Танцующий лепесток хайтана (СИ)

Он не понимал, что происходит.
Ему хотелось накричать на Вэйюя, но так он бы только привлек к ним лишнее внимание. Пусть они сейчас и находились на открытом балконе — но все-таки были скрыты в тени небольшого алькова от посторонних взглядов.
Ваньнин не мог кричать. Он не мог начать вырываться, потому что Мо Жань, казалось, не делал в этот момент ничего ужасного. И, все же, его запястье уже начинало неметь.
— Расслабься, Ваньнин, — прошептал снова Вэйюй ему в губы. — Прости, если напугал тебя. Все, чего я хочу — заколоть твои волосы. Ты так часто помогал мне собирать пучки, что я решил, что по меньшей мере могу сделать для тебя то же самое...
Ваньнин недоверчиво моргнул.
Спокойные, тихие слова Вэйюя возымели на него положительный эффект. Его внезапно одеревеневшее тело снова обрело природную податливость.
— Вэйюй, это очень дорогой подарок, — понизив голос, прошептал он. — Я не должен принимать его.
Он старался отодвинуться, чтобы разрушить ощущение излишней интимности, но ему не удалось сместиться более чем на несколько сантиметров.
— Не должен или не хочешь? — Мо Жань продолжал мягко играть его волосами.
— Заколка действительно красивая, — уклончиво ответил Ваньнин, чувствуя, что может неосторожным словом оскорбить Вэйюя в лучших чувствах. — Будет правильно, если ты подаришь ее не мне, а кому-нибудь… особенному.
— Ваньнин, — Мо Жань прищурился, изучая неожиданно смущенное лицо Чу. — Ты… ты и есть самый особенный человек из всех, кого я знаю. Как ты думаешь, о ком я думал, когда рисовал ее эскизы? Как думаешь, о чем я думал?..
Злость, временно ослепившая его, наконец начала отступать, и он осознал, что напугал Чу до дрожи — к счастью, то, что Ваньнин наконец расслабился, окончательно вернуло его в реальность.
«Какого хрена я делаю?!» — он едва не застонал в голос, осознавая, что едва не пустился в описания того, о чем же он, собственно, думал.
Ни одна из его мыслей не должна была быть озвучена.
— О цветущем хайтане? — спросил вполголоса Чу.
— Да, — согласился Мо Жань. — А теперь, пожалуйста, повернись ко мне спиной, и я помогу тебе красиво собрать волосы.
Ваньнина не нужно было просить дважды. Он явно был не в восторге оттого, что буквально сидел на руках Вэйюя, а потому легко поднялся, стоило юноше выпустить его запястье из своей хватки — и снова сел на одну из подушек. Его тонкие изящные пальцы одним движением распустили волосы, и они упали на его спину длинным темным водопадом, поглощающим любые крупицы света.
В воздухе распространился тонкий аромат цветов, разливаясь дурманящим облаком, в котором хотелось захлебнуться.
«Ваньнин, ты такой доверчивый...» — вдруг подумал Вэйюй.
Его собственные руки неожиданно дрогнули, потому что осознавать, что Чу без проблем повернулся к нему спиной, позволяя к себе прикасаться — пусть и под вполне благовидным предлогом — было похоже на сладкую фантазию.
Мо Жаню внезапно перестало хватать воздуха. Он склонился над Ваньнином, зная, что тот не может его видеть, и прошелся губами по выступающему из-под растрепанных темных прядей кончику уха мужчины.
Чу не знал, что это был поцелуй — он наверняка думал, что Вэйюй просто задел его пальцами. Он не предпринял попыток уклониться, и лишь тихо выдохнул, продолжая спокойно сидеть, выпрямив спину и гордо расправив плечи.
Вэйюй же упивался прикосновениями к гладкому шелку волос, и его голова шла кругом. Он закрутил тяжелые пряди в толстый жгут и приподнял вверх, а его жадный взгляд уперся в беззащитную тонкую шею. Он застыл, пытаясь справиться с острым желанием склониться ниже к этой бледной, нежной коже, прикоснуться к ней губами.
В этот момент как раз наступила полночь и ночное небо над балконом озарилось яркими вспышками фейерверков. Сотни огней осветили пространство, и Ваньнин забылся, немного запрокинув голову назад. Он залюбовался яркими огненными соцветиями.
Яркие блики затанцевали на его коже подобно отблескам гигантского небесного витража.
И в эту секунду Вэйюй сдался.
