Танцующий лепесток хайтана (СИ)

Несколько секунд он неотрывно смотрел на дорогу, сознательно выбирая путь, идущий в объезд дома Ваньнина и искренне надеясь, что в темноте тот ничего не заметит. А затем, оскалившись в улыбке, произнес:
— Начнем с того, что саморазрушение иногда может быть весьма приятной штукой. Иногда быть уничтоженным кем-то — лучше, чем быть отвергнутым… — он сощурился, мельком следя за выражением лица балетмейстера Чу.
— Разве?.. — Ваньнин хмыкнул, и, казалось, был весьма заинтересован данной темой. — Мне всегда казалось, что оттолкнуть кого-то — более правильно, ведь таким образом человек не станет питать пустых надежд и не будет в итоге разочарован.
— Тут тебе виднее, балетмейстер, — усмехнулся Мо Жань, а затем, поймав недоумевающий взгляд Чу, объяснил. — Ты похож на человека, который точно знает, о чем говорит.
— Хм… — Ваньнин замешкался, а затем внезапно его глаза в ужасе расширились, когда Мо Жань резко вжал в пол газ.
— Что.. Что ты делаешь?!! — почти что выкрикнул он, чувствуя, как быстро набираемая скорость буквально вдавливает его в спинку сидения.
Мо Жань тихо рассмеялся, поворачивая руль, и машина ушла в крутой занос. В следующую секунду он дернул ручной тормоз, и, резко отпуская газ, сделал крутой разворот на месте. В ночной тишине раздался визг резины.
— Я ведь не только акробатические трюки исполняю, — протянул он, продолжая хитро улыбаться. — Просто хочу еще немного повыпендриваться…
— Мо Вэйюй!!! — Ваньнин вцепился в ремень безопасности, лицо попеременно то краснело, то зеленело.
— Это всего лишь дрифт, а на ночной трассе сейчас никого нет, — Мо Жань тихо рассмеялся, продолжая выкручивать руль в сторону заноса. — Нравится? Примерно то же чувствует человек, у которого отнимают выбор, отталкивая раз за разом...
— Что?! Вэйюй!!!..
— Да ладно тебе, — Мо Жань постепенно замедлился. — Это очень простой трюк, и он совсем не опасный. Но… видел бы ты свое лицо, балетмейстер… хахах… — внезапно его щеку обожгло резким ударом.
— Мо Вэйюй!!! — Ваньнин буквально задыхался от ярости. — Что в этом смешного?!! У тебя с головой в порядке?! Ты… ты словно коллекционируешь тысячу способов умертвить себя, а теперь еще и меня задумал прихватить?!!
Мо Жань приподнял брови, не переставая посмеиваться. На щеке медленно проступал красный отпечаток ладони, но он словно не замечал боли.
— Это абсолютно безопасный трюк, — прекращая смеяться, повторил он. — Я проделываю его не впервые. И с удовольствием покажу балетмейстеру, как его выполнить…
— ...Я не за рулем, — немного помолчав, выплюнул Ваньнин.
И, встретив недоумевающий взгляд Мо Жаня, продолжил:
— Вождение вызывает у меня панический страх. Как и высота. Когда-то давно, в детстве… забудь… — он продолжал вцепляться в ремень безопасности так сильно, что пальцы побелели.
— Прости, — Мо Жань склонил голову, вздыхая. — Я не должен был…
— Да, не должен был! Не должен! Вот именно, — Чу уставился на Вэйюя, и внезапно заставил себя медленно выдохнуть. — У меня бывают панические атаки. Хорошо, что ты вовремя остановился.
— Прости, — Мо Жань смерил своего учителя пристальным взглядом, а затем неожиданно резко притянул его к себе, обнимая.
Тепло его тела окутало Ваньнина, которого в какой-то момент начало знобить. Его тонкий плащ и рубашка, скорее всего, оказались слишком легкими — а Мо Жань, к своему стыду, даже не подумал, что включенный им кондиционер мог слишком переусердствовать.
Ругая себя последними словами за импульсивную выходку с дрифтом и абсолютно глупую невнимательность, юноша нежно погладил Ваньнина по спине, стараясь передать мужчине свое тепло.
— Что… что ты делаешь?! — Чу вскинулся, очки съехали с его лица, и теперь на Мо Жаня взирали сощуренные в щелочки, метающие молнии глаза.
