечтать о мести. Пока воспоминания были свежи, только и думала о том, что расквитается и с сестрой, и с тем негодяем, который оказался тогда на дороге. А потом постепенно поняла, что это ничего не изменит. Ребенка месть не вернет, рассчитывать на то, что ей удастся, наконец, завоевать любовь или хотя бы участие со стороны Валерии тоже не приходилось. Ну и что с того, если она сможет все доказать? Это вряд ли принесет облегчение. А воевать до конца жизни Лиза не хотела. Уж лучше забыть… или сделать вид, что забыла. И жить дальше так, как будто у нее нет никого на целом свете. Надеяться лишь на себя, тогда и обижаться в случае возникающих проблем тоже можно будет только на себя.
Она еще раз прокрутила в голове разговор с Кариной, а потом — с Соболевым. Вспоминала изумленное лицо Павла, когда заговорила о беременности. Что же, его удивление понятно. Ведь мужчина видел в ней свою соперницу, претендентку на ту же самую должность. А разве можно быть беременная заведующая? И уж точно не предполагал, что она может оказаться в числе пациентов еще и с такой деликатной проблемой.
Еще вчера Лиза не собиралась делать ничего подобного. В самом немыслимом сне не смогла бы увидеть, что обращается к Соболеву за помощью, как к врачу. На то было множество причин и, пожалуй, самая главная — ее нездоровая реакция на этого человека. Лиза и так испытывала большие сложности в построении отношений. Руслан — яркий тому пример. Она ошибалась, из раза в раз, и как-то очень тяжело училась на собственных ошибках. А отношения с Павлом стали бы такой ошибкой. Любые отношения. Как с мужчиной и как с врачом. Она вряд ли бы смогла разделить эти две стороны в нем. Каким бы потрясающим специалистом он ни был, он, прежде всего, оставался мужчиной, причем тем мужчиной, на которого у нее не получалось смотреть спокойно. А сознательно искушать себя… к чему?
Но после встречи с Валерией ей вдруг захотелось что-то поменять. Выбраться из трясины собственных страхов. Доказать себе, что она не сдалась тогда, и, тем более, не сдастся сейчас. Не позволит этой женщине одержать победу.
Лиза многие годы запрещала себе думать о том, что может забеременеть повторно. Первый опыт, от начала до конца, оказался более чем трагичным, и от него на всю жизнь осталась травма. Иногда случались минуты, как правило, приходящие совсем не вовремя, когда ее накрывали мысли о произошедшем, и вместе с этими мыслями охватывала тоска.
Теперь же, кажется, появился шанс перестать тосковать и мучиться. Если Карина права, то Лиза действительно может попробовать. Позволить себе то, на что решалась так давно. Ради этого она готова даже поступиться своим желанием занять должность.
С того времени страх стал почти постоянным ее спутником. Сначала она просто боялась, а уже потом, как врач, понимала, что это страх далеко не безоснователен. В ту ночь было слишком много крови, боли, которая никак не хотела стихать и еще больше — переполняющего ее ужаса. В подобных случаях женщинам часто ставили неутешительный диагноз, только на ее практике было несколько схожих примеров. Но может быть теперь, наконец, все изменится? Слова Павла вселили надежду. Пусть слабую, совсем крошечную, но, если есть хотя бы ничтожный шанс, Лиза им непременно воспользуется. Она разберется с работой, а потом родит малыша.
Главное, сосредоточиться на том, что действительно нужно и перестать думать обо всех других вещах. И уж тем более выбросить из головы любые глупости, связанные с доктором Соболевым.
 
Это будет не просто, но Лиза справится. Она врач, профессионал, который должен уметь отличать личное от служебного. И хоть почти нарушила это правило, была уверена, что больше не допустит ничего подобного. Он ее коллега — и точка. Ничего личного. Если даже он действительно спит с Валерией, или с Реховской, — да хоть с ними обеими! — это его дело. Мастерство врача от этого не пострадает, а человеческие качества Соболева ее вообще не должны волновать.
  
‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Глава 22
 
— Ну что, сегодня все прошло отлично? — Антон выглядел явно уставшим после операции, но при этом был доволен.
— Сегодня да, — подтвердил Павел, — но это не значит, что я забыл прошлый раз. Не рассчитывай, что можешь расслабиться.
— Расслабишься с тобой, как же, — буркнул Кузьменко, криво улыбаясь. — Знаешь, о чем я все чаще думаю? Зря ты отказался преподавать в академии. С твоими способностями воздействовать на людей, ты бы научил студентов клевать с твоей руки, и смотреть на это было бы приятно.
— Вот как? — Соболев усмехнулся. — Не очень понимаю, как это может повлиять на процесс учебы и подготовку специалистов.
— Они бы во всем тебя слушались. И боялись.
Павел скривил губы.
— То-то я и смотрю, ты дрожишь прямо от страха, — он плохо понимал, к чему именно клонит Антон. — Если это был комплимент, то получилось не очень.
— Паш, к чему твой сарказм? Я ведь совершенно искренен.
В это верилось с трудом, но спорить и вникать во все сейчас не было желания. Поэтому Павел лишь кивнул.
— Ладно, спасибо. Но преподавание — это не мое. Мне больше нравится работать, как говорится, в полевых условиях, чем протирать штаны на кафедре.
Кузьменко развел руками.
— Зато сколько прекрасных девушек было бы в твоем распоряжении. Ты стал бы самым востребованным профессором.
А вот это уже совсем было не смешно. На что он намекал? Свои отношения с женщинами Павел не обсуждал на работе, да и повода особенно не давал думать о себе подобным образом. И вообще странно было слышать такие рассуждения от человека, с которым они много лет проработали бок о бок. Или после прошлой взбучки он действительно затаил обиду и теперь ждет удобного случая, чтобы поквитаться? Но мстить и отыгрываться — это так по-детски!
— До профессора мне далеко. Да и я уже говорил: научная карьера меня мало интересует.
— Зря, — вздохнул Антон. — Зато не пришлось бы воевать с Ильиной.
Вот как. Значит, дело в Ильиной. За все прошедшие дни он ни с кем не говорил об этом. Разве что с Кариной, но и то вскользь. И не подозревал, что кого-то так сильно данный вопрос может занимать. Недооценивал ситуацию, оказывается.
— Я не знаю, чем тебе помочь, но меня это здорово беспокоит.
Павел кивнул.
— Тогда иди и волнуйся где-то в другом месте, — он чувствовал усталость и желание как можно скорее завязать с этим неприятным разговором. — У меня еще куча дел.
Казалось, Антон еще что-то хотел возразить, но потом передумал и направился к двери. Уже у самого выхода обернулся и сказал:
— Пригляделся бы ты повнимательней к ней. Она точно не так проста, как кажется. И мне почему-то кажется, что за ее спиной кто-то стоит. Кто-то, кто не сильно любит тебя.
Соболев вздохнул, чувствуя, что еще немного — и он точно сорвется. Терпеть не мог, когда другие так настойчиво лезли в его дела. Но нельзя. По крайней мере, не так откровенно. Хорош из него выйдет руководитель, если будет не в состоянии держать себя в руках и сдерживаться в ответ на провокации сотрудников. А то, что это провокация, он не сомневался. В прошлый раз Кузьменко убеждал его закрутить роман с Лизой, теперь настаивает, что она держит камень за пазухой. Непонятно пока, что за цели у него, но поддаваться в любом случае нельзя.
 
— Я разберусь, Антон, ты иди. Мне правда надо работать.