Папина содержанка (СИ)

– Действовали они быстро, на оружии – глушители.
– Потому был такой противный звук «пум-пум-пум»? – спрашиваю я.
– Так точно, – отвечает Сэдэо. – У нас, впрочем, тоже были глушители.
– Что было дальше?
– Двоих, что напали с фронта, Горо уложил. Третьего я ранил, он ушел в лес. Четвертый, что их прикрывал… не знаю, где. Но вряд ли теперь сунется, – ответил японец.
Горо кряхтит, пока Максим перевязывает его рану.
– Пуля прошла через мягкие ткани навылет. Кость и крупные сосуды не задеты. Надо бы в больницу, да нельзя. Так что будем лечиться в домашних условиях.
– Здесь нам оставаться невозможно, – говорит Сэдэо. – Они придут, и это будет скоро. Наверняка с подкреплением. Тогда не отбиться.
– Что же делать? – спрашиваю я. Опять накатывает это жуткое чувство одиночества и страха.
– Мы уберем тела, а потом уедем, – решительно говорит Максим. – Оставайся с Горо, мы пошли.
– А как же снайпер?
– Вот заодно и узнаем, – отвечает мажорка.
Они уходят. Минуты тянутся так долго, словно превратились в часы. Я беспокоюсь за мажорку. Она теперь для меня – не просто любимая девушка. Она – моя единственная на всем белом свете защитница. Надеюсь, я для неё не слишком большая обуза. Стрелять не умею, прятаться тоже. У меня из всех достоинств – чувство к Максим, а другие, наподобие знания английского или японского языка… да кому оно теперь нужно? В этих условиях лучше бы с оружием умел обращаться.
– Горо-сан, научите меня стрелять, – прошу японца. Тот сидит, откинувшись на стуле. Бледный, но постепенно приходит в себя – Максим дала ему несколько таблеток обезболивающего. Да и самурайская честь не позволяет японцу расклеиваться.
– Хорошо, – соглашается телохранитель. – Возьми мой пистолет.
Я беру в руки оружие. Машинка кажется мне очень тяжёлой с непривычки. Дальше японец показывает последовательность действий. Он говорит четко, как инструктор:
– Вставить снаряжённый магазин в рукоятку, выключить предохранитель (вот эту кнопку, да, вниз), отвести затвор в крайнее заднее положение и отпустить его. Навести на цель, совместить мушку с прицельной рамкой, плавно нажать на спусковой крючок.
– Так просто? – спрашиваю удивленно. Японец лишь слабо улыбается в ответ.
Возвращаются Максим и Сэдэо. Происходит это примерно через полчаса, и время пролетело незаметно, пока я учился заряжать пистолет. Правда, не стрелял ещё ни разу, но мне теперь это не кажется чем-то непонятным.
– Всё. Тела перетащили и сбросили в овраг. Он за границей участка, так что искать будут долго, да ещё листвой и ветками присыпали.
– А снайпер?
– По нам не стрелял, значит, ушел, – сказал Сэдэо.
– Всё. Пора выдвигаться, – сказала Максим. – Садимся все во внедорожник. Он в гараже.
Мы выходим. Мажорка следует впереди с пистолетом, Сэдэо ведет Горо, я плетусь позади хвостиком. Ещё через пять минут мы в большой черной машине. Глухо урчит мотор, плавно открывается автоматическая дверь. Выезжаем и спешно покидаем территорию загородного дома.
Глава 68 
За рулем машины, естественно, Максим, поскольку я не умею водить, а Сэдэо придерживает раненого Горо. Да и кто лучше мажорки знает, куда нам ехать? Я вот не имею малейшего представления. До сих пор слышится в ушах это противное «пум!», и сжимаюсь всякий раз, когда услужливая память в красках живописует события недавнего нападения. Третьего уже! Это просто чудо, что мы живы до сих пор. И не будь рядом японских телохранителей, сегодняшний день стал бы для нас с Максим последним.
– Максим, – обращаюсь к ней, – куда ты нас везешь?
– Любишь речные просторы? – спрашивает она вместо ответа и улыбается. Нашла время, черт возьми, юморить! Так хочется сказать что-нибудь колкое, но сдерживаюсь. Это же мажорка, она по-другому не умеет, а моя агрессия на самом деле обращена на тех, кто пытался нас прикончить. Вовремя понимаю это, иначе бы нахамил. Ага, единственному человеку на свете, которому теперь есть до меня дело. Мамаша? Не в счет. Она вообще не представляет, где я и что со мной, да и вообще, какое её дело?