Он впился в шею Чу, страстно целуя разгоряченную кожу. Его язык ласкал проступающие костяшки позвоночника, острые клыки прикусывали Ваньнина за загривок. Он тяжело дышал, а его пальцы продолжали ласкать рассыпающиеся темным потоком волосы.
 
Ваньнин тихо охнул, вцепившись пальцами в собственные колени, как если бы пытаясь найти опору.
— Стой, — прошептал он. — Вэйюй, стой…
Мо Жань тут же остановился, отстраняясь — но в следующее мгновение он взял заколку и наконец закрепил волосы Чу в высоком пучке, а его обе руки оказались свободны. Он тут же мягко обвил Ваньнина за талию, а его подбородок оказался на плече мужчины.
— Ты сейчас совсем не выглядишь испуганным, — заметил он мягко. — Почему же просишь меня остановиться?
— Вэйюй, — Ваньнин открыл глаза, как если бы вдруг понял, кто он, и что с ним происходит, и тут же сделал не вполне успешную попытку развернуться к Мо Жаню лицом, в результате которой оказался еще плотнее прижат к груди юноши — но на этот раз боком.
— Так почему?
Вместо ответа Чу резко толкнул Мо Жаня в грудь, заставляя того наконец ослабить хватку.
В следующую секунду он был уже на ногах. Его лицо было красным — и дело было совсем не в отблесках фейерверков. Пылающие уши и щеки удивительно гармонировали с рубинами на заколке. В то же время его брови были сведены вместе, а глаза полыхали яростью.
— Почему?!.. — прошипел он. — Вэйюй, какого… ты творишь?! Ты ищешь смерти?!
Мо Жань медленно улыбнулся.
— Прости, Ваньнин. Я… случайно, — на его лице читалась насмешка.
— Случайно?! — балетмейстер Чу едва не кричал, пользуясь тем, что грохот от салютов заглушал его голос. — Вэйюй!!! Ты потерял стыд!!! Как можно случайно…? — он внезапно замолчал потому что не мог даже толком произнести нечто подобное.
— Ты прав, Ваньнин, — Мо Жань продолжал улыбаться. — Мне совсем не стыдно. А тебе?
Это был вопрос с подвохом. Первой реакцией Чу было все отрицать. Он не привык уступать в чем-либо окружающим. Он хотел, было, уже ответить, что ему не стыдно — но тут же понял, что это будет ошибкой. Но и противоположный вариант ответа звучал бы еще ужаснее.
Он мрачно смерил Вэйюя взглядом, сохраняя гробовое молчание. Но все-таки не сбежал.
— Ваньнин, — Мо Жань вздохнул, чувствуя, что должен прекращать весь этот фарс. — Ты мне нравишься. Ты ведь понимаешь это?
Чу продолжал сверлить его тяжелым взглядом, стоя на месте. Он молчал, как если бы не понимал, что именно должен на это ответить.
— Ты мне нравишься, — повторил Мо Жань, не сводя с Ваньнина глаз. — Ты наверняка заметил это. Но, если вдруг не понял — я говорю это прямо сейчас, и хочу, чтобы ты меня услышал...
— Ты знаешь, что это невозможно, — оборвал его Чу. Его голос звучал отстраненно, и даже холодно, но выражение лица было... потрясенным. Зрачки расширились так сильно, что буквально поглотили собой всю радужку.
— Почему? — Мо Жань подался вперед, намереваясь взять Чу за руку, но тот незаметно отпрянул назад, и ладонь Вэйюя мазнула по воздуху.
— Ты знаешь, почему, — Ваньнин поджал губы. — Не питай иллюзорных надежд. То, что ты чувствуешь — мимолетное увлечение, но оно быстро пройдет. Тебе не будет интересно с человеком, который тебя сторонится. Который не может дать тебе того, что ты хочешь.
— Ваньнин, — Мо Жань вздохнул. — Ты сам сказал, что мало меня знаешь. Откуда тебе знать, что мне интересно, и что мне нужно? Куда больше меня беспокоит, интересен ли тебе я.
— Вздор, — это единственное слово ударило больнее, чем самая отборная брань. Вот только при одном взгляде на Чу становилось ясно, что он был слишком смущён, чтобы обсуждать свои чувства. Он нервно повел плечами, и тут же обхватил себя руками, словно пытаясь успокоиться.
— Похолодало, — заметил Мо Жань, меняя тему. — И к тому же уже поздно. Думаю, нам пора возвращаться домой.
— Я с тобой никуда не поеду.