Мечи и кинжалы (СИ)

***
Постреливая глазами по сторонам Кадар неспешно шагал к королеве Эристинии.
Та восседала на Лиственном троне — в отличии от Костяного, этот был всего лишь искусным творением смертных мастеров и символом переходящей власти. Никакой божественности в нем не было ни на толику, так что трепета либо благоговения он естественно не вызывал. Визуально впечатлял, да — роскошное нечто в виде распустившегося цветочного бутона, лепестки которого заменяли широкие листья, собранные из множества маленьких изумрудных листочков, скрепленных мастерством ремесленников и капелькой эльфийской магии.
В отличии от демонической, что призвана была в первую очередь именно разрушать и уничтожать, магия эльфов способна была созидать — все Горьколесье тому один сплошной пример. Имей Край в союзниках тех, кто на подобное способен, его возвышение ускорилось бы в разы.
Эристиния восседала на троне, ожидая Кадара. Одетая в роскошное платье небесно-голубого цвета, которое выгодно подчеркивало нежность бледной кожи королевы и мягкость ее черт, она как всегда производила неизгладимое впечатление живого воплощения богини леса со всеми этими изумрудно-зелеными вкраплениями украшений, белоснежным водопадом мягких, блестящих волос и трогательной улыбкой на губах.
«Хоть сейчас начинай молиться,» — хмыкнул про себя Кадар, приближаясь к трону.
— Вирран Кадар, — обратилась к нему Эристиния, когда высший замер у подножия трона. — Я безмерно польщена вашим сегодняшним визитом, хоть и не вполне понимаю, чем он вызван. Помнится, мы с Владыкой обсудили все еще в Уртаге и он ясно дал понять, какой линии будет придерживаться Край в отношениях с Горьколесьем. Вы же здесь как его уполномоченный представитель, верно?
— Верно, — кивнул высший, старательно поддерживая игру. Каждый здесь присутствующий понимал, что все происходящее сейчас не более, чем игра и есть — но при этом понимал и то, что ее правил следует придерживаться, иначе вся партия обратится в неконтролируемый хаос. А хаос способен сыграть на руку лишь тому, в чьи планы он входил изначально. — И как уполномоченный представитель Края демонов и лично его Владыки Фурио я намерен донести до вас определенные сведения.
В глазах Эристинии мелькнуло плохо скрываемое беспокойство — их с Фурио изначальный план ведь якобы не предполагал ничего подобного. Кадару отводилась в нем строго определенная роль, в чем был твердо уверен в первую очередь Малиэль и которая не предписывала высшему приходить сегодня сюда, в Резиденцию Дома Розы.
Но ведь он теперь не придерживается «их» плана, верно?
— Что же это за сведения? — Эристиния всем своим плохо скрываемым волнением давала понять, что искренне не осознает, что ее ожидает в ближайшие минуты.
— Видите ли, Ваше Величество, какое тут дело, — Кадар говорил громко, выразительно и не скрываясь — работать на публику он умел как никто. Слишком много масок за жизнь перемерил и отлично знал, какую и когда следует натянуть. — У меня вот здесь имеются кое-какие бумаги, присланные не далее, как вчера из самой Уртаги.
С этими словами высший извлек из внутреннего кармана конверт и взмахнул им над головой, привлекая внимание присутствующих. Кроме них с королевой в зале имелись два десятка стражников Дома Розы и несколько эльфийских дворян, притаившихся по углам и во все глаза наблюдавших за происходящим спектаклем.
— В них, бумагах этих, содержатся исчерпывающие инструкции касательно того, что и как мне следует делать дабы претворить в жизнь ваши с Владыкой планы, — продолжал высший.
— Наши с Владыкой? — переспросила Эристиния, беспокойно оглядывая зал и словно кого-то в нем выискивая. — Не понимаю о чем вы, вирран Кадар. Владыка Фурио ясно дал понять, что предпочитает остаться в стороне от Горьколесья и его дел, разве нет? Для того, чтобы засвидетельствовать это вы и прибыли сюда с льессаром Малиэлем, если не ошибаюсь.
Ну да, она ведь не могла открыто говорить при всех о том, как все якобы обстояло на самом деле. Что в противостоянии ее и Малиэля Владыка встал на сторону последнего и не пожелал протягивать самой королеве руку помощи. Ведь никакого противостояния между ними и условными фракциями, которые они представляют как бы и нет — хоть все и так знают, что есть и еще какое.
 