 
– При чем тут речные просторы? – интересуюсь у мажорки.
– Приедем, увидишь, – загадочно говорит Максим.
– Можно без вот этой секретности, а? – ёрзаю от нетерпения на месте, потому что тошнит уже от всех этих тайн. – Или ты боишься, что разболтаю кому-нибудь? – делаю тон немного язвительным, чтобы до мажорки дошло наконец: я и так весь словно на иголках, а она тайны строит.
– Хорошо, ёжик, – улыбается Максим. Вот откуда у неё, несмотря на трагические обстоятельства, чувство юмора? Причем уже не защитная реакция, она проявляет эмоции искренне. Удивительная девушка! Вот за это её и люблю. Вернее, мне пока не хочется признаваться самому себе в таком чувстве. Вдруг это просто игра моего богатого воображения? Напридумал себе в свете последних событий суперменшу, вот и воздвиг её на пьедестал. Хотя несправедлив, конечно. Максим столько делает для меня.
– Мы едем на яхту одного моего приятеля. Сам он с молодой женой отправился в круиз по Средиземному морю и просил присматривать за его посудиной. Я была там примерно неделю назад. Теперь вот настала пора посетить снова.
– Она разве не на охраняемой стоянке? – удивляюсь.
– Так и есть, но сам понимаешь: доверяй, но проверяй, – отвечает Максим.
Ещё одно подтверждение, что она – часть столичной «золотой молодежи». Вот какой у неё приятель имеется, однако! С яхтой. Ничего себе, кучеряво живут люди! Если я по сусекам поскребу, то мне на деревянную лодочку с скрипучими вёслами хватит. Речонку переплыть какую-нибудь мелкую, рискуя каждую минуту потонуть. А тут целый корабль.
– Что ещё за приятель такой? – спрашиваю недовольно.
– Ревнуешь? – усмехается Максим.
– Нет! – слишком резко отвечаю, выдавая своё чувство. Блин, зараза. Не смог сдержаться.
– Не парься, всё хорошо, – ласково говорит мажорка. – Он давний друг моего отчима. Примерный семьянин, к тому же в возрасте, ему чуть за 60. Тебе не конкурент.
Успокоила, так и быть.
Когда мы приехали на стоянку, то охранник пропустил Максим, лишь взглянув ей в лицо: узнал сразу, потому вопросов, кто и куда, не задавал. Мы проехали примерно ещё с километр мимо длинного пирса, у которого стояли всевозможных размеров, как их официально называют, «маломерные суда». Наконец, остановились. Максим и я вышли, японцы пока остались в машине. Их видеть, поскольку Горо был ранен, никому не следовало. Даже в таком пустынном месте могут оказаться лишние глаза и уши.
«Изабелла», – значилось на носу корабля золотыми буквами. «Нам сюда», – сказала мажорка и быстро поднялась по узкому трапу. Я последовал за ней. Максим быстро обошла все помещения, даже заглянул куда-то внутрь, под палубу, потом выбралась и помахала рукой. Сэдэо открыл дверь и вывел Горо из машины. Они взошли на борт яхты, Максим попросила меня отдать швартовы, помогла провести раненого внутрь.
Что такое «отдать швартовы» и как они вообще выглядят, я не знал. Потому просто стоял и смотрел по сторонам, пытаясь понять, чего от меня хотела мажорка. Через несколько минут она вернулась и сказала недовольно:
– Чему вас только в школе учат? Видишь тросы, которыми яхта привязана к пирсу? Это и есть швартовы. Их нужно отвязать и сложить на палубе. Выполняй, юнга! Начни вон с того, на баке.
– На чём?
– На носу, – сказала Максим. – Потом жди, а когда вернусь, освободишь ют.
– Чего освобожу?
– Зад судна! Да что ты, в самом деле, вообще ни одного корабельного термина не слышал? – удивилась мажорка.
– Да вот как-то не доводилось. Ну нет у меня друга с яхтой, – ёрнически ответил я.
Максим только покачала головой. Затем она легко спрыгнула на пирс, села во внедорожник и отогнала его на парковку, что была возле въезда на пирс. После быстро вернулась. К этому времени один трос я уже снял и уложил на палубе, а когда мажорка оказалась на борту, открепил второй. Яхта стала медленно отходить от причала.