Взломщик (ЛП)

Малкольм кивнул и снова поморщился. Вместе они вышли в коридор. Зак старался не смотреть на ужасающий вид тела мертвого охранника.
Сначала он подумал, что они смогут уйти незамеченными, потому что звук выстрела заставил весь персонал больницы скрыться. Вскоре он понял, что это было не так. В конце коридора появились трое охранников и побежали в сторону Зака ​​и Малкольма. Зак не колебался — он поднял пистолет и выстрелил в потолок. Охранники остановились, когда на землю упал град штукатурки, и Зак приставил оружие к затылку Малкольма.
— Ложитесь на землю, убрав руки на голову, или я выстрелю! — прорычал он, его голос был лишь слегка приглушен маской.
Охранники нервно переглянулись. Затем они упали на землю.
— Иди, — прошипел Зак Малкольму.
Они пошли по коридору, наступила странная тишина. Когда они проходили мимо людей на земле, Зак опустил пистолет в их сторону, чтобы они не набрались храбрости. Как только они их миновали, он сказал Малкольму ускориться. Тридцать секунд спустя они были наверху лестничной клетки.
Голоса доносились снизу. Зак снова выстрелил. Он попал в потолок, обломки падали громко, и даже Малкольм, который не пугался, вздрагивал от звука. Зак повторил указания упасть на пол, и они спустились по лестнице, четыре врача лежали на полу. Дверь, ведущая на стоянку, была широко открыта.
— Наружу. Живо.
Зак закрыл за ними двойные двери. На всякий случай, он выстрелил в панель, которая их открывала. Он не знал, запрет ли это двери, но попробовать стоило. Он повернулся к Малкольму.
— Как ты?
Лицо мальчика было блюм. Он выглядел слабым. Но кивнул.
— Нам нужно в Найтсбридж. Там мы будем в безопасности. Ты сможешь идти так далеко?
Малкольм впервые выглядел неуверенно.
— Очень болит, — сказал он.
— Знаю. Я смогу дать тебе там что-нибудь от боли. Но тут для тебя уже не безопасно.
Сирены. Приближались.
— Нужно идти, — Зак снял халат и помог Малкольму просунуть здоровую руку в рукав, другой край накинул на его раненое плечо. Этого было мало, но это помогало немного скрыть его белую пижаму из больницы. Тапочки Малкольма промокнут от дождя, но Зак ничего не мог поделать с этим. Им нужно было как можно скорее добраться до квартиры.
А что потом? Он не знал.
Они вышли на набережную Виктории и обнаружили, что дождь шел сильнее, чем раньше. Это им было на руку. В это время ночи народу и так было мало, но в такую ​​ погоду улицы были почти чистыми. Видимость была плохой. И хотя они слышали звук приближающихся полицейских машин, их никто не останавливал, пока они уходили среди ливня.
К тому времени, как они добрались до убежища в квартире Найтсбридж, они промокли насквозь, и Малкольм сильно дрожал. Зак снял с мальчика одежду и дал ему полотенце, чтобы он вытерся, прежде чем думать о себе. В ванной он нашел аптечку. Она была лучше обычной. Здесь были инъекции морфина и мешки с физиологическим раствором, а также стерильные повязки и обезболивающие, отпускаемые по рецепту. На мгновение рука Зака ​​зависла над морфием, но затем он отверг эту идею. Да, это помогло бы Малкольму, но это и притупило бы его разум, и Зак чувствовал, что ему понадобятся навыки мальчика до конца ночи. Он отнес обезболивающие и повязку в гостиную, где Малкольм тихо сидел, глядя на горизонт Лондона.
— Прими это, — он протянул Малкольму две таблетки, и мальчик проглотил их без жалоб. — Мне нужно сменить тебе бинты. Они промокли.
Малкольм кивнул и убрал одежду. Зак осторожно оторвал липкие полоски, которыми повязка крепилась к коже Малкольма. Мальчик поморщился, но не жаловался, а Зак увидел огнестрельную рану.
— Тебе повезло, что он не пробил кость, — сказал Зак, изучая работу хирурга. Входная рана была аккуратно зашита, но вся область была в синяках, воспаленная, а из раны сочилась бесцветная плазма. Малкольм время от времени шипел от боли, пока Зак осторожно накладывал свежую повязку. Когда работа была завершена, он был бледнее, чем до этого. Было ясно, что ему нужно было больше медицинской помощи, чем Зак мог оказать. И было ясно, что его жизнь будет в опасности, если кто-нибудь его обнаружит. Это означало, что он пока останется тут.
