Танцующий лепесток хайтана (СИ)

Впрочем, горящий яростью взгляд только подчеркивал необыкновенную красоту раскрасневшегося лица и растрепанных волос. Вэйюй не мог отвести взгляда, потому что мужчина перед ним выглядел так, словно только что занимался сексом. Соблазнительно. Опасно. Даже его губы были слегка припухшими...
Спустя несколько мгновений, обретя, наконец, подобие здравого смысла, он проговорил:
— Я всего лишь гулял по городу и вдруг увидел восхитительного танцовщика под маской. Мне стало любопытно, кто он, и я последовал за ним…
В его лиловых глазах промелькнула усмешка, но лицо оставалось серьезным.
— И часто ты нападаешь на ничего не подозревающих людей? — язвительно процедил Ваньнин. Неожиданно холодный весенний ветер снова дал о себе знать, и он невольно вздрогнул. Похоже, адреналин от только что пережитого стресса начинал отпускать.
— Только если они так потрясающе танцуют, — усмехнулся Вэйюй. — Я не знал, что балетмейстер Чу, оказывается, увлекается не только классическим балетом...
Ваньнин внезапно почувствовал жуткую неловкость. Одно дело — танцевать традиционное ираки, обычно исполняемое женщинами, скрывая лицо под маской, совсем другое — оказаться замеченным в таком.
«Какой стыд!»
— Разве ты сам не комбинируешь разные техники в своих выступлениях? — Ваньнин приподнял насмешливо бровь, искусно скрывая собственное волнение. Все, чего ему сейчас хотелось — убить самого себя за саму только идею исполнения такого танца. О чем он, спрашивается, думал?!
Неудивительно, что Мо Вэйюй увязался за ним. По всему выходило, что юноша не знал, кто перед ним, прежде чем налететь на него со спины — не то, чтобы это оправдывало его поступок, но… Ваньнину стало как-то спокойнее.
Он-то знал, какое впечатление производит на людей своим холодным видом и скверным характером: не даром у него совсем не было друзей...
«Нет, Мо Вэйюй совершенно точно не стал бы приставать ко мне, знай он с самого начала, что это я. Всему виной были, конечно же, ханьфу и маска…”
— Балетмейстер Чу, Вы так внимательно смотрели мои шоу? Вам понравилось? — прищурился Мо Вэйюй, а на его губах заиграла дразнящая нахальная улыбка, от которой по спине Ваньнина внезапно поползли мурашки, а сердце пропустило удар.
— Твои выступления… сносные.
— Благодарю, — Мо Вэйюй склонил голову набок, а его фиалковые глаза опасно сверкнули, — Возможно, Вы хотели бы посмотреть их вживую? Сегодня вечером я буду выступать в местном клубе, и хотел бы пригласить Вас.
— В клуб? — Ваньнин уставился на него так, словно Вэйюй был ненормальным.
— Да, а что такого?
— Разве тебе некого больше позвать? — намекнул Ваньнин, хмуря брови.
Он снова вздрогнул от порыва ветра, и на этот раз мимолетное движение, похоже, не укрылось от цепкого взгляда Вэйюя. Не говоря больше ни слова, молодой мужчина стянул с себя джинсовку и накинул ее на плечи балетмейстеру. Грубая ткань все еще хранила тепло его тела, и пахла терпко, словно дикие травы или абсент. Чу Ваньнин застыл на месте, словно вкопанный, пораженный тем, как нагло этот человек только что нарушил его личное пространство. В который раз за сегодня. Было странно, что Ваньнин все еще мог нормально разговаривать, а не забился в угол в приступах очередной панической атаки.
Мо Вэйюй усмехнулся, заметив сердитое выражение лица балетмейстера и толкуя, видимо, его по-своему.
— Я хочу позвать Вас, балетмейстер Чу. Этого мало? — он смотрел на Ваньнина таким взглядом, что у того снова сперло дыхание. Этот взгляд словно обжигал, в нем читалось что-то дикое, абсолютно первобытное, и даже хищное. В следующую секунду Вэйюй опустил глаза, и иллюзия исчезла…
«Соберись, ну же!»
Ваньнин заставил себя собраться. Пальцы судорожно сжались в кулаки, оставляя на ладонях острые следы от ногтей — и эта боль помогла немного прийти в чувства. Он окинул юношу перед собой абсолютно ледяным взглядом, а затем ответил:
— Боюсь, у тебя обо мне сложилось превратное представление. Я не тот человек, который приветствует случайные связи. То, что происходит между тобой и Ши Мэем — ваше дело, но держись от меня подальше, — он резко вздернул подбородок, а темные, словно безлунная ночь, глаза, сощурились, буквально пепеля юношу на месте.
