Цикл «Рождённый магом». Компиляция. Романы 1-14 (СИ)

Отца моего зовут Ройс, Ройс Элдридж, и по профессии он — кузнец. Я часто гадал, жалел ли он о своём призвании, поскольку лошадей он, казалось, любил больше металла, и под любым предлогом сбегал в город, чтобы посмотреть на скачки. Он также тратил на покупку породистых лошадей для себя самого несколько больше, чем было разумно. Моя мать, её зовут Мириам, ворчала на него за это, но на самом деле была не против. По правде говоря, она любила лошадей почти так же сильно, и именно в одну из его поездок на скачки, будучи ещё молодым человеком, он с ней и познакомился. К сожалению, после свадьбы завести детей им не удалось, но так получилось, что годы спустя мой отец нашёл меня во время одной из своих поездок в город. По его словам, я был просто одиноким младенцем, брошенным на обочине недалеко от городка. Моя молодая мать положила меня там, где меня легко можно было увидеть и услышать, в надежде на то, что на меня наткнётся какая-нибудь жена фермера. Вероятно, я никогда не узнаю, почему именно она решила так поступить, но у меня в любом случае всё получилось хорошо, так что никакой неприязни я к ней никогда не испытывал.
Ройс и Мириам были рады получить собственного ребёнка, и будучи единственным сыном, я получил немного больше внимания, чем получало большинство детей. Если бы мои родители были богаты, то я был бы, наверное, совсем избалованным, но получилось так, что я был просто счастлив. Большинство наших соседей не догадывались, что я был усыновлён, но от меня родители этого никогда не скрывали. Я гордился тем, что я — Элдридж, и упорно трудился над тем, чтобы порадовать отца. Он настоял на том, чтобы я наблюдал за его работой в кузнице, что знакомило меня с инструментами и методами его профессии. Румяное свечение раскалённого железа я находил завораживающим, наблюдая за тем, как оно медленно принимало нужную форму под его терпеливыми руками. Поскольку я был сыном кузнеца, все естественно предполагали, что однажды я последую по его стопам, и я против этого не возражал. Если бы всё случилось иначе, то я сейчас вполне мог бы работать в кузнице, радостно придавая металлу форму, и тем зарабатывая себе на жизнь.
Когда я вырос из любопытного мальчика в неуклюжего подростка, стало очевидно, что с этой работой у меня могут возникнуть некоторые сложности. У меня было много врождённых талантов. Я был необычно умён, что большинство взрослых замечало в первые же минуты разговора со мной. Я хорошо разбирался в металлах, и имел врождённый дар, когда дело доходило до того, чтобы что-то мастерить или строить. Руки мои были уверенными и умелыми, мать называла их «ремесленными руками». Это и было сутью проблемы — хотя руки и ноги мои были длинными, особенно крепок я не был. Я усердно трудился, помогая моему отцу у кузнечных мехов, но сколько моя мать меня ни кормила, веса во мне не прибавлялось. Казалось, что я обречён навечно остаться долговязым юнцом. Тем не менее, я был достаточно умелым, так что со временем я сумел бы стать компетентным кузнецом, если бы не события той весны, когда реки раздулись от дождя.
День начался ярким и полным надежд, как обычно и бывает с весенними днями. Дожди в тот год, мой шестнадцатый год, были особо обильными, но они кончились несколько дней назад, и весь мир казался живым и сверкающим. Солнце грело, но воздух всё ещё хранил свежую прохладу, оставшуюся с зимы. В общем, держать меня в кузнице у отца казалось ужасной растратой. Подозреваю, что именно поэтому мать отправила меня искать травы. Она всегда была добра, и я думаю, что даже тогда она знала, что мой молодой дух был слишком большим, чтобы ограничиваться повседневными рамки кузницы. Так что я, с упругой походкой и с плетёной корзинкой в руках, пошёл исследовать поля и леса рядом с нашим домом. Конечно, я хорошо знал эту местность, но я радовался любой возможности побродить по округе, и я знал, что мать не ждала меня вскорости обратно.
