Танцующий лепесток хайтана (СИ)

— С..ссспасибо, — простучал зубами Ваньнин, кутаясь в толстое покрывало. Он протянул руку чтобы взять чай, и на мгновение его ледяные пальцы соприкоснулись с горячей ладонью юноши.
Он отдернул руку так быстро, что своим резким движением едва не выбил чашку.
— …... — Мо Жань пристально уставился на него, хмурясь еще сильнее.
— …... — Ваньнин уставился на него в ответ, чувствуя, как руки ходят ходуном от холода, а лицо само по себе покрывается пунцовыми пятнами.
Мо Жань тихо вздохнул, медленно поставил чашку на прикроватный столик в пределах досягаемости Чу. А потом осторожно сел на постели, и в его руках появилось большое мягкое полотенце — вернее, скорее всего, оно и было в его руках все это время, вот только Ваньнин заметил его лишь сейчас.
— Я хочу высушить волосы своего учи… Ваньнина, — ровным голосом произнес он. — Могу я это сделать?
— …... — балетмейстер Чу уставился на него таким взглядом, словно у его ученика в руках было не полотенце, а опасное холодное оружие.
— Я буду осторожен, — продолжил Мо Жань, придвигаясь вплотную, а затем, не дождавшись ответа, просто стянул с головы балетмейстера капюшон и плавно прошелся ладонями по длинным чернильно-черным прядям, деликатно выжимая с них влагу.
Казалось, он никуда не торопится. От его прикосновений странным образом по телу начало распространяться волнами тепло — и в следующее мгновение Чу в ужасе осознал, что дрожит теперь совсем не от холода… это была нервная дрожь, которую невозможно было остановить.
В то же время Мо Вэйюй мягко прошелся кончиками пальцев по шее и спине Ваньнина.
— Одежда совсем мокрая, — заметил он. — Ее лучше снять...
— …! — Ваньнин резко развернулся к нему, хмурясь.
Мо Жань спокойно повел плечами:
— Ты ведь только недавно выздоровел… В конце концов, мы оба мужчины. Так чего стесняться?..
Ваньнин продолжал в упор смотреть на него, борясь с собой.
С одной стороны, Мо Жань был прав, и оставаться в насквозь промокшей одежде было как минимум глупо. С другой стороны… он чувствовал себя отчего-то ужасно неловко.
Поколебавшись, он все-таки стащил с себя толстовку и бросил ее на пол, старательно делая вид, словно раздеваться перед кем-то для него — самая естественная вещь на свете. И тут же вздрогнул, потому что холодный воздух соприкоснулся с обнаженной кожей. Впрочем, он не был до конца уверен, что причиной был именно холод…
Мо Жань в одной руке так и продолжал удерживать на весу его влажные волосы, а второй внезапно накинул на плечи мужчины сухой плед. На одну секунду его ладонь снова мягко прошлась по спине Ваньнина, проверяя, насколько плотно ткань прилегает к его телу — а затем скользнула вперед, расправляя края.
В этот момент его грудь оказалась прижата к спине Чу, и балетмейстер внезапно почувствовал нестерпимый жар, исходящий от Вэйюя. Сердце молодого мужчины за его спиной билось так быстро, как если бы он только что пробежал марафон — и Ваньнин неожиданно понял, что его собственный пульс тоже пугающе ускорился… он вздрогнул, чувствуя, как горячее дыхание обжигает его шею, и в голове словно дежавю возникло воспоминание о неловком эпизоде в парке, когда Мо Жань не узнал его и точно так же прижимался к нему со спины…
Кровь прилила к лицу, а из груди вырвался неловкий вздох, который Ваньнин тут же попытался замаскировать под внезапный приступ кашля:
— Ах… кха-кха-кха… — он неосознанно попытался отстраниться, но пальцы Вэйюя продолжали сжимать плотную массу его волос, и потому ему не удалось сдвинуться достаточно далеко.
— Я ведь говорил, что в мокрой одежде недолго замерзнуть, — пробормотал Мо Жань у самого уха балетмейстера. Его тихий голос странно расслаблял, и в то же время возбуждал. Он продолжил рассеянно перебирать пряди волос Чу, но так и не отстранился.
— Что… что ты делаешь? — Ваньнин резко потянул за края пледа, пытаясь максимально закрыться им. Его пальцы лихорадочно цеплялись за ткань. Он едва был в состоянии говорить.
