Дочь Моргота (СИ)
Силмэриэль до боли сжала ладони, во что бы то ни стало желая вновь поймать и продлить миг слияния мыслей и душ. Ей же не показалось от сводящего с ума страха и одиночества? Она очень хочет помочь другу и спасти живой мир от истребления, но… он уже скоро вновь обнимет ее, и… полчища Саурона не будут больше страшны никому здесь, и Гэндальфу не понадобится помощь.
— Твой жених еще далеко, Силмэриэль, и ему предстоит немало испытаний. Подожди… это поможет тебе успокоиться и обрести ясность ума.
Гэндальф на мгновение отвел глаза, еле заметно дрогнувшей рукой доставая из кармана непрозрачный флакончик густого черно-серого цвета. Эликсир? Силмэриэль до сих пор не замечала за ним особой любви к главному (после полуорков) увлечению Сарумана. Хотя любовный удался ему лучше, чем кому-либо еще в этом мире.
— Выпей, — ласково улыбающийся Гэндальф приобнял ее за плечи и, слегка надавив, усадил в мягкое кресло.
Все еще пытаясь вновь поймать осанвэ, Силмэриэль зачарованно следила за играющими на поверхности пузырьками — вино словно вскипело от неизвестного эликсира, чуть было не выплеснувшись на руку волшебнику.
Посеребренный край коснулся губ — Гэндальф решил напоить ее с рук, как ребенка… в детстве так никто никогда не делал, или она не помнит. Силмэриэль послушно зажмурилась, глотая ставшее почти безвкусным вино. Окажись оно невыносимо горьким — наслаждение согревающей и возвращающей в безмятежно-невинное состояние родительской заботой перебило бы неприятные ощущения.
***
«Или предоставить коротышек их судьбе? Им же хуже — все равно недалеко уйдут. Стоит ли марать меч в крови полуросликов, еще более жалких, чем люди — как мышь зарубить, или комара?» — НеБоромир брезгливо скривил губы, отводя взгляд от полных неприкрытого ужаса неестественно выпученных глаз хоббитов.
Сжимающая отразивший солнце ярким бликом гондорский клинок рука замерла в секундном колебании. И не на волос не дрогнула, мгновенно развернув острие в сторону предательски качнувшихся кустов на склоне.
— Господин! — запыхавшийся воин в черном плаще с гербом Гондора Белым древом на груди замер, почти не дыша, напуганный отнюдь не смертоносной сталью, а парализующей волю Тьмой во взгляде наследника трона наместников.
И прекрасно.
Грубо пролистывать теснящиеся в головах аданов мысли чуть менее неприятно, чем беседовать с ними. Торопиться на помощь брату удачно погибшего бывшего возлюбленного Силмэриэль никакого желания не было — Фарамир видел и понимал гораздо больше, чем нужно… и слишком нравился ей. Но у Гондора и так мало воинов, слишком мало.
— Пусть отступает в Минас Тирит, как можно скорее. Биться за Осгилиат бессмысленно, его не удержать.
Дотянуться осанвэ до Фарамира и, тем более, Силмэриэль, он ни разу не пробовал — воздержаться от последнего стоило неимоверных усилий. Но в кишащем шпионами Майрона Итилиэне выдавать себя раньше времени было слишком опасно, он тогда мог захотеть… лучше даже не облекать в слова, чего. С ней ничего не случится в ни разу не захваченной врагами Белой крепости под надзором Дэнетора и слуг, еще совсем недолго.
— Наместник Дэнетор…
Проклятье! Обезумевший от внушаемых Майроном видений в темной глубине Палантира, или жажды власти и почестей потомок жалкого рода вечно вторых все больше мешал… пытаться осуществить и без того почти невыполнимое. Теперь Наместник готов обречь на смерть бессильный перед надвигающимся несметным войском гарнизон Осгилиата, и своего единственного еще живого сына. Их гибель в рукопашной схватке будет до отвращения быстрой и бессмысленной.
Как смерть мелких хоббитов от его оскверненного столь недостойной жертвой меча. Он бы и не вспомнил о них более, если бы не дотронулся случайно до бьющихся в лихорадочной агонии страха мыслей. Они даже не сумели сбежать, пока он отвлекся, и мешали сосредоточиться, еще больше портя настроение.