Всё утро я бродил по полям, собирая разнообразные растения и одуванчики, которые, как я знал, моя мать любила использовать в готовке, но с приближением полудня я решился сходить к реке в поисках дудника, лекарственной травы. Что именно я найду там в этот день, я и понятия не имел. Я прошёл через густо покрытую лесом местность рядом с Рекой Глэ́нмэй. Русло реки было вверх по склону, поэтому я всё ещё не мог видеть берега, когда услышал звук, издаваемый встревоженной лошадью. Лошадь громко храпела и ржала, и высота звука говорила о том, что она полностью впала в мучительную панику. Если вы провели рядом с лошадьми столько же времени, сколько и я, то понимаете, что я имею ввиду. Я сразу же перешёл на бег, позабыв о юношеских мечтах. Я по-прежнему не жалею о том, что я сделал в тот день, но оглядываясь назад, я не могу не задуматься, как бы всё обернулось, если бы я выбрал другую дорогу, и не пошёл к реке.
 
Взбежав по склону, я увидел молодого человека примерно моего возраста, стоявшего на берегу реки, и громко бранившего текущую воду. Полагаю, было бы правильнее сказать, что он стоял на «новом» береге реки, поскольку крупная часть того, что было берегом раньше, явно была унесена прочь, подмытая стремительным течением. Я по-прежнему не видел лошадь, но парня я знал, ибо это был мой лучший друг, Маркус. Даже на таком расстоянии мне было видно, что его лицо побледнело от страха. Я добежал до него за полминуты, и хоть я и потряс его за плечо, он посмотрел на меня безо всякого выражения, будто мы не были знакомы. Ему потребовалось какое-то время, чтобы узнать меня, и в достаточной степени взять себя в руки, чтобы внятно произнести:
— Морт!
На этом месте мне, вероятно, следует упомянуть, что моё имя — Мо́рдэкай, но большинство моих друзей-ровесников привыкли звать меня «Морт».
— Я никогда её оттуда не вытащу, Морт! Она погибнет, и это — моя вина!
«Она», о которой он говорил, была драгоценной кобылой его отца, Данстар, хотя мы звали её просто Стар [2]. Она была прекрасной лошадью чалой масти, с похожим на звезду пятном на лбу. Она также была одной из наиболее дорогостоящих приобретений в большой конюшне его отца. Его отец, Герцог Ланкастера, купил её исключительно ради её родословной, чтобы улучшить породу своих собственных животных, поскольку она происходила из знаменитого рода беговых лошадей. Я был уверен, что Маркусу не было позволено на ней ездить, но такие мелочи, как правила, редко останавливали моего друга, когда ему в голову приходила мысль что-то совершить.
Было легко угадать примерные очертания случившегося. Он подъехал близко, чтобы посмотреть на несущуюся мимо реку. Спешился, и подвёл её к берегу, поскольку у кобылы хватало ума сопротивляться, когда её заставляли скакать так близко к ревущей воде. Тогда-то беда на него и обрушилась. Ослабленный берег реки обвалился под весом лошади, и хотя Маркус сумел успеть попятиться, кобыле повезло меньше. Она попала в плен реки, изо всех сил стараясь держать голову над поверхностью воды. Течение прибило её к упавшему дереву, где она и застряла, не будучи способной взобраться по крутому, скользкому от грязи берегу. У меня скручивало сердце от панических криков Стар, пока та отчаянно тщилась удержать свою голову над водой.
Не думая, я начал карабкаться вниз по скользкой береговой осыпи, пытаясь подобраться ближе. Легко видеть, что моё мышление в тот момент было не особо ясным, поскольку я ни коим образом не мог освободить попавшую в западню лошадь. Осыпающийся берег был крутым, и узким у кромки воды, из-за чего для меня было невозможно вывести лошадь из воды, даже если бы у меня было достаточно сил на такое свершение. В тот момент её уже почти смыло под нижний край упавшего дуба, после чего она бы стремительно захлебнулась, поскольку зацепилась бы за большие ветви, находившиеся под водой. Тем не менее, я приблизился к ней, не имея в голове чёткого плана, поскольку сочувствовал её затруднительному положению.