Танцующий лепесток хайтана (СИ)

Чу застыл на месте, пытаясь понять, зачем Мо Жань пытается сбить его с толку.
— Постой… Ваньнин, ты можешь не смотреть, пока мы не будем на месте? — он склонился к самому уху балетмейстера, и тот едва не подпрыгнул от неожиданности, потому что шепот буквально щекотал чувствительную ушную раковину, пробуждая целую вереницу мурашек.
— Я могу просто закрыть глаза если ты будешь вести меня под руку. Тебе не обязательно… стоять так близко, — выдохнул Чу, напрягаясь. — Я не собираюсь подсматривать.
— О, я придумал кое-что получше, — пробормотал Мо Жань, продолжая обнимать его за талию. Однако теперь место его ладони на глазах заняла плотная темная повязка, сквозь которую едва возможно было что-либо разглядеть.
В следующую секунду он подхватил Ваньнина, заставляя мужчину раздраженно взмахнуть руками в попытках сохранить равновесие — и, отбросив сомнения, быстрым шагом направился вперед. То, что Чу совсем не сопротивлялся и, казалось, был готов ко всему, определенно вселяло уверенность — а сам факт того, что мужчина не просто согласился довериться ему, но и не высказывал никаких возражений, и лишь тихо выдохнул, когда Мо Жань буквально обвил его руками, не могло не воодушевлять.
Однако Мо Жань тут же вспомнил, как однажды уже радовался тому, как Чу Ваньнин ему беспрекословно доверяет, когда опоил мужчину снотворной настойкой — а на следующее утро балетмейстер в ужасе сбежал от него.
Нет, радоваться все-таки было как-то рановато.
Мо Вэйюй действительно собирался сделать это свидание особенным, однако уверенность в том, что еще с утра казалось ему отличной идеей, таяла с каждой секундой. Возможно, он все-таки зашел слишком далеко — и Ваньнин просто не поймет его.
Спустя пару минут он наконец осторожно поставил Ваньнина на ноги, а затем ослабил узел повязки.
— Мы на месте, — он отступил от Чу на несколько шагов, позволяя балетмейстеру самостоятельно снять с глаз ткань и осмотреться.
Мужчина медленно отодвинул повязку в сторону, щурясь, как если бы опасался того, что может увидеть. В следующую секунду его лицо сделалось непроницаемым, а темные словно ночь глаза сверкнули неверием.
— Это..?
— Когда я только начинал заниматься трюками, мне необходимо было где-то тренироваться, и это место было идеальным, — поспешно объяснил Мо Жань. — Здесь все еще шло строительство, так что вечерами в свободное время я пробирался сюда чтобы практиковаться — а сегодня я просто арендовал всю крышу для того, чтобы все устроить и привести тебя… Не переживай, Ваньнин — здесь никого нет кроме нас с тобой. И мы можем здесь находиться сколько пожелаем...
— На каком мы этаже? — внезапно севшим голосом тихо поинтересовался Чу. Его пальцы вцепились в повязку, как если бы он хотел снова натянуть ее на глаза чтобы больше ничего не видеть.
— Это неважно, — Мо Жань шагнул к нему. — Посмотри, какой красивый вид открывается на город. Разве… разве тебе не нравится?
— Я боюсь высоты, — процедил Ваньнин сухо, — ты… должен был помнить.
Его лицо все еще было неестественно пепельным, а взгляд упирался в Мо Жаня, как если бы он опасался, что, если посмотрит куда-то в сторону — окончательно сорвется в панику.
А паниковать было отчего, потому что Вэйюю хватило ума привести его на крышу небоскреба, представляющую собой огромный стеклянный шар с абсолютно прозрачным полом, сквозь который легко просматривались десятки кварталов, проезжая часть — и проносящиеся где-то внизу светящиеся точки автомобильных фар. Город напоминал внезапно оживший дальний план триптиха Босха — светящийся муравейник, разрывающий сгущающуюся тьму потоками света, которые прошивали ночь подобно тысячам золотых нитей.
— Ваньнин, — Мо Жань сделал шаг в сторону Чу, протягивая руку.
— Зачем ты привел меня сюда? — балетмейстер усилием воли заставил себя не смотреть под ноги, и спустя пару секунд сомнений шагнул к Вэйюю, но тут же пошатнулся — как если бы оступился на ровном месте.
Он старался не думать о том, что от разверзнувшейся пропасти его отделяет лишь тонкое прозрачное стекло под ногами.