— ...Грею этого замерзшего балетмейстера, — Мо Жань не разжал руки даже когда в его грудь яростно уперлись ладони Ваньнина, и тот попытался отстраниться. — Я виноват по всем фронтам, потому должен хоть как-то попробовать исправить ситуацию. Не хочу, чтобы ты отталкивал меня, как всех остальных.
 
— А?.. — Ваньнин замер, и его глаза вперились в лицо Мо Жаня. Казалось, он перестал дрожать — но на его лице красовалось поистине неописуемое выражение полной растерянности.
Он вдруг осознал, что всего минуту назад они как раз разговаривали на весьма странную тему.
— Разве не ты сказал только что, что отталкивать людей — правильно? — Мо Жань осторожно поправил волосы Ваньнина, сбвишиеся тому на лицо, и, заметив промелькнувшую тень испуга в глазах балетмейстера, со вздохом добавил. — Я не буду разочарован. И твердо намерен попробовать сделать балетмейстера своим... другом.
— Зачем тебе это? — Ваньнин, казалось, был все еще насторожен, но, заслышав о дружбе, тут же как будто немного расслабился в руках Мо Жаня. Ладони на груди юноши перестали так отчаянно отталкивать. Вэйюй тихо усмехнулся, продолжая перебирать пальцами растрепавшиеся пряди волос, мысленно поражаясь, как что-то может быть настолько мягким, и радуясь, что сумел подобрать правильные слова.
— Зачем? — повторил он медленно. — Возможно, мне тоже нужен человек, который мог бы остановить мое саморазрушение. Возможно, ты похож на именно такого человека…
Он не рискнул добавить, что человеком, изначально запустившим процесс, был Ваньнин, шесть лет назад вышвырнувший его вон. Казалось, он начинал медленно понимать балетмейстера — и ярость, которая подсознательно продолжала испепелять его так долго, медленно трансформировалась во что-то совершенно иное, что Мо Вэйюй пока не осмеливался называть.
Все, что он знал — это факт того, что Ваньнин ему необходим. Он хочет быть с ним рядом, и он собирается добиться его во что бы то ни стало. Это было единственной целью в его жизни, его мотивом, целью существования.
— Но ты говорил, что твой дядя — психолог, — холодно напомнил Ваньнин, тут же давая понять Мо Жаню, что тот ходит по тонкому льду, и каждое его неосторожное слово будет запомнено. — Разве не лучше обратиться к нему?
— А ты обращался? — усмехнулся Мо Жань, мгновенно переводя тему. Он не собирался объясняться — он и так уже успел наговорить Ваньнину целую гору вещей, которые никогда не озвучивал ни перед кем. Балетмейстер Чу обладал странной способностью выворачивать его наизнанку — отчасти Мо Жань устроил весь этот показательный трюк с дрифтом именно потому что был зол на себя за излишнюю откровенность и хотел положить конец разговору.
Сейчас он задал Ваньнину абсолютно бестактный вопрос потому что чувствовал, что снова тема поворачивает куда-то не туда, и в голове промелькнула отчаянная мысль отвлечь балетмейстера снова.
Однако, он не ожидал, что Ваньнин ответит, и потому после повисшей тишины тихо вздохнул, разжимая руки и позволяя Чу наконец отстраниться.
— Ну, как, стало теплее?
— Ты мог бы просто включить обогрев, — бросил безжалостно балетмейстер Чу, мгновенно воспользовавшись возможностью отсесть от Мо Жаня как можно дальше. Он выглядел, словно растрепанный пушистый кот, которого только что интенсивно гладили против шерсти, удерживая в охапке.
— Мог бы, — согласился Мо Жань, улыбаясь, а затем действительно включил обогрев. Он снова завел машину, и на этот раз они отправились уже к дому Ваньнина. Этот вечер нужно было срочно заканчивать, пока они не наговорили друг другу лишнего.
Минут пять в салоне висела знобящая тишина, и, когда Мо Жань уже собирался включить музыку, Ваньнин внезапно сказал:
— Да.
— А? — Мо Жань окинул его удивленным взглядом.
— Да, я обращался к психологу. У меня был… непростой период в жизни. Именно поэтому я стараюсь держать людей на расстоянии. Мне не нравится, когда вторгаются в личное пространство. И мне трудно поддерживать дружеское общение. Ши Мэй — один из немногих людей, кто способен понять меня…
Мо Жань внезапно помрачнел. Его пальцы вцепились в руль так яростно, что он едва не повредил несчастный покрытый кожей пластик. Он решил, что лучшая стратегия в такой ситуации — молчать.