— Вы убили их, не касаясь? — сдавлено прошептал побледневший воин, держась за шею, словно его душила невидимая безжалостная рука.
— Нет, — отрывисто бросил неБоромир, неохотно убирая меч в ножны. — Только показал кое-что занимательное. Приведи коней.
До объяснения он снизошел исключительно потому, что иначе адан упал бы навзничь рядом с хоббитами, возможно, даже замертво, а терять воина без необходимости незачем, пусть сначала убьет хотя бы одного орка Майрона. Коротышки придут в себя, наверное, когда оправятся от увиденного, если хищники или орки не найдут их раньше. Это совершенно не важно, он и так уделил им слишком много внимания.
***
— Уводи воинов в Минас Тирит, Фарамир! Или одобрение отца тебе дороже всего вашего жалкого народа, болван?
Ты все равно его не дождешься, никогда.
Последнюю фразу он бы выплюнул в лицо «брату» с особым удовольствием, хотя странно и глупо, что какой-то адан столь сильно его раздражает. Именно поэтому. Они с Силмэриэль очень хорошо поняли и приняли друг друга… слишком хорошо, поделились болью и обидами нелюбимых детей. Гондорский витязь мог бы проявить больше силы духа, а не ныть, как с рождения лишенная родительской ласки девушка.
Сколь-нибудь всерьез беспокоиться, что Силмэриэль может предпочесть адана — верх глупости… Как же они глупы, если даже частично уподобиться смертному так опасно для ясности ума. Хотя устроенный Дэнетором перед походом пир — наместник захотел торжественно проводить сыновей за победами, особенно его — и закончился счастливее, чем можно было мечтать, весть о гибели Фарамира исключительно порадует.
Но перед этим пусть братец принесет как можно больше пользы, а не падет от шальной орочьей стрелы в давно проигранной битве за разрушенный город. Бывшая столица древнего королевства нуменорцев (в любых других обстоятельствах он бы охотно позлорадствовал) теперь напоминала развалины сгинувшей цивилизации — Майрон постарался на славу и был огорчительно близок к окончательной победе.
Они не совсем опоздали — атаку небольшого передового отряда Фарамиру с грехом пополам удалось отбить, понеся огорчительные потери — неБоромир поморщился, как от разом занывших старых ран. Что его искренне расстроят беспорядочно валяющиеся в обломках вперемешку с орками мертвые аданы, еще недавно показалось бы самым немыслимым и диким из возможных порождений воспаленного разума.
И оставшиеся в живых гондорцы во главе с несчастным обделенным сыночком твердо намерены стоять до своего скорого и бессмысленного конца… болваны. НеБоромир перевел взгляд с почерневшего от подошедших отрядов Мордора дальнего берега Андуина на собственных не решающихся лишний раз вздохнуть воинов. Больше всего им хотелось испуганно шарахнуться от разозленного командира, но на этот раз аданы проявили нежданное мужество.
— В Минас Тирит, быстро!
Пока дохлые рабы Майрона не прилетели хватать вас сверху, когтистыми лапами драконоподобных тварей!
И его по-настоящему волнует, доберутся ли смертные без потерь до крепости! Бросив обеспокоенный взгляд на пока еще безмятежно чистое небо — лишь смутные тени птиц проглядывались под облаками — неБоромир впервые за долгие недели попытался дотянуться осанвэ до Силмэриэль. Перед общением с братцем безнадежно испорченное настроение отчаянно хотелось улучшить, получив наконец хоть немного радости.
Или тревоги. Нежное, успокаивающее прикосновение ее сознания оказалось совсем слабым и мимолетным, и почти сразу пропало окончательно — ни малейшего следа ее мыслей больше не чувствовалось. Глупости, так он окончательно уподобится аданам, и пойдет искать поддержки у «брата» — Минас Тирит далеко, он по прежнему опасается выдать себя назгулам — присутствие подвластных Майрону живых мертвецов ощущается гораздо явственнее, чем ее. И способности Силмэриэль стали слабее… жаль, что это так повлияло на нее, но все будет хорошо, уже совсем скоро. Когда он вернется в Минас Тирит, с ней точно ничего не случится. Осталось совсем чуть-чуть — спасти братишку от самого себя, давно не приходилось делать ничего настолько отвратительного.