Танцующий лепесток хайтана (СИ)

Вместо того, чтобы утешить Ваньнина, тогда он набросился на него с обвинениями, и сыпал злыми словами, не понимая, откуда в нем взялась вся эта кипучая ярость...
— Господин Мо Вэйюй, дело в том, что балетмейстер Юйхэн не готов рассматривать на роль Тасянь-Цзюня никого кроме Вас, — неожиданно резко оборвал его лихорадочный поток мыслей Хуайцзуй. — Танцуете вы или нет, балетмейстер Юйхэн уже принял решение. Вы можете обговорить любые условия, но исполнять обозначенную роль должны именно Вы.
Мо Жань наконец поднял глаза на стоявшего перед ним взволнованного мужчину.
«Да что это за роль такая?..» — мысленно выругался он.
«Гребаный Юйхэн, ты должно быть, спятил или ослеп, раз из всех людей на свете внезапно обратил внимание на меня! Меня!!! Сам ведь сказал, что я танцую всего лишь «неплохо», да и только!..»
====== Часть 4 ======
Поскольку Мо Жань наотрез отказался возвращаться к Чу Ваньнину, и совершенно точно не собирался оставлять Хуайцзую никакие свои контактные данные, вся неловкая ситуация была достаточно быстро исчерпана.
Хуайцзуй, конечно, пробовал убедить юношу в том, что тот сам не знает, от чего отказывается, но Мо Жань лишь язвительно процедил в ответ:
«Отчего же не знаю? Двадцатичасовые репетиции, еда и сон по расписанию — и полное отсутствие права на личную жизнь… ах, да, что же я забыл? Гвоздь программы: скорбное лицо вашего распрекраснейшего Юйхэна 24/7…»
На это уже ни Хуайцзуй, ни Ши Мэй не знали, что ответить — ведь, по сути, Мо Жань был прав. Он отлично знал, что такое балет, и не был готов к той строгой дисциплине, которая требовалась для того, чтобы вернуться на сцену. Тем более, он не был готов исполнять, судя по всему, достаточно сложную партию какого-то там «Тасяня».
Чу Ваньнину придется смириться и найти на эту роль кого-нибудь еще.
«Прошлое не изменить, — рассуждал Мо Жань. — Да, я был неправ, не разобравшись в ситуации шесть лет назад. Но, возможно, все было к лучшему. Неизвестно, как бы сложилась моя судьба, если бы я тогда остался с учителем…»
Нет, он совсем не сожалел о том, что ушел тогда, феерически хлопнув дверью. За эти годы он привык к свободе, научился ценить себя и свой талант, сколотил небольшое состояние и не испытывал недостатка в желающих заключить с ним контракт командах. Он попробовал себя везде, где требовались скорость реакции, ловкость и умение выполнять опасные трюки: побывал каскадером, воздушным гимнастом, гастролировал вместе с известными цирковыми шоу. Его приглашали на интервью блогеры, а его собственный канал на ютубе еще в прошлом году собрал миллионную аудиторию.
Так стоило ли сожалеть о том, что шесть лет назад они с Учителем совсем друг друга не поняли?..
Впрочем, той ночью Мо Жань все никак не мог уснуть. Он вертелся в постели, чувствуя, как простыня под ним сбивается в отвратительный комок. Сон был прерывистым: он то пробуждался, чувствуя, как на лбу выступает холодная испарина, то снова проваливался в грезы.
Ему снился Чу Ваньнин. Высокий и стройный, холодный, словно неземное божество, он смотрел на Мо Жаня с осуждением, чуть поджав губы. Его глаза были темными, словно сама ночь — и отчего-то настороженно-испуганными.
«Почему он так смотрит на меня?» — пронеслось в голове у Мо Жаня.
Он попытался приблизиться к Ваньнину, и внезапно осознал, что тот почти синхронно с ним отступил назад на несколько шагов, словно стараясь удерживать расстояние. Двигался он легко и грациозно, едва касаясь пола — и Мо Жань невольно залюбовался плавностью движений своего наставника. Впрочем, этого короткого мгновения хватило, чтобы он безнадежно отстал от Юйхэна.
Юноша раздраженно выдохнул, а затем позвал:
— Ваньнин, почему убегаешь от меня?
