Не будите спящих красавиц (СИ)

Нашу беседу прервала квакуха. Она запрыгнула на стол и поскакала в направлении чесночного аромата. Я перехватила беглянку:
— Куда ты собралась? Вот вернется бабушка Яга и зелье из тебя сварит.
Я посадила лягуху на плечо, где она, к моему удивлению, так и осталась сидеть.
Котофей только хмыкнул:
— Вернется она, как же. Не раньше завтрашнего утра теперь появится. Она к Берендею в столицу поехала, мерки снимать.
— Кто такой этот ваш Берендей, о нем и козликова сестрица говорила.
— Это царь, что в Козьих Копытцах правит. Он Яге трусы счастливые заказал пошить, выборы на носу, — охотно пояснил Баян.
— Выборы кого? — не поняла я.
— Главного царя. У нас в каждом городе по царю сидит, — Котофей отхлебнул из кружки. — Раньше они воевали все время. Но дело это хлопотное, неблагодарное, народ, опять же, недоволен. Да и богатыри наемные цены задрали выше крыши. Вот и решили самодержцы мирным путем обойтись. Каждый год выборы устраивают. Кто победит, там и столица. Почитай, уж десятый год Берендей выигрывает.
— Что же она к царю в таком виде поехала? — я вспомнила лохмотья и грязный платок.
— Это она бедной селянкой замаскировалась, чтобы конкуренты его не обвинили в нечестных выборах. Уже четыре раза к Берендею на этой неделе ездила. В прошлый раз, например, учительницей начальных классов наряжалась. Чего там намеряет, ума не приложу.
Находясь в теле Мурзика, я могла не только сказать, но и показать. Но смущать собеседника не хотелось.
Лягухе надоело сидеть на плече, и она скакнула в мою кружку. Хорошо еще, что Баян успел ее наполнить. Видя, как плещется зеленуха в пойле, я порадовалась за нее. Хоть кому–то сегодня по–настоящему хорошо.
С некоторыми трудностями, возможно, началось землетрясение, мы перебрались на крыльцо. Кучерявые барашки–облака дружной ватагой уплыли за горизонт, освободив место для будущих звезд. Вечерело. Дневной жар поднимался от нагретых досок, но с улицы уже подкрадывалась прохлада. В бочонке еще оставалось прилично волшебного напитка, и Котофей нацедил нам по кружечке. Зеленуха нарезала круги в кастрюльке, в которую мы щедро плесканули хмеля.
Крыльцо широкое, под стать терему. Тут и кресло качалка, в которую уселся Баян, и старенький продавленный диван, предоставленный в полное мое распоряжение. Вместо стола мы использовали перевернутую ступу. Как объяснил Котофей, Ядвига Константиновна давно отказалась от полетов. С тех самых пор, как дети из пятого «Б» класса обстреляли ее из рогаток, и ей пришлось совершить вынужденную посадку в зарослях крапивы. Так как пострадала только гордость бабы Яги, шумиху поднимать не стали, чтобы не доводить дело до дипломатического скандала. Класс занесли в черные списки, что означало: посещение других измерений для них и их потомков (яблоко от яблони) теперь под запретом.
Баян указал на «копейку», которую я так и не поставила в сарай.
— Не желаешь силушкой богатырской похвастаться? — спросил он меня. — Удаль свою молодецкую показать?
— А что надо делать? — я еле ворочала языком.
— Да вон енту таратайку в лес оттолкать, — на полном серьезе сказал Баян.
— Зачем? Ядвига Константиновна расстроится, если мы ее собственности лишим.
— Ягуся ее у цыгана на базаре купила, — пояснил Котофей. — Говорил же, не связываться. Так нет же. Эта рухлядь, я про технику, только до болотца и доехала.
— Странно, — промолвила я, — данная модель вездеходной считается, по любому бездорожью бегает.
— Бегает, как же, — скривился Баян, — они ее с Валерьянычем еле обратно до дома дотолкали, хорошо, медведи помогли.
— А медведи еще и спасателями подрабатывают? И как их можно вызвать?
— Какие там спасатели. Когда Яга с лешим на полянке остановились, чтобы передохнуть, они сами явились. За мусор ее посчитали, — Баян развернул мятный леденец, — что с них взять, хоть котелки и огромные, а пустые.
— Я бы тоже перепутал, — заступилась я за охранников леса.
Котофей продолжал рассказ:
— Ягусенька потом страшно жалела, что лишнего косолапым наговорила, когда железяку отбивала. Теперь нет никакой возможности от этого хлама избавиться. В реестре у медведей она как культурное наследие и исторический памятник числится. Они ее уже двадцать три раза из леса возвращали. Валерьяныч, тот вообще страшно радуется, когда сюда приходит. Он же сам ее чуть не купил, всего–то рублика не хватило. Никто больше не хочет Яге помогать, так что, может быть, ты попробуешь? Вдруг, у тебя рука легкая окажется.
 