 
Зак посмотрел на часы. Почти три часа ночи. Его мысли обратились к Родни Хендриксу. Могло ли быть правдой, что этот странный, коренастый человечек с толстыми круглыми очками и страстью к воробьям мог быть причиной террора, бушевавшего в Лондоне в последние несколько дней? Это казалось невероятным. Возможно, анаграмма была просто случайностью. Совпадением.
Зак полез в Интернет. Загуглил Ричарда Хердера. Он проверил много человек с этим именем, но они были живыми: один был агентом по недвижимости, другой — школьником, еще один — священником в Корнуолле. Зак пролистал несколько страниц, пытаясь найти хоть какую-нибудь ссылку на бывшего солдата с таким именем, но ничего не нашел. До тех пор, пока он не щелкнул вкладку «Картинки».
Он нашел его внизу четвертой страницы результатов. Это была старая фотография, вырезка из приходской газеты за 1971 год. На ней были изображены два молодых человека, улыбающихся в камеру, оба в военной форме. Подпись ниже гласила: «Братья Ричард (слева) и Ли (справа) Хердер, сфотографированы в день их командировки в Северную Ирландию».
Зак уставился на картинку. Они оба выглядели свежими. Молодыми. Готовыми служить. Зак не мог оторвать глаз от фотографии. Брат справа еще не отрастил бороду и не носил очки. У него еще не было живота. Но не было никаких сомнений. Ли Хердер был молодым Родни Хендриксом.
Зак обернулся туда, где тихо сидел Малкольм. Он снова дрожал.
— Приятель, — сказал он, — ты уверен, что в этом кроссворде ничего нет? Мы ничего не пропустили?
— Покажи мне его еще раз.
Зак принес промокшую газету и показал Малкольму кроссворд. Глаза мальчика быстро метались вверх и вниз, пока он рассматривал сетку.
— Ничего, — сказал он через минуту. — Поверь мне.
Зак доверял ему. Но что оставалось? Возможно, он ошибся. Возможно, сегодня не тот день, когда Лондону следовало ожидать третьей бомбы. Почему-то он так не думал. Хендрикс был не в себе, и этот день — годовщина смерти его брата — будет для него знаменательным. Зак не знал, почему он помещал эти зашифрованные сообщения, но Хендрикс знал, что к этому моменту кто-то раскрыл его, потому что они смогли эвакуировать больницу до того, как взорвалась вторая бомба. В этих обстоятельствах было логично, что он заменил последний кроссворд на невинный. Но если так, возможно, он поместил свое послание в другом месте. И как во все это вписывался тупик? Что все это было? Не поэтому ли Ладгроув был мертв?
— Дай мне газету, — выдохнул он. Малкольм передал ее, и Зак пролистал страницы, пока не добрался до колонки с заметками о природе. Она была в правом нижнем углу страницы в конце газеты, рядом с несмешной карикатурой и под рекламой ипотечных кредитов. Со страницы смотрела фотография Хендрикса размером с паспортную фотографию. Зак прочитал заметку рядом с ней:
Длиннохвостый сорокопут. Тихий, изящный, мощный! Каждый человек возле Ярмута сможет увидеть потрясающие хвосты, великолепное парение и кульбиты, когда стаи этой птицы, редко встречающейся на Британских островах, устремляются к южному побережью Великобритании…
— Длиннохвостый сорокопут, — прошептал он. Он помнил утро в редакции меньше суток назад. Редактор настоял на том, чтобы Хендрикс написал статью для сегодняшней газеты о влиянии второй бомбы на дикую природу города. Хендрикс настоял на том, чтобы написать об этой малоизвестной птице, но затем, похоже, отступил. И все статья, которую он так стремился напечатать, была тут?
Почему?
Причина могла быть только одна.
Зак выругался себе под нос. Он должен был знать все время. Великолепные хвосты? Кому это было интересно? Хендрикс добавил заметку по какой-то другой причине. Он передал газету Малкольму.
— Это здесь, — сказал он.
— Что ты имеешь в виду?