Вот и приходится изворачиваться, дабы не сболтнуть ненароком лишнего. Ну ничего, уже скоро ей не придется об этом беспокоиться.
— Бросьте, мы оба знаем, зачем я прибыл на самом деле, — театрально отмахнулся Кадар от слов королевы. — Вернее, знаю я — вы же лишь думаете, что вам все известно. Ваше Величество, мне импонирует ваша несгибаемость и воля к победе, потому считаю непочтительным и дальше держать вас в неведении относительно того, как все обстоит на самом деле. Так вот, Ваше Величество, знайте — я вовсе не намерен выступать вашим с Владыкой координатором и пешкой в игре, которую вы ведете против моего настоящего союзника. 
— Союзника? — Эристиния сощурилась, поджав губы. Сквозь нежный, трогательный образ проступили ребристые металлические очертания. — Что-ж, продолжайте — кто же этот ваш союзник?
— О, позвольте представить, — Кадар растянул губы в надменной улыбке и взмахнул рукой с зажатым в ней конвертом в сторону распахнутых дверей тронного зала. — Будущий король Горьколесь, а ныне льессар Дома Ивы — Малиэль.
На мгновение воцарилась тишина, прерванная вкатившимся в него эхом шагов. Малиэль вошел в зал в сопровождении четырех своих союзников-льессаров, облаченный в роскошный парадный наряд, блестящий начищенными серебрянными заклепками. Распущенные волосы золотым потоком струились за его спиной, торжествующая улыбка играла на губах.
Присутствующие придворные, бросая на все происходящее пораженные взгляды и обмениваясь глухими шепотками потихоньку смещались в сторону выхода. Солдаты Дома Розы при этом не двигались с места.
— Что все это значит? — Эристиния медленно поднялась с трона, сжимая кулаки. — Что несет этот безумный демон — какой еще будущий король? Потрудитесь объяснить, льессар Малиэль.
— Вот видишь, друг мой — стоит тебе отказаться плясать под их дудку и проявить собственную волю, как это немедленно заклеймят безумием, — проигнорировал королеву Малиэль и обратился к Кадару. Положил тому руку на плечо и со вздохом покачал головой. — Надеюсь теперь ты окончательно убедился, что поступил правильно.
— Я был убежден в этом с самого начала, — заверил с красноречивой ухмылкой Кадар.
— Вот и славно, — кивнул эльф и шагнул к трону, взглянув на королеву. — Что касается тебя, моя дорогая Эристиния, то это конец. Конец почти тысячелетнему правлению Дома Розы в Горьколесье. Ты проиграла.
— Боюсь, вам придется уступить трон, — произнес льессар Норвидаль.
— С какой стати? — приподняла бровь Эристиния.
— С такой, что прямо сейчас к вашей резиденции стягиваются объединенные силы всех наших Домов, — пояснил Гармиэль. — Они уже взяли ваши владения в кольцо и готовы действовать по первому нашему слову.
— Вздор! — рявкнула Эристиния. — Я бы первой узнала об этом, если бы такое и впрямь произошло. Думаете, подобное ускользнуло бы от разведки Дома Розы?
— Нет, не думаем, — вновь взял слово Малиэль. — Только если этому охотно не посодействовал кто-то влиятельный изнутри самого Дома.
— Что? Как?.. — королева недоуменно нахмурилась но в следующее мгновение взгляд ее зацепился за вошедшую в зал Гианору. — Не может быть…
Осознание происходящего обратило лицо Эристинии в обжигающе холодную маску. Младшая же сестра ее, напротив, лучилась торжеством и предвкушением грядущего.
 
— Поразительно, как ты можешь быть донельзя проницательной с чужими, но с родней обращаешься в наивную овечку, которую ничего не стоит обвести вокруг пальца, — нагло усмехалась Гианора, приближаясь. Поравнявшись с Малиэлем, она прижалась к нему, обвив руками его шею. — Не так уж много в тебе от нашего отца, как многим несведущим кажется.
— Сука, — прорычала себе под нос Эристиния. — За что же ты так, а? Я ведь любила тебя, неблагодарная дрянь.