— Не думаю, — тащить машину в лес не улыбалось, — мои руки не из того места растут.
— Надо же, вот бедняга, — посочувствовал котик.
— Я‑то привык, а отец на мамку до сих пор обижается. Зачем такого криворукого сына родила.
Я порадовалась, что Мурзик меня сейчас не слышит, и захрустела огурцом. Чтобы как–то избежать неприятной темы, я перевела беседу в другое русло:
— Что же, у Ядвиги Константиновны много заказов? Или еле концы с концами сводит?
— Зачем ей концы сводить? — не понял Котофей. — Мы не в западных землях, а она не сваха. Правда, одно время хотела перебраться туда, когда с показами начала выступать, да вовремя одумалась.
— Значит, от клиентов отбоя нет.
— Нет, — закивал Баян, — у нее даже Алеша Попович одевается. Предпочитает, в основном, розовые оттенки.
Представить Алешу Поповича в розовых труселях, украшенных кружевом, под кольчугой было выше моих сил.
— Кстати, — продолжал вещать кот, — на днях в Козьих Копытцах состоится показ последней коллекции. Яга как раз набирает подходящих моделей. Не хочешь попробовать?
— Я лучше машину в лес оттащу. В какую сторону еще не ходили?
Я поднялась на ноги, но они отказывались идти. Ах, Мурзик, мало ты в качалке занимаешься, надо тебя на футбол записать. Там все равно руки не нужны. Стоп, это же у меня с руками беда.
Лягуха блаженствовала, лежа на спине, в кастрюльке. Я залюбовалась ее нежно–зеленым брюшком на фоне темного напитка. Когда я расколдуюсь, первым делом куплю себе платье такого же цвета. Денег у меня скопилось прилично за полгода, а если еще бабкино наследство продам, то можно и вообще работу бросить. Михеич, правда, огорчится. Нет, уходить надо так, чтобы все жалели, что ты не ушел раньше.
— Пора в дом возвращаться, через пять минут комары полетят, — предупредил Котофей.
— Это, что же, они у вас по расписанию летают?
— И строем, — подтвердил Баян. — Петухи поют в шесть утра, по ним хоть часы сверяй. Кукушки после полуночи не работают, можно смело высказывать все, что за день накопилось. Медведи патрулируют круглосуточно. Мусор не воробей, сам не улетит.
Я представила эту картину. Утром отдавили ногу в общественном транспорте, а ты только ночью можешь слегка пожурить обидчика. Это какую же силу воли надо иметь, чтобы так жить. Недаром тут столько богатырей на квадратный метр пасется.
— А ежик белую лошадь, зачем ищет? — внезапно вслух подумала я.
— Она ему денег должна, заняла на неделю, и уже год не отдает. Бегает от него, по туманам прячется. Он хоть и склеротик, а про долг не забывает. Это тебе не три копейки, а целый пятак.
Котофей, похоже, как местное радио, все про всех знает. Чего бы еще у него спросить? Как пройти в библиотеку? Не то,… как пройти во вселенную…точно.
— Баян, ты меня уважаешь? Нет, не так, я тебя уважаю, — лесть еще никому не повредила, — скажи, как мне пройти во вселенную к Вольдемару, который живую воду продает?
— Легко. Сначала идешь к бабе Яге. Ой, извини, ты уже здесь. Затем, после соблюдения традиций: напоила, накормила, спать положила, — скороговоркой перечислил он, — с утречка выполняешь боевое задание, за которое Яга даст тебе клубочек. А потом этот же вопрос задашь ему.
 
— А другие варианты есть?
— Только через постель, — двусмысленно намекнул Котофей.
— Значит, нет, — сделала выводы я.
— Маруся, — позвал меня Мурзик. — ты чем там занимаешься? Все еще призрака ловишь?