 
На реке зимой лёд и то бывал толще.
Казалось, каждый шаг приближает его к неотвратимой гибели.
В горле пересохло.
Мо Жань внезапно отчетливо понял, насколько неосмотрительно выбрал место их свидания — но что-либо менять было уже поздно.
— Ваньнин, — повторил он тихо, — иди ко мне и ничего не бойся, ладно?..
Балетмейстер Чу смерил Вэйюя мрачным взглядом. Он понимал, что юноша сейчас буквально уговаривает его словно ребенка, но ничего не мог поделать с разъедающим последние крохи уверенности страхом, который, казалось, лишь усиливался с каждой секундой.
В следующее мгновение Мо Жань, видя, что Чу снова застыл на месте и не может больше ступить и шагу, сам подошел к нему и обхватил мужчину за плечи, прижимая оцепеневшее тело к себе.
Ваньнин тут же ухватился за Мо Жаня и зажмурился, как если бы был готов к падению в любую секунду.
Однако… шло время, и ничего ужасного не происходило.
— Всё хорошо, видишь? — прошептал Мо Жань ему куда-то в шею. — Расслабься. Здесь действительно очень красиво, и я пригласил тебя сюда совсем не для того, чтобы пугать. Вместо того чтобы смотреть под ноги, взгляни сейчас наверх, хорошо?
Чу Ваньнин позволил себе бросить осторожный взгляд в сторону неба — и замер в потрясении. Перед ним открылся невероятный вид полной луны, как раз выплывающей из-за густых облаков подобно сверкающему призрачному шару. Запорошенный дождевыми каплями огромный стеклянный купол переливался в неровном свете мириадами крошечных призм, удерживаясь в воздухе при помощи прочных хромированных балок. Лунный свет струился сквозь прозрачное стекло и скользил мягкими потоками в прохладном ночном воздухе.
— Тебе нравится? — мягко спросил Мо Жань.
Ваньнин продолжал молча вглядываться в пронзительно бездонное ночное небо. На мгновение он почувствовал себя невероятно свободным, как если бы вдруг вырвался из телесной оболочки и вот-вот мог быть поглощен безбрежной тьмой космоса — и лишь руки Вэйюя удерживали его от того чтобы оторваться от поверхности земли и воспарить.
Он внезапно понял, что именно пытался изобразить Микеланджело на сводах Сикстинской капеллы — небо, простирающееся над ним, принимало его.
— Это… прекрасно, — выдохнул он спустя несколько мучительно долгих секунд. — Мо Жань, это место…
Он говорил обрывками потому что слова путались в голове. Звук собственного голоса казался ему неуместным и грубым — и даже шепот не мог бы его смягчить.
— Я знаю, — выдохнул Мо Жань ему в волосы. — А теперь… Ваньнин, ты хотел бы попробовать забраться на самый верх вместе со мной?
— Я не смогу, — Чу ошеломленно дернулся в руках юноши. — Нет… нет! Просто нет!
— Сможешь, — улыбнулся Мо Жань, щекоча дыханием его шею, и от теплой волны воздуха тело Ваньнина буквально пронзил электрический разряд. — Я сам делал это бессчетное количество раз... Видишь ту балку, напоминающую изогнутую дугу? Прямо под ней находится мягкий гимнастический мат — и, если ты оступишься, ничего ужасного не произойдет. Ты просто упадешь вниз, на мягкую поверхность...
— Зачем ты положил под балкой гимнастический мат? — прищурился Чу, перебивая Мо Жаня.
Он мгновенно заподозрил неладное. Сердце тут же тревожно сжалось потому что он запоздало понял, насколько высоко находится сердце купола от поверхности пола. Даже если падение будет мягким, процесс займет достаточно времени чтобы сойти с ума от ужаса… раз пять к ряду.
— Потому что я хотел попробовать проделать некоторые трюки вместе с тобой, Ваньнин, — признался Мо Жань тихо. — Прямо в воздухе. В падении. Что скажешь?..
— …... — Чу уставился на юношу с таким видом, словно тот нанес ему удар под дых. Он не знал, стоит ли ему сейчас истерически рассмеяться, или осыпать Мо Жаня проклятиями. И то, и другое едва ли могло передать его внутреннее состояние.
Ради всех святых, он и так едва мог находиться в этом месте — в основном, только благодаря тому что цеплялся за плечи Мо Жаня как за спасительную соломинку и старательно уводил взгляд от прозрачного стекла под ногами.