— Отогреваю Ваньнина, — Мо Жань усмехнулся, щекотнув горячим дыханием шею мужчины, а затем медленно, словно бы неохотно, отстранился.
 
И, все же, он продолжал сидеть слишком близко — Ваньнин даже через плотную ткань пледа мог чувствовать исходящий от него жар.
— Ну, как, стало лучше? — поинтересовался он, — Может, все-таки выпьешь чай, пока не остыл?
Его пальцы продолжали медленно, несколько отстраненно, выжимать волосы балетмейстера при помощи полотенца, при этом каждое движение было на удивление нежным. Мо Жань ни разу не причинил Ваньнину боль, не потянул за спутавшуюся прядь, не дернул…
Чу наконец взял чашку с цветочно-травяным успокаивающим чаем, и, вдохнув приятный аромат, отпил глоток. Напиток был все еще достаточно теплым — и пришелся весьма кстати чтобы промочить внезапно пересохшее горло.
— Зачем ты… все это делаешь? — внезапно спросил он. Вопрос сорвался с языка раньше, чем Ваньнин сумел себя остановить.
Мо Жань, продолжая прядь за прядью сушить волосы мужчины, казалось, не был удивлен. Немного подумав, он ответил:
— Возможно, мне это необходимо.
— Ты понимаешь, что даже находиться рядом со мной небезопасно? — Ваньнин вздохнул, понимая, что, если сейчас не наберется мужества рассказать обо всем, не сделает этого уже никогда — ему попросту не хватит на это сил.
— Подозревал об этом, как только услышал о картеле Жуфэн, — Мо Вэйюй и бровью не повел.
Казалось, он был готов к этому разговору даже больше, чем сам Ваньнин.
— Ты не понимаешь… — балетмейстер неловко поерзал на постели, пытаясь сбавить внутреннее напряжение, но Мо Жань мягко притянул его обратно к себе, и его рука обвилась вокруг талии мужчины.
— Расскажи мне, и тогда я, возможно, пойму.
Ваньнин сделал еще один небольшой глоток из чашки, а затем отставил ее в сторону. Он немного помолчал, собираясь с силами, намеренно стараясь не думать о том, как близко к нему склонился Мо Жань.
Возможно, это последний раз, когда они остались наедине, потому что одним богам было известно, как он отреагирует на его прошлое — но это все-таки реальный шанс убедить его держаться подальше...
Впрочем, разве он сам не хотел бы, чтобы Мо Жань наконец оставил его в покое? Чем скорее он все поймет, тем для него же лучше.
Сделав глубокий вдох, Чу заговорил:
— Мне едва исполнилось девять когда меня похитили. Если ты уже читал о картеле, ты понимаешь, чем они известны: наркоторговля, торговля людьми. Таких детей, как я, они используют как мулов, держат в борделях или продают заинтересованным покупателям. На такой товар всегда был спрос — и, наверное, будет… — он сглотнул, неожиданно чувствуя, как пересохло во рту. — Эти люди не останавливаются ни перед чем. Попасть к ним означает умереть... или опуститься так низко, что смерть станет желанным исходом.
Пальцы Мо Жаня на мгновение замерли на волосах Ваньнина. Неожиданно он понял, что пытался донести до него учитель...
— Всё верно, — Ваньнин заметил его колебание и трактовал его по-своему.— Меня похитили еще ребенком, и я стал частью одного из борделей. Я пробыл там около полугода — и почти все время находился на грани смерти, но каким-то невообразимым образом выжил. Неделями лежал на сырой земле, в выстуженном помещении, не в состоянии подняться, с переломанными ребрами, но все никак не умирал… В какой-то момент владельцам надоело, что я приношу одни проблемы, и от меня решили избавиться, продав. В ту же ночь я убил своего покупателя…
Мо Жань невольно вздрогнул от холода в голосе Ваньнина. Казалось, то, что он рассказывал, было совершенно будничным делом — мужчина словно делился историей, прочитанной в газете. На его лице застыло выражение холодного безразличия.
— Ваньнин… — позвал он тихо, чувствуя, как внутри только что что-то сломалось. Он вдруг осознал, что его собственный голос звучит странно… Он словно проваливался в бездну, и больше не знал, как из нее выбраться. К горлу подкатила тошнота...