Изнанка. Осколок души (СИ)

Блондин медленно, словно смакуя, провел кончиком языка по лезвию, слизывая кровь. Прищурился. Даже поцокал…
- Да ты у нас, оказывается, с секретом? Не так ли? Что ж, пожалуй, придержу тебя на закуску. Так сказать… на сладенькое.
И улыбка до ушей. Брр… так многообещающе это было сказано.
Меня передернуло.
- Отдыхайте пока, набирайтесь сил. Ваша очередь настанет, чуть позже.
Глядя в удаляющуюся спину, а точнее, в пернатый шлейф, состоящий из огромных черных сложенных крыльев, который я изначально приняла за длиннополую ниспадающую мантию, не придумала ничего умнее чем крикнуть:
- Эй, птенчик неощипанный, куропатка облезлая! Может, все же просветишь, в чем весь аншлаг?
Кривая улыбка была мне ответом.
- Рехнулась? Ты его этим только разозлишь. - Прошептал Ксавье.
- Пусть лучше бесится, и срывает на нас злость, чем предваряет свои идеи в действительность. Не думаю, что его замыслы отличаются исключительным альтруизмом и любовью к ближнему. Прожжённый циник до мозга костей, и единственное, чем мы сейчас можем помешать, - это всеми доступными способами, пытаться вывести из равновесия. Не дать сосредоточится.
- Идея так себе...но я в деле. Эй, желторотик...
Но прилетевшее темное облачко, не дало закончить, столь ретиво начатую фразу. Кольцом об вившись вокруг шеи рыжего, перекрывая кислород.
Пытаясь сделать хоть один глоток воздуха, Ксавье, безрезультатно лишь шевелил уже побелевшими губами. Лицо отчаянно покраснело, а глаза расширились и грозились выкатится из орбит.
- Советую прикусить язычок и не отсвечивать! Чтобы вы знали... я убивал и за меньшее. Но так и быть, на этот раз прощу. Можете считать это огромной поблажкой, своего рода подарком за храбрость, решительность и длительное противостояние. Было интересно. Я давненько не получал столько удовольствия, за столь короткий промежуток времени. Достойные противники (и союзники), от того и ценны, что столь редко встречаются.
Взмах руки, и облачко рассеялось, словно его и не было.
«Философ хренов! Чтоб ты, собственным ядом подавился!"
А тем временем, началась какая-то непонятная движуха. Вперед выступили шесть фигур, с огромными, глубокими мисками, удерживаемыми в руках. Чуть наклонив емкости к земле, фигуры начали расходится в разные стороны от центра, где в данный момент хозяйничал " крылан".
С каждым новым удаляющимся шагом, за ними тянулась вязкая, красная полоса, расчерчивая утоптанный снег, в гигантский рисунок.
- Это что, кровь? - Округлившимися глазами смотрела на это, кровавое художество.
- По всей видимости. Судя по всему, нам предстоит стать частью очень древнего ритуала.
- Какого?
- Понятия не имею. Впервые такое вижу, но могу сказать одно, -дело дрянь.
" Художники" между тем, успели дойти до каких-то одним только им ведомых точек, и остановились. В ожидании дальнейших команд.
Окинув взглядом весь этот каллиграфический беспредел, с удивлением обнаружила, что все эти жуткие, в своем виде, линии соединяются между собой и образуют гексаграмму , равными лучами расходящуюся в разные стороны.
- «Отдыхающих», пока не трогать. Всех остальных, - в расход.
Не успела я глазом моргнуть, как нескольких, еле живых ребят, волоком протащили и уложив спинами на голый снег, распороли остатки верхней одежды, оголяя торс.
Остро заточенная сталь, успела яркой вспышкой блеснуть перед тем, как опуститься вниз. Одним движением пробивая грудную клетку и пронизывая сердца насквозь.
Все синхронно. Ни малейшей секунды в отклонении. Словно тщательно отредактированный единый слаженный механизм.
В ту же секунду, расчерченная гексаграмма вспыхнула, и кровавые линии загорелись сами собой. Холодным, небесно-голубым мертвым огнем.
Для кого-то этот миг пролетел как скоротечное мгновение, один судорожный вздох. Для тех несчастных, которые отдали свои драгоценные жизни в угоду активации гексаграммы, для меня же, как для невольного стороннего наблюдателя,- растянулись до бесконечности.
