Танцующий лепесток хайтана (СИ)

— Вэйюй!.. — Ваньнину казалось, его голова вот-вот взорвется от противоречивых ощущений, однако он должен был донести до юноши всю опасность ситуации. — Разве тебе не показалось, что я способен… причинить тебе боль?
Он вцепился в полотенце, отчаянно проклиная настойку, собственную глупость, а заодно — и беспечность Мо Вэйюя, который будто специально не хотел замечать, насколько нездоровыми были реакции Ваньнина.
— О… — Мо Жань усмехнулся, и его пальцы накрыли судорожно сжатую ладонь Чу. Жар его прикосновения, казалось, просачивался под самую кожу.
Балетмейстер дернулся, пытаясь отпрянуть в сторону, но за его спиной находилась стена. Ее твердая поверхность не располагала к маневрам.
— Значит, ты боишься, что навредишь мне? — продолжил Вэйюй тихо, и его голос был мягким, словно драгоценный бархат.
Свободной рукой он прикоснулся к собственной прокушенной губе, словно оценивая нанесенный урон.
Ваньнин проследил за его движением, судорожно сглатывая. Почему то, как этот юноша прикасался к собственному рту пальцами, вызывало в нем целую бурю эмоций?.. Он не мог смотреть на него и не представлять, каково было бы чувствовать его на себе. Подобная мысль заставила его вспыхнуть так отчаянно, что, должно быть, его лицо сравнилось по цвету с сигнальным фонарем.
Словно уловив состояние Ваньнина, Мо Жань не торопился убирать руку от лица. Он прошелся кончиками пальцев по своим губам, а затем скользнул к подбородку и шее. Все это время его полуприкрытые веками глаза неотрывно следили за тем, как Ваньнин реагирует на его действия.
«Что, мать вашу, он делает?..»
Чу словно под гипнозом продолжал пялиться на Вэйюя, жадно ловя каждое движение юноши. Его дыхание участилось, а по спине прошел холодок, как если бы Мо Жань прикасался не к себе, а к… нему.
— Но ты не сможешь причинить мне боль, если не притронешься ко мне и пальцем, — продолжил Мо Жань. — Скажи, ты хотел бы посмотреть, как я касаюсь себя?.. Просто посмотреть?
— Мо Жань!.. — Ваньнин побагровел. В его голове внезапно опустело. Рука Вэйюя, все еще сжимающая его пальцы, неожиданно сместилась, оттягивая полотенце, в которое Ваньнин так отчаянно кутался.
— Чего же ты боишься на самом деле, Ваньнин?..
— Я не боюсь!.. — Чу замер, а его глаза изумленно распахнулись, потому что Мо Жань наконец оставил его в покое, и теперь стягивал одежду уже с себя. И даже то, как он раздевался, было чудовищно… чувственным.
Они жили под одной крышей уже несколько недель, и мужчина, разумеется, уже видел его частично обнаженным — и даже как-то несколько раз делал ему массаж спины. Но в моменты, когда Мо Жань оказывался без одежды, Чу всегда старался не смотреть слишком пристально.
Сейчас же, чтобы перестать разглядывать бесстыдного юношу, ему пришлось бы разве что ослепить себя. Вся его сила воли разом куда-то исчезла. Он просто не был в состоянии закрыть глаза и игнорировать происходящее.
Его взгляд, не подчиняясь доводам рассудка, следил за гипнотическими движениями рук Вэйюя, который уже стянул с себя футболку, а затем уперся пальцами в пояс джинсов, теребя пуговицу. Темная грубая ткань контрастировала с медового цвета кожей, а мышцы пресса соблазнительно перекатывались при каждом движении, заставляя Ваньнина отчетливо чувствовать себя самого ужасно извращенным… и в то же время представлять, как он сам бы прикасался к этой мускулатуре.
Он тихо выдохнул, мысленно осыпая себя проклятиями.
«Не смотри! Не смотри, Ваньнин…!»
Но он продолжал, будто зачарованный, следить за тем, как Мо Жань расстегивает ширинку. В следующее мгновение он увидел ту самую часть тела, которую так отчетливо прочувствовал бедром немного ранее. И, если на тот момент он не был уверен, показалось ли ему, что эта часть просто огромна — теперь все сомнения исчезли. Мо Жань был весьма щедро… одарен.
Взгляд Вэйюя тут же встретился с глазами Чу, и он мягко усмехнулся.
— Смотри, что ты со мной делаешь, Ваньнин.