Во сне его собственный голос показался ему странно высоким. И дело было вовсе не том, что ему пригрезилась его детская форма — опустив на себя взгляд, Мо Жань внезапно в ужасе застыл. Он был в теле Ши Мэя! Выглядел точь-в-точь как Ши Мэй в тот злополучный вечер шесть лет назад. Неудивительно, что учитель Чу бежал от него словно от чумного…
 
— Учитель, постой! Это ведь я, Мо Жань, — выкрикнул он, и внезапно злые слезы покатились по его лицу — слезы, которых он не пролил даже тогда, когда Ваньнин выгнал их с Ши Мэем, — Учитель! Не оставляй меня! Вернись!...
Неожиданно худые изящные руки обвили Мо Жаня за плечи, как если бы стараясь утешить. Подняв голову, Мо Жань увидел, что обнимавшим его человеком был, конечно же, Ваньнин. Все-таки он вернулся...
В полумраке он казался непривычно бледным, даже осунувшимся, в уголке его губ, если присмотреться, был небольшой синяк. На запястьях под длинными рукавами светлого безразмерного свитера виднелись странные линии, которые могла бы оставить, например, грубая веревка...
Мо Жань застыл, пытаясь понять, почему его наставник выглядит так, словно был жертвой жесткого абьюза.
— Учитель, что случилось? — прохрипел он, и его пальцы словно помимо собственной воли потянулись к руке Ваньнина, пытаясь перехватить запястье мужчины и как следует его изучить. Но тот резко отстранился, а длинные рукава его свитера снова скрыли его руки по самые кончики пальцев. Глаза феникса сверкнули темным гневом.
— Убирайся! — он грубо оттолкнул Мо Жаня от себя.
Юноша отлетел на несколько метров, и внезапно… проснулся, оказавшись на полу своей спальни. Его дыхание сбилось, а в голове все еще звенел голос учителя.
«Бл*ть, — выругался мысленно Мо Жань. — Что за фигню я только что увидел?! Мне, что, снился гребаный Юйхэн?!»
К своему ужасу, Мо Жань тут же обнаружил, что его голова буквально раскалывается от похмелья: вчера он допоздна просидел с Ши Мэем, и здорово переборщил с грушевым вином, так что теперь приходилось лишь пенять на себя.
Что было еще ужасней, он внезапно понял, что его глаза как будто воспалены — словно кто в них всыпал пару килограммов пляжного песка. Было полное ощущение, что Мо Жань провел всю ночь самозабвенно рыдая в подушку.
Проведя по постели ладонью, юноша застыл как вкопанный… подушка была и впрямь насквозь мокрой...
«Я распустил нюни словно какая-нибудь девица…» — подумал он, и кровь похолодела в его жилах.
Он действительно рыдал во сне, зовя своего учителя Чу так отчаянно, словно тот разбил его сердце. Он был действительно идиотом, раз одна случайная встреча так сильно пошатнула его самообладание.
Пошарив на столе в поисках телефона, Мо Жань снова ругнулся: он проспал до обеда. И, хоть на сегодня у него не было никаких планов (в противном случае он бы не пил вчера так много), мысль о потерянном времени словно мерзкая заноза засела в его голове.
Мо Жань вдруг обратил внимание на сообщение в мессенджере с незнакомого номера, которое только что мелькнуло на экране перед тем, как в следующее мгновение отправиться в спам. Он нахмурил брови, потому что тот кусок текста, который он успел прочесть в уведомлении, пока оно не «схлопнулось», не был похож на типичную рекламную рассылку.
Юноша почесал затылок, а затем со вздохом полез в «спам» чтобы отыскать незнакомого отправителя. Номер и вправду не был нигде записан, а сообщение было максимально лаконичным, и по сути содержало лишь время и адрес. К слову, если бы Мо Жань и впрямь решил прийти к назначенному времени по указанному адресу, ему следовало бы уже активно собираться.
Он вдруг замер, прекратив наконец раздраженно тереть лоб. Странная догадка пришла ему в голову, и в следующую секунду он набрал несколько строчек текста и, не долго думая, нажал «отправить».
Он написал:
«Вы ошиблись номером?»
Спустя несколько секунд сообщение было прочитано, и написавший его, очевидно, впал в легкий ступор, потому что минут пятнадцать ничего не отвечал.
Мо Жань, с ухмылкой поглядывая на телефон время от времени, успел уже принять горячий душ, переодеться в свежие вещи и выпить несколько чашек кофе на голодный желудок.
Наконец, экран телефона снова замерцал — видимо, у его «таинственного» собеседника не выдержали нервы.