Смотря в недвижные, навечно замёрзшие расширенные зрачки, по неволе испытывала муки жалости. Ведь у них у всех были семьи, собственные чаяния, стремления и цели, которых уже невозможно будет увидеть, предварить, достичь. Их просто использовали, а после, как ненужный израсходованный материал, откинули в сторону.
 
Без жалости, и толики сомнений.
- Что застыли? Шевелитесь быстрее! ,- Рявкнула блондинистая сволочь.
Даже кровь, ещё не успела впитаться в мерзлую землю, став тошнотворной алой кашицей. Бурая жижа, противно чавкнула и хлюпнула, когда покрытые изодранными штанинами колени, с силой впечатались, разбрызгивая кровавую мешанину в разные стороны.
Противно и мерзко. Но кому до этого было дело? Уж точно не для тех несчастных, которых поставили на колени, на то самое место, где недавно испустили дух, боевые товарищи.
Теплый металлический запах, раздражал обоняние, заставляя пустой желудок нервно дергаться.  Прочно обосновалось ощущение надвигающейся тошноты. Смрад, чадящий в воздухе, пропитал каждую клеточку кожи, впитался в поры, и стал неотъемлемой частью непрекращающегося кошмара.
Кошмара наяву.
«Безысходность, кровь и … смерть. На пороге которой мы все сейчас собрались. И остается лишь только сделать один единственный шаг, одно лишь движение, чтобы навсегда оказаться в её царстве. Что-то меня на лирику потянуло. Никак, подползает мое времечко, чтобы представится.»
- Эй! Ты чего? Даже не вздумай! Слышишь! - Лёгкий толчок в бок, вернул меня к действительности. А точнее острая жгучая боль, от вскрытых вен, из которых, от неосторожного движения, хлынула новая порция теплой крови.
- Ну спасибо! Только затягиваться начало. И болеть перестало.
- Да ладно! У тебя, даже зрачки стали поволокой затягиваться. Не смей помирать, нам еще отсюда выкарабкиваться надо. И по возможности наших прихватить, - не унимался Ксавье предпринимая отчаянные попытки меня растормошить.
- Непревзойденный оптимист. Я от усталости, даже пошевелиться не могу. Как ты себе это представляешь? Героически ползти вплоть до самой границы? Думаешь, они согласятся немного подождать? Пару- тройку недель…
- Хохмишь, значит оживаешь. Уже лучше. Я уж думал, коньки отбросила.
- Не дождетесь! - Припечатала, с усилием, сцепив зубы, шевелясь.
Несмотря на то, что с огромными усилиями все же «вернулась» в этот бренный мир, видеть искаженную реальность не перестала. Как сквозь призму. Размыто и с нечеткими, нереальными добавлениями, которых с каждой секундой становилось все больше и больше.
Вокруг стелился туман, среди которого, то тут, то там, мелькали тени. Белесые сущности, исчезающие в неизвестности, и сероватая клубящаяся масса, от которой за версту разило злобой, и неистраченной жестокостью.
Которые стремились жить, вернуться в реальность.
Зазвучали первые строки заклинания. Язык был не знаком, как и наречие, но не менее прекрасен.
Длинные напевные ноты, трудно произносимое наречие, состоявшее из одних только протяжных гласных, въедалось в мозг, затрагивало что-то в глубине души и звало за собой… заставляло откликнуться.
Закрыла глаза и прислушалась, наслаждаясь звучанием. Словно старая давно позабытая музыка, несущая покой и умиротворение.
Ведомая напевом, перестала замечать, как несчастным, прямо на лбу остатками засыпающей крови рисуют загогулины, и единым росчерком перерезают горло. А сущность, витающая поблизости вбивается в безжизненное тело. Как в застывших навсегда глазах, загорается красный магический огонек полного подчинения.
Время остановилось. По крайней мере для меня.
- Красиво правда? Прямо, вопиющая наглость, во всем своем великолепии.
Грациозная женственная фигура, в облегающем черном платье в пол, прошлась до ближайшей жертвы, и приподняв холеными пальчиками подбородок, вгляделась прямо в глаза.
- Как интересно.... Давненько я подобного не видела. Не у кого, до этого ещё не хватало наглости.