 
Мо Вэйюй на мгновение замер. Он позвал балетмейстера в клуб — так почему тот внезапно заговорил про Ши Мэя?.. Он знал, что это тема ему аукнется — но даже не подозревал, что Ваньнин использует ее как щит, и начнет прикрывать им своё отступление.
Но не мог же Чу всерьез ревновать его к Ши Минцзину? Или… мог? Возможно, ему было вовсе не так безразлично, как он пытался показать?!
— Это всего лишь небольшое шоу в клубе, — Мо Вэйюй вздохнул. — Я бы всё равно Вас позвал — в конце концов, мы с Вами собираемся выступать в дуэте на одной сцене. Разве не кажется логичным узнать друг друга получше и хотя бы немного подружиться?..
— Вздор, — фыркнул Ваньнин, но хмуриться перестал, а затем добавил. — Я не знаю, почему тебе так нравится думать, что мы можем стать друзьями...
Затем, немного подумав, он добавил:
— Но, если ты так хочешь, я приду взглянуть на твое шоу.
Мо Вэйюй, кажется, действительно воодушевился его ответом: на лице появилась фирменная сияющая улыбка, которая на этот раз коснулась его глаз.
— Отлично, — он буквально просиял. — Балетмейстер Чу, я заеду за Вами в десять. Только не берите с собой пистолет — а то нас не пустят…
Ваньнин на это ничего не ответил, но посмотрел на Вэйюя так, что тот мгновенно замолчал.
Воцарилась неловкая пауза. Каждый размышлял о своем: Ваньнин — вспоминал все постыдные подробности того вечера, когда едва не пристрелил Вэйюя в своей спальне.
Сам же Мо Вэйюй лихорадочно пытался понять, что ему делать дальше, поскольку балетмейстер Чу сегодня был в одной секунде от того, чтобы раскрыть его личность. К тому же, кажется, он своими неосторожными словами только что сам себя отправил во фрэндзону, а Ваньнин теперь считал его абсолютно бесстыдным человеком, готовым накинуться с приставаниями на первого встречного...
 Комментарий к Часть 9 Несколько примечаний:
1) дарбука — это такой кубкообразный барабан, который используют на Востоке (мы говорим сейчас про тот Восток, что не Китай, а арабский), его используют при импровизациях в восточном танце чтобы отбивать ритм;
2) ираки — это традиционный иракский восточный танец, он исполняется в очень закрытой одежде, и в нем большое внимание отведено именно движениям волос. Обычно его исполняют девушки с длинными волосами — чем длиннее, тем красивее смотрится ^^'
Надеюсь, вам понравилась эта часть. Я хотела вылить ее именно сегодня, в субботу, потому что как раз описываю субботнее утро! Шалость удалась! Желаю всем хороших майских выходных.
====== Часть 10 ======
...Ближе к вечеру Мо Жань уже успел накрутить себя до такой степени, что едва не жалел о том, что вообще решился пригласить Ваньнина на свое выступление: во-первых, он прекрасно понимал, что шоу слишком отличается от того, к чему привык балетмейстер.
Во-вторых... он понятия не имел, как теперь себя вести с Чу после того, что произошло утром. От одного только воспоминания о танце Ваньнина у него полностью замыкало мозг, и все, о чем он мог думать: как здорово было бы взять этого мужчину прямо в том парке, под цветущим деревом: вбиваться в него так яростно, чтобы на его запястьях и щиколотках звенели колокольчики… ловить губами его сладостные едва сдерживаемые стоны… впиться в его тонкую шею острыми зубами и никогда не отпускать…
Еще на площади у него буквально сорвало крышу при мысли о том, что этот внешне отстраненный человек может исполнять нечто настолько бесстыдное и в то же время… прекрасное. С маской или без нее — Мо Жань узнал Чу с первой секунды, лишь завидев его прямую, словно бамбук, спину, и высоко вздернутый подбородок. Он наблюдал за ним не один год — как мог он не узнать его?!
Его учитель всегда великолепно импровизировал, так что Мо Жань, лишь завидев издалека знакомый силуэт в белом посреди площади, ожидал чего угодно. Но… не это. Не эти раскованные, завлекающие движения, балансирующие где-то между высоким искусством и откровенным соблазном... Мо Жань буквально прирос к месту. Кровь кипела. Он едва слышал звуки музыки — так громко колотилось его собственное сердце. Он не мог не смотреть, не мог уйти — не мог даже пальцем пошевелить потому что малейшее движение могло убить его.