— Заткнись!.. — балетмейстер все еще не мог мыслить трезво. Его мысли метались, словно ополоумевшие мотыльки, вертящиеся вокруг единственного источника света.
 
Он внезапно ощутил, что совершенно растерян, и понятия не имеет, что следует делать в подобной ситуации. По сути, Мо Жань действительно и пальцем к нему не притронулся — но он уже был настолько возбужден, что даже дышал через раз. Колени неожиданно сделались ватными.
Когда Мо Жань обхватил себя рукой и принялся ласкать себя, Ваньнин едва не застонал в голос.
«Не смотри!..» — повторял он в тысячный раз самому себе, словно это было спасительной мантрой. Обжигающая волна стыда наконец помогла ему прикрыть глаза, но он все еще не мог ни на чем сконцентрироваться. Лицо горело.
— Ваньнин, — позвал его хрипло Мо Жань, продолжая двигаться, — Я хочу, чтобы ты видел… как я хочу тебя… — он не останавливался ни на секунду, а его взгляд все это время был прикован к лицу Чу, которое в этот момент выражало крайнюю степень шока.
Ваньнин содрогнулся. Этот прерывающийся хриплый голос, и пошлые звуки от движений, казалось, настигали его даже с закрытыми глазами. Он неистово замотал головой, пытаясь вырваться из наваждения.
— Ваньнин… — дыхание Мо Жаня окончательно сбилось. Он запрокинул голову, сквозь длинные полукружья ресниц продолжая наблюдать за мужчиной. — Пожалуйста…
Чу не понимал, о чем именно его просят, но от этого томного, тягучего стона его буквально повело. Он шумно выдохнул, а его рука внезапно легла на тяжело вздымающуюся грудь Вэйюя.
— Что… что я должен делать? — он моргнул.
Мо Жань тут же прижал его ладонь к себе, словно она была неким клеймом, которое он хотел оставить на своей коже навечно.
— Что угодно, Ваньнин.
Балетмейстер неуверенно провел свободной рукой по линии скулы, а затем начал неловко блуждать по подбородку юноши, прикасаться к шее, кадыку и заостренным ключицам. Он буквально чувствовал, как бешено пульсирует жилка, как воздух вибрирует, покидая тело Вэйюя с каждым выдохом.
Ему хотелось поймать губами такой вздох и попробовать на вкус. Хотелось снова ощутить прикосновение губ Вэйюя к своим — но он не осмеливался. Вместо этого он продолжал блуждать кончиками пальцев по разгоряченным плечам и крепкой груди.
Он был слишком увлечен своим исследованием чтобы заметить, как соскальзывает вниз его собственное полотенце — и опомнился уже когда оно оказалось под ногами.
Первой реакцией было отпрянуть назад, но Мо Жань продолжал прижимать его ладонь своей, а его пронизывающий взгляд тут же скользнул по фигуре Чу.
— Такой… красивый, — выдохнул он хрипло. — Стой… — он напрягся, когда Ваньнин резко попытался убрать руку.
Было неясно, когда из «только посмотреть» происходящее приняло такой опасный оборот. Все снова повторялось.
Вэйюй буквально ворвался в личное пространство Ваньнина — в который раз за эту ночь.
Ощущение неутолимого жара, закипающего в крови, смешалось с подступающей паникой.
Ваньнин, не соображая, что творит, замахнулся, но в какое-то мгновение его взгляд зацепился за припухшие губы и ссадины, и его рука замерла, а удар так и не достиг цели.
Это ведь был Мо Жань… как же так?! Почему он снова теряет контроль?!
В эту же секунду Вэйюй перехватил вторую руку Ваньнина и приник к ней губами, исступленно целуя.
— Расслабься, — Мо Жань продолжал целовать его пальцы, его губы и язык скользили по костяшкам и вздувающимся венам, острые зубы покусывали ладонь. — Ваньнин, все в порядке. Доверься мне.
Он продолжал скользить легкими поцелуями по предплечью, прикусил острый локоть, а затем вернулся к ладони и мягко прошелся по ней языком. Ощущения были необычными, но в то же время щекотали нервы, сводя с ума скрытой чувственностью.
— Я не стану ничего делать без твоего на то согласия, — продолжал нашептывать между поцелуями юноша. — Ты сейчас контролируешь все, что я делаю, Ваньнин. Если ты скажешь мне остановиться... я остановлюсь. Одного слова хватит. Просто смотри на меня, и не думай ни о чем.